Алексей Бердников - Жидков, или о смысле дивных роз, киселе и переживаниях одной человеческой души Страница 23

Иринушка! К тебе большая просьба,

Когда ты сможешь и тебе не лень,

Равно когда-то под рукой нашлось бы -

Пришли мне бритву, лезвия, кремень

Для зажигалки, кисточку -- не брось бы

Я прежнюю -- была б и по сей день -

Простых карандашей, бумагу, мыла

Того, что в тубах, -- кажется, там было...

Резинку, компас, перочинный нож,

Линейку командира, кофе в зернах -

А полевую сумку, как найдешь, -

Сухариков -- два килограмма, черных,

Немного табачку -- тут молодежь

Иной раз курит табачков отборных -

Так буду рад за них, ну, там, кисет...

Ваш Ника. С нетерпеньем жду ответ.

* * *

11 декабря 1942, Архангельск

Любимая, прости меня! Прости,

Что на письмо не вдруг я отвечаю:

Мы на ногах находимся с пяти,

А в десять я в постель упасть не чаю,

Нет время лишнего, как ни крути,

А между тем так по тебе скучаю,

Так вспоминаю посреди забот

20-й год и 21-й год!

Как спали на Рождественском бульваре

В нетопленой гостинице вдвоем,

Не смея и мечтать о самоваре,

Вставали, собирались на прием

И в городе, иззябшись, как две твари,

Вдруг где-нибудь к буржуйке припадем,

Но, трудностей не наблюдая вовсе,

Мы были молоды, теперь не то все.

Когда ты это только хочешь знать,

Я сплю не раздеваясь по неделям.

В носках, в двух брюках я ложусь в кровать,

Которую с другим курсантом делим

Чтоб только с холодрыги не страдать,

А на себя три одеяла стелим

И две шинелишки одна к одной,

А утром обтираемся водой,

Что было мне полезно и отрадно

Когда-то в молодости, а сейчас

Я думаю, что будь оно не ладно.

Как быть -- твой продовольственный наказ

Едва ли выполню: живем мы гладно,

До школы было с пищей -- самый раз,

Теперь не то. А прежде было рай мне.

Тебя целую. Ника. Отвечай мне.

* * *

1 января 1943, Архангельск

Любимая! Была сегодня трасса

Кросс десять тысяч, каковой пробег

Твой благоверный сдал -- и не без класса -

За час тринадцать мин. и десять сек.

Врач говорит, что может быть удасса

Мне встать на дополнительный паек,

Что было б для меня совсем неплохо,

Поскольку чувствую себя я плохо.

С учебой все неплохо обстоит -

Пугает тактика и огневая,

Хотя отлично по второй стоит,

По первой же на хор. я успеваю,

И за другими дело не стоит

Предметами, но я переживаю,

Безумствуя, цветок мой полевой,

За непосылку сумки полевой,

На кою я надеялся и крепко,

Мне, правда, сумку выдали уже,

Но эта не хороша и не крепка,

Но коли той-то нет, сойдет уже,

Я рад, коль та обменена, как кепка,

На сыр и соль, но ежели ниже,

То есть, когда подарена кому-то,

То попадет кому-то по чему-то.

* * *

23 февраля 1943, Архангельск,

Ну, слава тебе, Господи, хоть я

От недоеда несколько не крепок

И нервами пошатан от житья

Вхолодную среди лесков и степок -

Я командир, ведь вот что за статья!

Теперь являюся точный слепок

Суворова и, хоть аттестован

Был на майора, вышел капитан.

А на плечах погона зеленеют

Со звездами и, как крыла, поют,

Что хоть погона вида не имеют -

Пока что нам защитные дают, -

Но и не заменить их не посмеют,

Так что и золотые не уйдут

От нас ни шить, ни кант и ни иголочь -

Все благородно, а не то что сволочь.

* * *

1 марта 1943, Архангельск

Любимая! Пришла моя пора

Отбыть для избиения фашистов,

К чему готовимся уже с утра.

Конечно, буду стоек и неистов

Во имя не абстрактного добра,

Не из усердия иных службистов,

Не чтоб начальство рвеньем ублажить,

Но чтоб хоть напоследок нам пожить.

* * *

23 июня 1943, Ленинград

Тебя увидеть -- не о прочем бьюс,

А там и смерть мою уже приближу.

Я только беспокоюс и боюс,

Что пред нее тебя я не увижу,

И мучаюс и маюс и томлюс,

Хоть духа своего и не унижу

Перед опасностью -- но перед кем

Всплакну? Кому печаль мою повем?

А ты одна мне слух и утешенье.

Вот изболевшая моя душа

К тебе и ластится, как подношенье,

Тебя своею скукою страша.

Сегодня вновь на город нападенье

И рвутся артснаряды, сокруша

Дома, и из проломов безучастных

Я помогаю выносить несчастных.

Голос второй. ХОРОШЕЕ РАСПОЛОЖЕНЬЕ ДУХА МЕНЯ НЕ ПОКИДАЕТ НИКОГДА

* * *

17 октября 1941

Ирина! Вероятно, на Восток

Уйдем сегодня. До свиданья. Павел.

