Александра Коллонтай - Чего хотят женщины? (сборник) Страница 24

Я ответила на это Ленину, что власти вряд ли будут угрожать конгрессу бронированным кулаком. Насмешки и грубые нападки против конгресса послужат только агитацией в его пользу. Численности и ловкости некоммунистических элементов мы, коммунисты, можем противопоставить научное превосходство исторического материализма в охвате и освещении социальных проблем и последовательность наших требований для их разрешения. Наконец, и это не самое последнее мы можем противопоставить победу пролетарской революции в России, и ее работу в деле раскрепощения женщины. Слабая, недостаточная выучка отдельных товарищей могла бы быть уравновешена планомерной подготовкой и совместной работой. В этом отношении я жду самого лучшего от русских коммунисток. Они должны составить железное ядро нашей фаланги. С ними я спокойно решилась бы на нечто гораздо большее, чем бои на конгрессе. Кроме того, если мы даже потерпим поражение при голосовании, то самый факт нашей борьбы выдвинет коммунизм на первый план и будет иметь выдающееся пропагандистское значение, одновременно создавая для нас новые точки опоры для дальнейшей работы.

Ленин расхохотался.

– У вас все такой же энтузиазм по отношению к русским революционеркам. Да, да, старая любовь не забывается. Я думаю, что вы правы. Даже поражение после упорной борьбы было бы выигрышем, было бы подготовкой будущих завоеваний среди трудящихся женских масс. В общем, речь идет о предприятии, на которое стоит рискнуть. Мы не можем никак проиграть полностью. Но, конечно, я надеюсь на победу, желаю победы от всего сердца. Она принесла бы нам значительное укрепление мощи, расширение и укрепление нашего фронта борьбы, она внесла бы в наши ряды оживление, движение и активность. Это всегда полезно. К тому же конгресс вызвал бы в лагере буржуазии и ее реформистских друзей рост беспокойства, неуверенности, противоречий и конфликтов. Можно себе представить, кто будет заседать вместе с «гиенами революции», если дело пойдет хорошо под их руководством: тут будут и честные, прирученные социал-демократки под верховным руководством Шейдемана, Дитмана и Легина, и благочестивые христианки, благословляемые папой или следующие учению Лютера; и настоящие дочери тайных советников и новоиспеченные статские советницы, английские бонтонные, как леди, пацифистки и пламенные французские суфражистки. Какую картину хаоса, распада буржуазного мира должен отразить конгресс! Какую картину его безысходной безнадежности! Конгресс усилил бы распад и этим ослабил бы силы контрреволюции. Всякое ослабление сил врага равнозначно усилению нашей мощи. Я за конгресс. Итак, начинайте. Желаю вам успеха в борьбе.

Мы говорили еще о положении в Германии, особенно о предстоящем «объединительном съезде» старых «спартаковцев» с левым крылом независимых. Затем Ленин поспешно ушел, дружески поздоровавшись с несколькими товарищами, работавшими в комнате, через которую ему пришлось пройти.

Я с радостью и надеждой принялась за подготовительную работу. Однако идея конгресса разбилась о позицию, занятую германскими и болгарскими коммунистками, которые в то время руководили самым значительным, если не считать Советской России, коммунистическим женским движением. Они категорически отклонили созыв конгресса. Когда я сообщила об том Ленину, он ответил мне:

– Жаль, очень жаль! Эти товарищи оставили неиспользованной блестящую возможность открыть широчайшим женским массам новые, лучшие перспективы и этим привлечь их к революционной борьбе пролетариата. Кто знает, повторится ли так скоро такой благоприятный случай. Железо надо ковать, пока горячо. Но сама задача осталась. Вы должны продолжать искать путь к женским массам, которые капитализм поверг в ужасающую нужду. Вы должны искать его во что бы то ни стало. От этой необходимости нельзя уклониться. Без организованной деятельности масс под руководством коммунистов нет победы над капитализмом, нет строительства коммунизма. Потому должен, наконец, прийти в движение и Ахерон женских масс…

А. Коллонтай

Новая женщина

Любовь и новая мораль

В период начавшегося в 1910–1911 гг, в России охлаждения к проблемам пола появилось в Германии психосоциологическое исследование сексуального кризиса Греты Мейзель-Хесс… [Grete Meisel-Hess. Die Sexuelle Krise. Jena, 1911.]

