Владимир Большаков - С талмудом и красным флагом. Тайны мировой революции Страница 23

Те, кто утверждает, что именно Гесс «родил Маркса» и на этом основании приходит к выводу, что сионизм и коммунизм - всего лишь две стороны одной и той же медали, либо по оплошности, либо сознательно не вчитывались в те строки «Манифеста», где основатели научного коммунизма полемизируют с «пророком сионизма» Гессом и в его лице с другими сторонниками социалистического сионизма, выступавшими с проектами отдельного «рая на земле» в Палестине. И в этом случае Маркс не называет Гесса по имени, соблюдая тот пиетет, который поддерживался между ними вплоть до кончины Гесса. Основатель научного коммунизма разошелся с сионистами-социалистами еще до того, как возникли сионистские социалистические партии. Он считал их проекты утопическими и точно предсказал, что колонизация Палестины потребует немалых средств, в результате чего сионисты - социалисты, так или иначе, попадут в полную зависимость от капиталистов. Так оно и произошло ровно век спустя после публикации «Коммунистического манифеста». Социализм в Израиле в том виде, в котором его понимал Маркс, не прижился. Израиль был и остается вотчиной сионистского капитала, без которого существование еврейского государства было бы невозможным. Тем более интересно прочитать сейчас, что писал Маркс по поводу утопий «провозвестников сионизма» в 1848 году, за пятьдесят лет до создания Герцлем Всемирной сионистской организации и ровно за сто лет до создания Государства Израиль: «Они крепко держатся старых воззрений своих учителей, невзирая на дальнейшее историческое развитие пролетариата. Поэтому они последовательно стараются вновь притупить классовую борьбу и примирить противоположности. Они все еще мечтают об осуществлении, путем опытов, своих общественных утопий, об учреждении отдельных фаланстеров, об основании внутренних колоний [ «Home-colonies»], об устройстве маленькой Икарии[21] - карманного издания нового Иерусалима, - и для сооружения всех этих воздушных замков вынуждены обращаться к филантропии буржуазных сердец и кошельков.

Они постепенно опускаются в категорию описанных выше реакционных или консервативных социалистов, отличаясь от них лишь более систематическим педантизмом и фанатической верой в чудодейственную силу своей социальной науки. Вот почему они с ожесточением выступают против всякого политического движения рабочих, вызываемого, по их мнению, лишь слепым неверием в новое евангелие» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Цит. соч.).

Гесс, однако, оставался «этическим социалистом» и тогда, когда в 1846—51 гг. примыкал к Марксу, признав важность политико-экономических факторов для построения коммунизма. После 1852 г. Гесс жил (с перерывами) в Париже, занимаясь главным образом публицистикой. С 1863 г. он стал сторонником Ф. Лассаля. Умер он в бедности и одиночестве. Ни Маркс, ни Энгельс на его похороны не пришли. Впрочем, Маркс не приходил и на похороны своих родителей.

Маркс и Лассаль

Любопытно складывались отношения Маркса и Энгельса с Лассалем. Казалось бы, и он и Маркс начинали одинаково. Фердинанд Лассаль родился в Бреславле 11 апреля 1825 г. в хорошо обеспеченной еврейской семье, как и Маркс. В детстве он ходил с отцом в реформистскую синагогу. Дома соблюдали традиционные правила еды и субботу, отмечали праздники. Лассаль видел себя Мессией и писал в своем дневнике еще в ранней юности: «На самом деле, я считаю себя одним из лучших евреев, хотя и не признаю обрядовых сторон. Я мог бы пожертвовать, жизнью, чтобы вырвать евреев из их нынешнего тягостного положения. Я не побоялся бы даже эшафота, если бы только можно было этим снова сделать евреев уважаемым народом. Когда я предаюсь своим детским грезам, мной овладевает моя излюбленная идея - стать во главе евреев с оружием в руках и сделать их самостоятельным народом. (Лассаль Ф. Дневник Ф.Лассаля. Петроград, 1919. - 168 c). Может быть, Лассаль и стал бы вторым Жаботинским, не приди буквально через три дня после этой записи известие о «Дамасском деле», построенном на кровавом навете[22]. Жителей еврейского гетто Дамаска обвинили в ритуальном убийстве священника и его слуги. Дело это, стало действительно резонансным. Капуцины распространили слух, будто пропавшие убиты евреями с целью использования их крови для выпечки мацы. Двое из арестованных умерли под пытками, один перешел в ислам, а еврейский парикмахер Соломон Негрин дал под пытками вынужденное признание в убийстве и оговорил других евреев. Власти Дамаска объявили это признание и обнаруженные останки жертв бесспорным доказательством вины евреев в двойном убийстве. Последовала новая серия арестов и жестоких пыток, дошедшая до того, что 63 еврейских ребенка были взяты в заложники с целью выпытать у их родителей место, где спрятана кровь жертв. Весьма активно в роли обвинителя выступал в «Дамасском деле» французский консул в Дамаске. (См. Jonathan Frankel. The Damascus Affair: ‘Ritual Murder’, Politics, and the Jews in 1840 (Cambridge University Press, 1997). Почти одновременно с делом в Дамаске евреи с острова Родос, также находившегося под властью Османской империи, были обвинены в 1840 г. в убийстве греческого христианского мальчика. По этому делу были арестованы десять евреев, включая главного раввина, которых подвешивали на крюках к потолку в присутствии европейских консулов.

