Рой Медведев - Солженицын и Сахаров Страница 25

Наиболее грубой оказалась статья молодого литературоведа Григория Амелина "Жить не по Солженицыну": "С голливудской бородой и начищенной до немыслимого блеска совестью, он является в Россию, как Первомай и как он же, безбожно устаревший. А кому он в сущности нужен? Да никому... Нафталину ему, нафталину! И на покой"4.

Сама эта публикация вызвала множество откликов и протестов. "Солженицын возвращается не в утопию, а в Россию, - писал обозреватель "Известий" Константин Кедров. - Он едет в нее, как Чехов ехал на Сахалин. Врач едет к пациенту - таков его долг, ну а как его встретят у порога, это уже другой вопрос. Больной - он и есть больной. От него можно ждать чего угодно, даже статей Амелина. Великие люди живут по другим законам и время свое сверяют по другим часам"5.

Трудно признать даже за великими людьми право жить по каким-то особым законам. Было очевидно, однако, что писателя ждет в России отнюдь не легкая жизнь.

94

Путешествие из Владивостока в Москву

Остановка в Магадане была недолгой, и вечером того же дня Солженицын прибыл во Владивосток. В аэропорту его встречали представители печати, но он отказался даже от кратких заявлений и поспешил на центральную площадь города, где его уже больше четырех часов ждали тысячи горожан. С трудом пробравшись через плотную толпу людей к импровизированной трибуне, Солженицын произнес, обращаясь к собравшимся, короткую, но очень эмоциональную речь. "Все годы своего изгнания, - сказал писатель, - я напряженно следил за жизнью нашей страны. Я никогда не сомневался, что коммунизм рухнет, но всегда страшился, что выход из него и расплата могут быть ужасающе болезненными. Я знаю, что жизнь ваша сейчас безмерно и непривычно тяжела, опутана множеством неурядиц, нет ясного будущего и для вас, и для ваших детей. Но я искренне желаю, чтобы наш многострадальный народ увидел бы, наконец, хоть немного света. Наша судьба в наших руках, начиная от каждого шага жизни, от каждого выбора".

Александр Солженицын провел во Владивостоке и в Приморском крае несколько дней, он встречался здесь с местной интеллигенцией, со студентами, побывал в приморских деревнях, в церквах, в местах захоронений жертв сталинского террора, - о всех его встречах и беседах подробно и много писали почти все российские газеты. Однако те, кто думал, что из Владивостока писатель отправится самолетом в Москву, ошиблись. Возвращение Солженицына в Россию только начиналось.

Еще в 1974 году в своих первых интервью Солженицын говорил, что он уверен, что вернется в Россию. Позднее он много раз повторял, что при первой возможности он вернется в Россию, к ее просторам и раздолью, что будет много ездить по стране и как можно больше встречаться с людьми и вести совсем иной образ жизни, чем тот, что он вел в Америке. По признанию Солженицына, еще осенью 1978 года у него возникло сначала видение, а потом желание и намерение возвращаться в Россию не через Европу, а через Тихий Океан, через Владивосток, и из этого города, в котором он раньше никогда не был, долго, долго ехать по России, всюду заезжая и знакомясь с местами и с людьми. У Солженицына было потом много времени готовить, по крайней мере в мыслях, такое Возвращение в Россию. Неудивительно, что программа этого Возвращения готовилась весьма

95

тщательно, превосходя по своим масштабам самые крупные пропагандистские мероприятия 70-80-х годов. При этом все финансовые издержки двухмесячной поездки по России приняла на себя британская телерадиокорпорация Би-Би-Си. Корпорация взяла в аренду у МПС два специальных вагона-салона - один для семьи писателя, другой для нужд операторов и редакторов корпорации. Возмещались и все другие возможные расходы железной дороги, был предусмотрен и гонорар для Солженицына. Взамен Би-Би-Си получала право на съемку фильма о возвращении великого изгнанника на свою родину, а также на продажу этого фильма в любые страны, кроме России. В России этот фильм, по условиям соглашения, должен демонстрироваться бесплатно. В соответствии с заранее составленной программой предусматривались остановки на три-пять дней во всех крупных городах после Владивостока - в Хабаровске, Чите, Иркутске, Красноярске, Новосибирске, Омске. Всего таких остановок было семнадцать. Пребывание писателя в каждой области строилось почти одинаково. Солженицын посещал мемориальные кладбища, участвуя в поминальных молитвах. Он встречался с жителями сел и небольших городов края, выступал по местному телевидению, знакомился с жизнью областного центра, его предприятиями, школами, больницами, достопримечательностями. В каждом крупном городе проходила и итоговая большая встреча, на которой присутствовало от одной до двух тысяч человек, в зависимости от размеров зала, который всегда был переполнен. Писатель сразу объявлял собравшимся, что приехал не говорить, а слушать, и в течение одного-двух часов он внимательно слушал выступавших, записывая кое-что в своей тетради. Потом он выступал сам, но кратко и еще в течение часа отвечал на вопросы, полученные в письменной форме. В самом конце Солженицын ставил автографы на своих книгах, если кто-то приносил их с собой.

