Сергей Кремлёв - Против Кремля. Берии на вас нет! Страница 23

И — не доводят!

Что это, как не научное и нравственное преступление?

В РАН сегодня нет «российских учёных» — все члены и члены-корреспонденты РАН — это советские учёные, получившие образование в высших учебных заведениях СССР, воспитанные и сформированные советскими научными школами. Тем не менее нынешняя РАН предала не только своё былое гордое имя Академии наук СССР, но даже свой профессиональный праздник. Учёные Советского Союза каждое третье воскресенье апреля отмечали День науки. Даже — не советской науки, а вообще Науки, поскольку в СССР Наука стала одним из важнейших факторов развития страны — в полном соответствии, к слову, с основным экономическим законом социализма, сформулированным Сталиным.

Выбор даты праздника науки в СССР был связан с тем, что в конце апреля 1918 года Ленин написал (не подписал, а лично написал) «Набросок плана научно-технических работ», куда одними из первоочередных задач науки входили электрификация всей страны и исследование естественных ресурсов России.

Но в 1999 году «россиянские» учёные согласились на учреждение «Дня российской науки», хотя уже к тому времени понятие «российская наука» было понятием скорее фантомным, то есть призрачным, реально не существующим.

Новый «праздник» был приурочен к дате основания Академии наук по указу петровского Сената от 28 января (8 февраля по новому стилю) 1724 года.

От Петра вела начало наука в России и советская наука. И это было объяснимо. В царской России после Петра наука оказалась бедной падчерицей общества, а в СССР стала интеллектуальным лидером общественного процесса.

Показательно, что Пётр ставил перед Академией весьма скромные задачи и, по тем временам, не мог не ставить перед ней лишь скромные задачи. Пётр повелел «учинить академию, в которой бы учились языкам, также прочим наукам и знатным художествам и переводили б книги».

Всего-то!

Предав советский День науки, «Россиянская» Академия наук сама отреклась от былых грандиозных задач, которые ставило советское общество перед советской наукой и которые советская наука успешно решала даже в условиях её подавления различными агентами влияния и просто бездарными карьеристами в брежневско-горбачёвские времена.

Наука в СССР имела вполне понятный высокий авторитет как у народной массы, так и у руководства СССР всех уровней. Фактически члены Академии наук СССР пользовались социальным иммунитетом сродни дипломатическому, то есть обладали своего рода правом неприкосновенности.

Физик-академик Сахаров, предав науку и интересы Родины, прямо объявил себя политическим противником социалистического строя и был лишён всех правительственных наград и званий, за исключением единственного — звания действительного члена АН СССР. Соответственно, он продолжал пользоваться и тем государственным обеспечением, которое полагалось ему как члену АН СССР.

Крупный математик, член-корреспондент АН СССР Шафаревич опубликовал за рубежом историко-политический пасквиль на социализм, что наверняка стоило ему избрания в действительные члены АН СССР, однако уже полученного звания члена-корреспондента АН СССР Шафаревич лишён не был. Как и финансовых выплат, связанных со званием членкора.

Эти и другие прецеденты дают основание утверждать, что даже нынешний Кремль при всей его очевидной и усиливающейся тоталитарности в сфере социальных идей, ни в коем случае не рискнёт применять какие-либо серьёзные санкции к любому учёному с высоким официальным статусом и прежде всего — к академику РАН, даже в случае самой острой интеллектуальной и гражданской его конфронтации с режимом.

А если таких академиков будет десяток?

А если — сто?

Причём чем более острой, принципиальной и публично, гласно заявленной была бы конфронтация, тем больше было бы у протестантов шансов на то, что им «ничего не будет».

Порукой тому — не только по-прежнему высокий авторитет науки, но также и то обстоятельство, что крупные учёные РФ являются неформальными членами интернационального научного сообщества, и это обеспечивает российским учёным дополнительный социальный иммунитет.

