Заметки мирянина. Воздух Церкви - Сергей Юрьевич Катканов Страница 23

И вот Федор Михайлович устами своих персонажей несколько раз делает различные выводы из противоестественного допущения: «Если Бога нет….»

«… То всё позволено»

«Если Бога нет, то всё позволено». Эта цитата из Достоевского у нас широко известна, её очень любят приводить для обоснования необходимости веры в Бога. Но при этом не всегда помнят, что у Достоевского эти слова вложены в уста Смердякова — человека ничтожного и пакостного. Признаться, мне эта «смердяковская правда» постепенно совсем перестала нравиться.

Во-первых, тут как бы предлагается верить в Бога, независимо от того, есть Он или нет Его на самом деле. Дескать, религиозная вера — штука полезная, без неё очень трудно сдерживать дикие, зверские порывы человека. Получается, что «если бы Бога не было, Его следовало бы выдумать». Тут религия начинает выглядеть инструментом власти, которой как-то же надо сдерживать народ, а для этого можно использовать любую выдумку, если она помогает. И православие начинает восприниматься, как «полезное враньё». Об этом стоило бы задуматься православным, которые так любят цитировать Смердякова (а не Достоевского!)

Во-вторых, этот смердяковский афоризм как бы освобождает от нравственной ответственности всех, кто по каким-то причинам не верит в Бога. В Бога не верят по разным причинам: по старой советской привычке, потому что ни когда всерьёз не задумывались о религии, потому что среди знакомых нет людей верующих, так что нет возможности верить в Бога «за кампанию», потому что в нашем обществе очень сильны дремучие псевдонаучные предрассудки. А есть люди по самому своему психологическому складу совершенно не религиозные.

Так вот эта весьма разношерстная атеистическая братия обладает в среднем весьма приличным нравственным уровнем, это вовсе не толпа чудовищ. Большинство атеистов считают всё же правильным следовать нормам общественной морали. И не сказал бы, что атеистическое советское общество было таким уж безнравственным, скорее даже наоборот. А Смердяков как бы говорит всем атеистам: если вы не верите в Бога, но при этом почему-то считаете себя связанными моральными нормами, то вы нелогичны, вы просто идиоты. Безбожие дает право на всё, вам всё позволено, нормы морали — не для вас.

К счастью, большинство атеистов совершенно не восприняло этот смердяковский призыв, продолжая оставаться вполне приличными людьми. А когда православные говорят: «Если Бога нет, то всё позволено», неужели они хотят увидеть себя в окружении разнузданных чудовищ? Между тем, в православных книгах иногда можно встретить утверждение, что религия является единственной внятной причиной нравственного поведения, без религии невозможно обосновать необходимость соблюдения нравственных норм. Какой смысл соблюдать заповеди, если Бога нет, и ни кто за нарушение заповедей не накажет? Не считаю эту концепцию православной. Это смердяковщина.

Прочитайте хотя бы «Нравственные письма к Луцилию» Луция Аннея Сенеки. Этот римлянин не знал, что такое грех в нашем понимании, нравственные нормы для него вовсе не Божьи заповеди, он не боится Божьего наказания за нарушения этих норм и не ждёт от Бога награды за их соблюдение. Сенека ни чего не знал о Боге, тем не менее он дал очень внятное обоснование того, почему быть нравственным человеком лучше, чем безнравственным.

Римский философ искал путь к счастью и нашёл его в нравственном поведении. Для того, чтобы быть счастливым, надо быть добрым и честным, надо изгнать из своей души зависть и властолюбие, надо отказаться от чревоугодия и разврата, надо быть умеренным в желаниях. Это и есть обоснование нравственности, не имеющее ни какого отношения к религии. Хочешь быть счастливым — будь нравственным. А если решишь, что тебе «всё позволено» — будешь несчастным. Значит, даже если на секунду предположить, что «Бога нет», отсюда вовсе не следует, что «всё позволено». Такой вывод может сделать только негодяй, каковым Смердяков и был, а сам Достоевский ни когда ни чего такого не утверждал.

Вовсе не считаю Сенеку «христианином без Христа», потому что без Христа не может быть христианина. Но зачем тогда нужен Христос, если стоики, Цицерон и Сенека уже всё очень хорошо объяснили? Если бы Христос был нужен лишь для того, чтобы нам узнать, что разврат и чревоугодие до добра не доводят, то Христос и вовсе не был бы нужен, потому что это было хорошо известно и до Него.

С подачи людей, далеких от Церкви, у нас распространилось, в том числе и в Церкви, представление о религии, как о школе нравственности. Дескать, вера в Бога для того только и нужна, чтобы научить людей хорошему поведению. А это совершенно не так. Религия нужна для того, чтобы приблизиться к Богу и в вечности оказаться вместе с Богом, для того, чтобы стать вечно счастливым. Конечно, человек, ради приближения к Богу очищающий свою душу от греховных страстей, будет человеком более нравственным, но это лишь побочный эффект, а цель не в этом. Сводить христианство к этике, значит не иметь о христианстве ни малейшего представления.

Следовать Божьим заповедям лишь из страха посмертного наказания могут только люди с рабской психологией, только такие люди и могут считать, что им всё позволено, если Бога нет. Что мы скажем о человеке, который «ничего, кроме палки, не понимает»? А кто-то думает, что все христиане такие? Даже в исламе, который по большому счёту не предъявляет ни каких требований к душе человека, всё же проблескивает понимание того, что верность Богу не может строиться на одной только мысли о посмертном воздаянии. Жила-была одна женщина-суфий, по нашим меркам — юродивая. Однажды она шла по улице с горящим факелом в одной руке и ведром воды в другой. У неё спросили: «Зачем тебе факел? Она ответила: «Хочу сжечь рай, чтобы люди служили Богу не потому что хотят попасть в рай». «А зачем тебе вода?» «Хочу потушить ад, чтобы люди служили Богу не потому, что боятся попасть в ад».

Человек должен служить Богу из любви к Нему, а не потому что ему постоянно тычут в нос кнутом и пряником.

Вовсе не имею ввиду спорить с Достоевским, лишь предлагаю помнить, что Федор Михайлович был не только мыслителем, но и художником. Он мог иногда раздаривать собственные мысли персонажам своих романов, но порою его персонажи говорят совсем не то, что думает автор. Художнику интересно показать, как преломляется религиозная истина в сознании человека