Свежестью веет от книги, исканием правды проникнуто яркое, темпераментное изложение, в котором преломляется трепетная, много пережившая, богатая женская душа. Мысли Мейзель-Хесс не новы – не новы в том смысле, что они реют в воздухе, что ими пропитана вся наша моральная атмосфера.

Каждый втайне от других передумал, перестрадал проблемы, разбираемые ею, каждый мыслящий человек теми или иными путями пришел к выводам, запечатленным на страницах «Сексуального кризиса»; но по въевшемуся в нас лицемерию открыто мы все еще поклоняемся старому, мертвому идолу – буржуазной морали. Заслуга Мейзель-Хесс та же, что и ребенка в сказке Андерсена: она посмела со спокойным бесстрашием крикнуть обществу, что «на короле нет рубашки», что современная половая мораль – пустая фикция…

Подвергая последовательному анализу все три основные формы брачного общения между полами: легальный брак, свободный союз и проституцию, Мейзель-Хесс приходит к пессимистическому, но неизбежному выводу, что при капиталистическом строе все три формы одинаково засоряют и извращают человеческую душу, разбивая всякую надежду на длительное и прочное счастье, глубоко человеческое общение душ. При неизменном, стационарном состоянии психики человека из затяжного «сексуального кризиса» нет выхода.

Александра Коллонтай – русская революционерка, государственный деятель и дипломат

Распахнуть заповедную дверь, ведущую на вольный воздух, на путь более любовных, более близких, а следовательно, и более счастливых отношений между полами может лишь коренное изменение человеческой психики – обогащение ее «любовной потенцией». Последнее же с неизбежной закономерностью требует коренного преобразования социально-экономических отношений, другими словами – перехода к коммунизму.

Каковы главные несовершенства, каковы теневые стороны легального брака? В основу легального брака положены два одинаково ложных принципа: нерасторжимость, с одной стороны, представление о «собственности», о безраздельной принадлежности друг другу супругов – с другой.

«Нерасторжимость» брака основывается на противоречащем всей психологической науке представлении о неизменности человеческой психики в течение долгой человеческой жизни. Современная мораль предъявляет достойное смеха требование, чтобы человек во что бы то ни стало «нашел свое счастье», она обязывает его сразу и безошибочно найти среди миллионов современников ту гармонирующую с его душою душу, то второе Я, которое одно обеспечивает брачное благополучие. И если человек, а особенно женщина, в поисках за идеалом будет брести ощупью, терзая свое сердце об острые колья житейских разочарований, общество, извращенное современной моралью, вместо того, чтобы спешить на помощь своему несчастному сочлену, начнет мстительной фурией преследовать его своим осуждением… Открытую смену любовных союзов современное общество, озабоченное интересами собственности (не «вида» и не индивидуального счастья), готово рассматривать как величайшее для себя оскорбление… «Нерасторжимость» становится еще нелепее, если представить себе, что большинство легальных браков заключается «втемную», что брачующиеся стороны имеют лишь самое смутное представление друг о друге. И не только о психике другого, более того – совершенно не ведают, существует ли то физиологическое сродство, то созвучие телесное, без которого брачное счастье неосуществимо. «Пробные ночи», говорит Мейзель-Хесс, широко практиковавшиеся в Средние века, далеко не «неприличный абсурд»; при иной социальной обстановке в интересах расы, для обеспечения счастья индивидуумов они могут иметь право гражданства.

Представление о собственности, о правах «безраздельного владения» одного супруга другим является вторым моментом, отравляющим легальное супружество. В самом деле, получается величайшая нелепость: двое людей, соприкасающихся только несколькими гранями души, «обязаны» подойти друг к другу всеми сторонами своего многосложного «Я». Безраздельность владения ведет к непрерывному, стеснительному для обеих сторон пребыванию друг с другом. Нет ни «своего» времени, ни своей воли, а зачастую, под гнетом материальной зависимости, нет даже «своего угла» отдельно от супруга… Непрерывное пребывание друг с другом, неизбежная «требовательность» к предмету «собственности» превращают даже пылкую любовь в равнодушие, влекут за собою несносные, мелочные придирки…