Западная и московская пресса подробно описывала пребывание Солженицына в Приморском крае, много меньше публикаций было о его встречах в Хабаровском крае. Дальше по ходу путешествия о Солженицыне писала только местная печать, а все иностранные и столичные корреспонденты вернулись в свои редакции. Рядом с писателем неизменно находились только операторы и ведущие из Би-Би-Си. Читая московские газеты в июне и в начале июля, можно было подумать, что путешествие Солженицына уже завершилось. В этом был просчет всех организа

96

торов этого Возвращения великого писателя на свою Родину и прежде всего просчет самого Солженицына: он не сумел поддерживать внимание и интерес к своим выступлениям и высказываниям больше, чем 5-6 дней. Дальше все повторялось, и это становилось уже неинтересным для журналистов, которые ждали сенсаций. Даже жена и дети Солженицына время от времени покидали его поезд, который двигался через всю Россию очень медленно. Солженицын говорил позднее с большой обидой, что его поездка замалчивалась, что московские газеты неделями не писали ни строчки о его выступлениях и о том, что говорят люди в провинции. Эти обвинения были несправедливы. Я знакомился с частью местной прессы за июнь и июль и мог убедиться, что проблемы, поднимавшиеся на встречах Солженицына с жителями больших и малых городов Сибири, Урала и Поволжья, были почти одинаковы. У врачей или учителей Хабаровска имелись те же проблемы, что и у врачей и учителей Улан-Удэ или Омска: нерегулярная и низкая зарплата, недостаток учебников и медикаментов, голодные дети и истощенные пациенты, растущая преступность, плохая работа транспорта, произвол чиновников. Для Москвы все это не являлось открытием. Не было здесь никаких сенсаций и для иностранных журналистов. В конце концов и Би-Би-Си все больше и больше переключала своих операторов на съемки величественной русской природы. Большой фильм о Возвращении Солженицына в Россию вышел на мировые экраны в 1995 году и прошел здесь сравнительно незаметно. Конечно, не все было одинаково в Чите или Красноярске. В Иркутске Солженицын возложил цветы к месту гибели адмирала А. Колчака, одного из главных героев Белой армии в годы гражданской войны. Именно в Иркутске он был пленен и расстрелян. Прибыв в Красноярск, Солженицын вскоре отправился в село Овсянка на берегу Иртыша на встречу с Виктором Астафьевым. Их беседа один на один проходила около трех часов. В Омске литераторы и литературоведы из Омского университета провели несколько интересных бесед с Солженицыным и позднее издали большой альбом о пребывании писателя в их городе. Все это было важно для последующего изучения, но не для газет и телевидения. Солженицына везде принимали хорошо и слушали внимательно. Аудитории, в которых он выступал, были всегда переполнены. Вот выдержки из разных его выступлений от Хабаровска до Ярославля: - "Горбачев обманывал нас всех семь лет, - говорил Солженицын. - Он начал ломать, не подготовив

97

ничего нового. Перестройка пошла по ложному пути. Гласность Горбачев объявил, чтобы использовать столичную интеллигенцию против своих номенклатурных врагов. За этой гласностью последовали национальные взрывы и свобода преступлений". "В 1991 году народу посылался счастливый жребий. Достаточно было одного указа, и все бы тихо разошлись: и КПСС, и Верховный Совет, так были все перепуганы. Но ничего этого не было сделано". "Наши беды идут от Февраля 1917-го. Погубили страну не какие-то масоны, а наши деды и прадеды. Мы тогда дали разрушить цветущую страну". "Реформы Гайдара глупые, безмозглые. Я отказываюсь считать это реформой, у них нет плана и цели, последовательности и системы. Всю приватизацию надо пропустить через прокуратуру, надо ее остановить и начать следствие. Народ правильно назвал ее прихватизацией". "С коммунистической идеей надо покончить, выкорчевать ее без остатка и строить демократическое общество не сверху, а снизу". "У нас демократии сейчас даже подобия нет, для нее нужно всеобщее правосознание. У нас лжедемократия, у нас олигархия... Страной правит замкнутая группа из бывшей номенклатуры, из коммерсантов и из преступного мира". "После семидесяти лет зверского режима мы пошли путем замысловатым, извилистым, мучительным, о котором не скажешь уверенно, куда он приведет". "Мы, как обезьяны, говорим "ваучер", "мониторинг", "лизинг", "брифинг". Где наш язык? Если разучимся говорить по-русски, не будет нас, русских, вообще". "Я не националист, я патриот. Мы должны достичь национального примирения". "Ни в коем случае не вести переговоры с Татарией и Башкирией об условиях их вхождения в Россию. Не надо играть в национальные республики, а надо ввести губернское административно-территориальное деление". "Чечня может отделиться, там 80% чеченцев. Надо забрать оттуда русских и отправить туда чеченцев из Москвы, из Средней России, из Сибири". "Пусть Чечня рассылает свои посольства по всей земле, создает свою армию, флот, промышленность, пусть покажет себя!". "Без деревни Россия погибнет. Нельзя продавать землю с аукциона. Это бред. В чьих кошельках сегодня миллиарды рублей и долларов?". "Жириновский - карикатура на русского патриота. Кто-то нарочно создал такую фигуру, чтобы вызвать во всем мире ненависть к русскому патриотизму, к русскому национальному сознанию". "Я не собираюсь быть политиком. Политика, с точки зрения качества че