А. Проханов - газета завтра 755 Страница 23

Меня благодарили, поздравляли, я видел слезы на глазах людей…" Сейчас у деревни Черыс Суземского района, на том месте, где в партизанской землянке была впервые спета эта песня, установлен гранитный знак в память о рождении гимна народных мстителей.

"ЗАВТРА". Всё-таки как это правильно - ставить такие знаки, увековечивающие память о песнях, хранящих нашу историю. Хорошо, что среди молодёжи возрождается интерес к нашей героической истории, гордость за подвиги дедов.

А то ведь одно время кое-кому хотелось опорочить наше военное прошлое…

Ю.Б. Да, я целую битву выдержал за "Священную войну". Представляете, авторство Лебедева-Кумача в некоторых средствах массовой информации подвергалось сомнению. Утверждалось, что стихи к песне написал обрусевший немец из Рыбинска Александр Адольфович Боде. Говорилось, что якобы имеется автограф 1916 года, который автору публикации показывала дочь Бове Зинаида Александровна Колесникова. Я побывал у её родственников, записал наши беседы на магнитофон. Выяснилось, кроме копий собственных писем и ответов на них, ничего у неё не было.

Автографа Боде не существовало. А текст "Священной войны", на который ссылались авторы "обличительных публикаций", был написан рукой Колесниковой по памяти.

Бойкий журналист глубоко не копал, иначе обнаружил бы в ЦГАЛИ в фонде 1104, опись 1, единица хранения 119, на странице под инвентарным номером 318 черновик Лебедева-Кумача, написанный карандашом. Там и варианты и различные версии "Священной войны", и множество исправлений, сделанных рукой поэта.

Подлинность их не вызывает сомнений. Аргументы у "искателей правды" были шаткие. Но перед ними стояла задача разрушить существовавшую систему ценностей всеми правдами и неправдами. Кому-то это было выгодно…

Сейчас мечи уже отзвенели. Решением Мещанского районного суда сведения были признаны "не соответствующими действительности и порочащими честь, достоинство, деловую репутацию автора песни "Священная война" В.И. Лебедева-Кумача", опубликовано опровержение.

Но пройдут годы, не станет участников событий, мало ли что станет с архивами… А надо, чтобы люди не забывали свою историю, чтобы пели песни, хранящие не только историческую, но и эмоциональную память народа. Вот почему я придаю большое значение своей работе над антологией военной песни "Наши деды - славные победы". Я отвечаю в ней за каждую строчку.

Материал подготовила Ирина ПАВЛОВА

Владимир Винников «НАЦБЕСТ»-АСБЕСТ

И «зачистка совести»

Как известно, мир литературных премий - весьма кривое зеркало мира литературы, который, в свою очередь, весьма криво и неправильно "зеркалит" душевный мир человека, а уж тот, как умеет, отражает реальный мир, "данный нам в ощущениях".

Зато картинка, которая получается "на выходе" такого трехкратного искажения и наложения минусов на синусы, по определению чрезвычайно интересна: раз что-то осталось, значит, это кому-нибудь нужно?

В шорт-листе премии "Национальный бестселлер" 2008 года первые три позиции заняли авторы, так или иначе связанные с кругом газеты "Завтра":

Захар Прилепин (роман "Грех", 9 баллов), Лев Данилкин ("Человек с яйцом. Жизнь и мнения Александра Проханова", 7 баллов) и Анна Козлова (повесть "Люди с чистой совестью", 7 баллов).

Конечно, такие сюрпризы благодаря весьма демократичной системе отбора произведений, принятой в рамках "Нацбеста", иногда случаются - достаточно вспомнить, что лауреатом 2002 года стал Александр Проханов с романом "Господин Гексоген", в 2003 году "имперец" Павел Крусанов с романом "Бом-бом" тоже попал в шорт-лист, но в финале "всего ничего" уступил постмодернистской "[голово]ломке" рижан Александра Гарроса и Алексея Евдокимова, а в 2007 году премия досталась Илье Бояшову с весьма "неполиткорректным" романом "Путь Мури". Но на этот раз "патриотическое пришествие" в "Нацбест" (и не только) выглядит как никогда массовым и художественно состоятельным.

И этот момент лично для меня куда более значим, чем имя будущего победителя, тем более, что многолетний координатор "Нацбеста", великий литхитрован Виктор Топоров, уже "подостлал соломки", указав на нежелательность перехода кого-либо из лидеров шорт-листа в разряд лауреатов. "Абсолютное лидерство Прилепина по итогам голосования Большого жюри не должно вводить в заблуждение ни читающую публику, ни самого писателя… Шансы двух других финалистов - Данилкина и Курицына, - пожалуй, ничуть не хуже…

Анна Козлова попала в шорт-лист в результате явно скоор- динированного голосования трех членов жюри - того же Прилепина, Василины Орловой и Романа Сенчина…" И добавляет: мол, "не назову это сговором", но…