«Дамасское дело», которое отождествлялось и с арестами на Родосе, вызвало волну погромов на Ближнем Востоке. Вместе с тем это дело, хотя оно, как и процесс по поводу убийства мальчика на Родосе, было вскоре прекращено и оставшихся в живых подсудимых оправдали, вызвало широкий резонанс во всем мире. В значительной степени события 1840 г. способствовали небывалому сплочению и солидарности евреев и стали толчком к созданию в 1860 г. первой постоянной организации помощи евреям во всем мире - Всемирного еврейского союза («Альянса»), который впоследствии возглавил французский министр и масон Кремье. «Впервые в истории Галута, - пишет по этому поводу Еврейская энциклопедия, - проявилось международное сотрудничество в деле, касавшемся евреев одной из стран мира. Впервые общественное мнение еврейства, выраженное выступлениями в прессе еврейских политических и финансовых деятелей и еврейской интеллигенции, единодушно и безоговорочно обличавшими гонения на евреев, оказало влияние на позицию великих держав в этом вопросе». (См.: КЕЭ. Дамасское дело).

Насчет «единодушно и безоговорочно» Еврейская энциклопедия погорячилась. Среди тогдашних евреев не было единства. Маркс, например, на события в Дамаске не отреагировал никоим образом. Даже известия о погромах в России (1881) не вызвали с его стороны никакой видимой реакции. Маркс писал о евреях с сочувствием лишь один раз, описывая в газетной заметке их бедственное положение в Иерусалиме. И, если уже упоминавшийся нами Мозес Гесс воспринял события в Дамаске и на Родосе, как призыв стать «провозвестником сионизма» и порвать с Марксом и его коммунизмом, то Лассаль увидел в них лишь доказательство рабской покорности евреев своей судьбе и их неспособность, даже нежелание отстоять свою честь и достоинство. Реакция -характерная для германского еврейства в период эмансипации. Именно во время дамасского судилища над евреями во взглядах Лассаля происходит радикальная перемена. Он обрушивается на свой народ: «Подлый народ, ты заслуживаешь свою судьбу. Червь, попавший под ноги, старается вывернуться, а ты лишь еще больше пресмыкаешься. Ты не умеешь умирать, разрушать, ты не знаешь, что значит справедливая месть, ты не можешь погибнуть вместе с врагом, поразить его умирая. Ты рожден для рабства». Его отторжение еврейства было настолько сильным, что он не стал участвовать ни в одной акции солидарности с евреями Сирии и Османской империи. Лассаль не просто начал отдаляться от еврейства. Это был кризис идентификации. Если раньше он хотел быть еврейским Мессией, то после Дамаска решил стать мессией рабочего класса и порвать с еврейским народом, подняться над еврейским вопросом и завоевать положение мирового лидера рабочих. 25 августа 1840 года он написал в своем дневнике: «Я хочу выступить перед немецким народом и перед всеми народами с пламенным призывом к борьбе за свободу». «Узкий», племенной идеал освобождения еврейского народа сменяется у Лассаля «великим» идеалом освобождения человечества, чему в немалой степени способствовало восстание ткачей на его родине, в Силезии (1844), в котором он увидел предвестье социализма. Именно тогда он окончательно пришел к выводу, что борьба за освобождение рабочих - передовое и важное дело, тогда как уравнение немецких евреев в правах -безнадежное занятие из-за врожденных пороков этого народа. Он писал: «Я вовсе не люблю евреев, даже вообще ненавижу их. Я вижу в них лишь крайне выродившихся сынов великого, но давно исчезнувшего прошлого». (С.Н. Дубнов «Новейшая история еврейского народа», т. 2, с. 314. Ростов-на-Дону. «Феникс», 1997). Когда Лассаль решил разорвать связи с еврейством, то написал матери, исполнявшей заповеди иудаизма, что еврейство представляет собой «самое совершенное уродство». (См. Leon Poliakov (Лев Поляков). The History of Anti-Semitism. Volume I: From the Time of Christ to the Court Jews. transl. by Richard Howard. University of Pennsylvania Press: Philadelphia, 2003).