* * *

19 октября 1941

В Москве опустит этот мой листок

Один приятель наш отменных правил.

Уходим, мама, срок наш тут истек,

И часть уже ушли, а я вот правил

Покамест вам с Ириною шесть строк.

Ваш сын и брат уходит на Восток.

* * *

24 октября 1941

Уходим. Ликвидировалась почта.

Потопаем, должно быть, на Яик.

Не отвечаю ни за что, ни про что.

Имею брюки и пиджак, и шлык.

Все было холодно. Теперь не то что.

Привет родным.

* * *

26 октября 1941

Поехал напрямик

На Ярославль. Пути и дальше долги.

Куда -- не знаю, но бежать -- по Волге.

* * *

28 октября 1941

Ирина! Позади Данилов, Буй,

А еду через Галич. Нацарапал.

* * *

1 ноября 1941

Проехали Котельнич. Дале дуй

На Киров (Вятку) -- дале на Сарапул.

В теплушке чалю буржуем-буржуй,

С таким комфортом до сих пор не драпал

Ваш сын. Бегу: фашистов бить спешу.

С дороги писем Ольге не пишу.

* * *

4 ноября 1941

Простите, что пишу вам без помарок

И так пространно, что уснешь читать,

И шлю конверты вовсе не без марок,

Которые тут пустячок достать -

Их на вокзалах подают в подарок,

Да выйдешь -- поезда не наверстать.

Вот в чем беда! Но то не интересно,

А интересно, что в теплушке тесно.

* * *

10 ноября 1941, Верещагино

Забыл сказать, что не имею вшей,

А денег выслать Леле не имею

Возможности.

* * *

17 ноября 1941

После желдорпутей

Прошел 125 км с моею

Всей аммуницией, и тьму вестей

Вы от меня имели в хвост и в шею.

Пишите: город Мензелинск, П/Я

29-й. Обнимаю. Я.

* * *

20 ноября 1941

Снабженье сдохло, но не в этом счастье,

И провались оно в тартарары -

Оно не стоит нашего участья,

Пробуду месяц, т. е. до поры

Пока не выпустят. П/Я-уч/часть. Я.

* * *

23 ноября 1941

А город невелик: одни дворы,

Кишащие вкруг киноцеркви роем.

Туда нас водят через город строем.

Но перепис у нас нестроевой,

И это делают зато нестройно.

600 км прошел я строевой,

И, надобно сказать, везде достойно

Нас привечал народ нестроевой.

По всей Татарии бесперебойно -

Должно быть, это век теперь таков -

Встречаю я туристов-земляков.

* * *

13 декабря 1941

Учеба сладилась, как и снабженье,

Которое готов глотать живьем.

Мы прочего народонаселенья

Значительно прятнее живем.

* * *

17 декабря 1941

Из ранее прошедших обученье

Никто не выехал: все при своем.

Проводят время в светских растобарах

Иль, сидя по двое, бьют вшей на нарах.

Но я пока все не имею вшей,

Хоть им прожарка -- мертвому припарка.

Имею смену бельевых вещей,

У прочих же у многих только парка,

И, расставаясь с парою своей,

Мне говорят, что будто бы не жарко.

* * *

20 декабря 1941

Когда из прежних мест я побежал,

То вот что я услышал и узнал:

С кирками на платформу вышли тети

И, дружески кивая нам с путей,

Кричали: Защитим вас, не умрете! -

Так любят до сих пор у нас детей.

Но есть и ворчуны: Вы все снуете -

В мешок бы всех да в воду вас, чертей! -

Так поливал сердясь -- как из брандспойта -

Нас некий дед на станции какой-то.

* * *

3 января 1942

В наряде был под самый Новый год,

Стоял на улице, холодный мясом,

В начале все ходил я у ворот,

А после бегать стал я с переплясом,

Перемежая барыней фокстрот,

Партнер же обморозился тем часом.

Позднее оба мы при свете звезд

Кобылу мертвую везли за хвост.

Она (кобыла) угодила в пролубь

И вскоре богу душу отдала,

И, кроткая, по снегу, что твой голубь,

За нашими тенями вслед ползла,

Укатывая наст в льдяную жолубь,

И так она на бойню и пришла,

Etcetera. Я вставил эту прозу

Здесь более для смеха и курьезу.

* * *

15 января 1942

По месяцу оказии я жду,

Вчера вдруг получаю телеграмму,

Отправленную Лелей в том году -

Строка жестокую являет драму.

Все зол, как прежде, жду, что вот пойду

На фронт задать фашистам тарараму.

Не исправим я. Утром на снегу

Пишу своей......... "смерть врагу!"

Прости, мне что-то стало непонятно:

Пшено-мазня-рублей за килограмм.

Вам что, продукты выдают бесплатно?

* * *

6 февраля 1942

Позадержался я с ответом вам,

Поскольку лампа надо мной стоватна,

Но свету нет и в ней по вечерам.

Так, о моральном облике ревнуя,