Тут (в сторону) можно заметить, что голосование питерских членов Большого Жюри Бориса Аверина, Ольги Давыдовой и Дмитрия Трунченкова (в сумме - 7 баллов) за творение Андрея Тургенева (в миру - Вячеслав Курицын) "Спать и верить. Блокадный роман", вышедший в издательстве "ЭКСМО", выглядит со стороны ничуть не менее "скоординированным", но к сути дела ни то, ни другое никакого отношения не имеет. А суть дела маститым критиком отмечена как полное поражение,

"условно говоря, фантастики", а на деле - постмодернизма: "из двадцати семи фантастических произведений, насчитанных мною в лонг-листе, в финал вышел только роман Курицына", - и "триумф реализма": "в "шорте" однозначно возобладала проза реалистическая, по ведомству которой, наряду с традиционализмом Прилепина, следует провести как гиперреализм Бригадира, Данилкина и Козловой, так и философскую "китайщину" Секацкого".

Пусть не "по теории", а "по ощущению" это появление в отечественной литературе чего-то, очень похожего на "реализм", вызывает у нынешних модераторов литературного процесса определенное и всё более растущее беспокойство. Тревожат не сами книги, и не их авторы, а читательский спрос и общественная реакция на оные. Телевизор телевизором, радиостанции радиостанциями, но грамоте в школах всё еще учат, тиражи бумажных книгпусть медленно, но верно растут, а тут еще интернет, как маленький "Остров Свободы"…

Захар Прилепин - вообще участник "чеченской" войны и активист движения "нацболов", а вот зачем, спрашивается, надо было преуспевающему Льву Данилкину создавать фактически полную биографию Александра Проханова? Да еще и резюмировать: "Он - как глобальное потепление: неудобная правда, которую можно игнорировать только до определенного времени"?

Очевидно, что в стране появился пресловутый "социальный заказ" на совершенно иное по сравнению с недавним прошлым качество искусства вообще и литературы в частности. Теперь требуется не "сделайте мне красиво (некрасиво, больно, не больно и так далее, до бесконечности - ненужное вычеркнуть/нужное подчеркнуть)", а "инструкция по выживанию" в очень большом, очень тесном и очень жестком мире. "Без гондонов", по словам всё той же "несговорчивой" ("не сговор, но…") Анны Козловой.

Поскольку и "роман в рассказах" Захара Прилепина, и "биографический роман" Льва Данилкина уже освещались на страницах "Завтра", на повести (какой там роман, в пять авторских листов?!) "писательницы в третьем поколении", наверное, стоит остановиться чуть подробнее.

Оставив в стороне и все слишком очевидные жизненные параллели, и столь же очевидные их "литературные трансформации", предпринятые автором. Ну, с немного более выраженным мастерством, чем в памятном "Открытии удочки".

Мир "небольшой (читай - молодёжной) политики", представленный на страницах "Людей с чистой совестью" (о да, название - полный привет советскому партизану Петру Вершигоре), - это мир, в котором все ценности, которые сегодня принято именовать "традиционными": честь, вера, любовь, - легко, просто и даже обыденно оказываются не то, чтобы "вывернутыми наизнанку", а просто ничего не означающими, не имеющими с этим миром ничего общего. Разве что как "пиар", для которого, например, "Партия Любви" - "самое то". Секс, алкоголь, наркотики,

"struggle for kife" - в режиме нон-стоп.

"Зачистка совести" - как это делается в столице.

Сцена в "школе для слабослышащих детей", которой молодежные лидеры презентовали "два компьютера, один мат (ну, зачем же так жестоко играть словами, Анна Юрьевна? - В.В.) и десяток шершавых волейбольных мячей" под широко распространенным императивом "бабло побеждает зло" - тут показательнее всех авторских попыток проникнуть в чуждую ей мужскую психологию (почти всю повесть Анна Козлова пытается говорить от имени своего героя Валеры, но "заключительное слово" оставляет всё-таки за "женским лицом", то есть за Валериной "женой" Дашей).

Ну, и родственные разговоры большие с небольшими (молодёжными) политиками на страницах повести "под текилку" ведут соответствующие.

"- Знал, всегда знал, что ты - патриот России.

Не думай, браток, что мы все уе(пиип!) в ж(пиип!). Будет еще, скоро совсем будет". Да кто бы спорил, кто бы сомневался…

Анна Козлова (автор, а не человек. - В.В.) очень пристально и глубоко вглядывается в "своих" персонажей, при этом всеми доступными способами, и так, и эдак, пробуя их "на излом", зная: рано или поздно они сломаются, обязаны сломаться, потому что по-другому не бывает, но - вопреки всему своему жизненному опыту - всё-таки продолжая надеяться на чудо. Ведь с этими точно ничего не будет. Вернее - будет вот так: "Даша смотрит на нечто новое, что построилось на старой ране, и чувствует, что однажды всё снова провалится в гной и слизь, что всё равно здесь вечно будет вонять, но она думает, что сможет просто-никогда-об-этом-не-думать". Так сказать,