Что, если бы Президиум РАН созвал чрезвычайное общее собрание РАН с приглашением на него ведущих зарубежных учёных, с привлечением ведущих мировых средств массовой информации? И что, если бы с трибуны этого общего собрания РАН отечественные учёные аргументированно предали интеллектуальной анафеме нынешний кремлёвский режим и его опору — частную собственность?

Что, если бы РАН публично обратилась к стране с предупреждением о том, что нынешний режим, установленный в результате избрания народом череды политических обманщиков, губителен для нас уже в ближайшем будущем? Если бы РАН потребовала гласного, многодневного, транслируемого по всем телевизионным каналам общенационального Круглого стола, потребовала бы проведения референдума по основным вопросам ит. д.?

Убеждён, что даже Кремль был бы вынужден с такой — единой и коллективной — позицией Академии наук считаться.

Однако дела обстоят прямо противоположно. Несмотря на особо выигрышное социальное и системное положение в обществе, Российская академия наук фактически освящает своим молчанием антинародную и разрушительную политику нынешнего Кремля.

В доме повешенного не говорят о верёвке, и в храме «россиянской» науки предпочитают помалкивать об убийстве великой советской науки ельцинским и постъельцинским режимом.

В доме со стеклянными стенами не принято бросаться камнями, и «россиянская» академическая наука стоит перед Кремлём по швам — упаси бог ненароком швырнуть в него камень, и непрочные замусоленные стены рухнут.

И это при том, что мысль Ленина о том, что коммунистом можно стать, лишь освоив всё духовное богатство человечества, безусловно имеет инверсию: честное освоение духовных приобретений человечества делает человека коммунистом. Выдающимся доказательством этого стала позиция великого физика Альберта Эйнштейна.

В 1949 году появилось его эссе «Почему социализм?». Фактически это были рассуждения человека, пришедшего от буржуазного либерализма к научному марксизму. Эйнштейн писал (полностью эссе можно найти в Интернете: http://varjag-2007.livejournal.com/146923.html):

«.несчётные голоса утверждают, что человеческое общество находится в состоянии кризиса и потеряло стабильность.

я могу коротко изложить своё мнение о сущности современного кризиса. Речь идёт об отношении человека к обществу. Как никогда раньше человек осознаёт свою зависимость от общества. Но эту зависимость он (Эйнштейн подразумевал, естественно, человека западного общества, хотя и не подчёркивал этого. — С.К.) ощущает не как благо, не как органическую связь, не как защищающую его силу, а скорее как угрозу его естественным правам или даже его экономическому существованию.

Более того, его положение в обществе таково, что заложенные в человеке эгоистические (точнее — животные, биологические. — С.К.) инстинкты постоянно акцентируются, в то время как социальные, более слабые по своей природе (поскольку они не закладываются генетически, а воспитываются обществом. — С.К.), всё больше деградируют.

Действительным источником этого зла, по моему мнению, является экономическая анархия капиталистического общества. Мы видим перед собой огромное производительное общество, чьи члены всё больше стремятся лишить друг друга плодов своего коллективного труда. И не силой, а по большей части соблюдая законом установленные правила (имеется в виду, безусловно, «священное» «право» частной собственности. — С.К.).

Владелец средств производства имеет возможность купить рабочую силу рабочего. Используя средства производства, этот рабочий производит новую продукцию, которая становится собственностью капиталиста. Важно понять, что даже в теории заработная плата рабочего не определяется стоимостью произведённого им.

Частному капиталу свойственна тенденция к концентрации в руках немногих. В результате. появляется капиталистическая олигархия, чью чудовищную власть демократически организованное общество не может эффективно ограничивать.

Более того, при существующих условиях частные капиталисты неизбежно контролируют, прямо или косвенно, основные источники информации (прессу, радио, образование). Производство осуществляется в целях прибыли, а не потребления.

…Я убеждён, что есть только один способ избавиться от этих ужасных зол, а именно путём создания социалистической экономики с соответствующей ей системой образования, которая была бы направлена на достижение общественных целей (через три года об этом же писал Сталин в «Экономических проблемах социализма». — С.К.). В такой экономике средства производства принадлежат всему обществу и используются по плану.