Джон Рид - Избранные произведения Страница 25

Все это является еще далеко не полной картиной того, как угольные компании подчиняют себе всю жизнь в округах Лас-Анимас и Уэрфано. Окружные прокуроры, шерифы, члены комиссий округа и судьи — все фактически находятся на жалованье у «Колорадо фьюэл энд айрон компани». Даже для того, чтобы послать делегата на съезд, созываемый для выборов мирового судьи, нужно было созвониться по телефону с Денвером и испросить разрешения у Кэсса Херрингтона — политического директора «Колорадо фьюэл энд айрон компани»…

После стачки 1903 года профсоюз горняков был вытеснен из этой местности. В 1911 году он восстановил свое отделение в Тринидаде. После этого стали распространяться слухи о готовящейся стачке, и только с тех пор шахтовладельцы начали хоть частично подчиняться законам. Но злоупотребления не прекращались, и горняки поняли наконец, что для того, чтобы обеспечить постоянное выполнение законов их хозяевами, они должны вести переговоры с ними коллективно.

Профсоюз горняков предпринимал все, что было в его силах, чтобы предотвратить стачку. Он обратился к губернатору Эммонсу с просьбой созвать конференцию шахтовладельцев, чтобы обсудить с ними требования рабочих. Но представители компании отказались встретиться с рабочими, продолжали отказываться от этого и в дальнейшем. Затем в Тринидаде был созван съезд рабочих и служащих шахт и было выработано обращение ко всем предпринимателям с просьбой встретиться со своими рабочими и выслушать их претензии. В ответ на это хозяева компании начали готовиться к открытой войне. Они пустили в ход мощную машину по борьбе с забастовками. Эта беспощадная машина за тридцать лет победоносных боев с горняками достигла полного совершенства. Из Техаса, Нью-Мехико, Западной Виргинии и Мичигана были привезены вооруженные бандиты — штрейкбрехеры, охранники, имевшие большой опыт подавления волнений среди рабочих, солдаты-авантюристы, дезертиры из армии и бывшие полицейские. В. Ф. Рено, главарь детективов в «Колорадо фьюэл энд айрон компани», учредил в подвале денверского отеля пункт по вербовке. Всем, кто умел стрелять, он раздавал ружья и порох и посылал их на шахты. Был заключен договор со знаменитым агентством детективов «Болдуин Фелтс» на поставку штрейкбрехеров. Многие его агенты, которые в других штатах привлекались к ответственности за убийство, теперь были назначены «помощниками шерифов» в южные округа штата. Кое-где на шахты доставили по 12–20 пулеметов и передали в их распоряжение…

16 сентября на съезде в Тринидаде делегаты всех шахт этого округа единогласно проголосовали за объявление стачки 22 сентября. Они выработали следующие требования: официальное признание профсоюза, повышение заработной платы на 10 процентов, восьмичасовой рабочий день, оплата непроизводительного труда и простоев, контроль за весовщиками, право покупать продукты в любом магазине, жить в любом доме и обращаться к любому врачу, проведение в жизнь колорадских законов о труде шахтеров и отмена системы вооруженной охраны шахт…

Профсоюз горнорабочих объявил, что для забастовщиков будут устроены палаточные лагери. Откровенные угрозы администрации шахт и охраны повторить избиение и высылку рабочих, как в 1903 году, заставили самих горняков подумать о вооружении.

23 сентября шел дождь со снегом и град. Было страшно холодно. Рано утром охранники стали обходить шахтные поселки, спрашивая у всех, намерены ли они идти на работу. Если кто-нибудь отвечал «нет», ему предлагали убираться прочь. В Табаско охранники врывались в дома, выгоняли женщин и детей на снег, разбрасывая их вещи и одежду по земле. В Терцио рабочим предоставили час времени на то, чтобы покинуть город. Их домашний скарб был выброшен на улицу, а их самих охранники выгнали с шахты, угрожая винтовками и осыпая бранью. Повсюду в радиусе пятидесяти миль к выходу из каньонов брели по снегу группы мужчин, женщин с младенцами на руках и детей. У некоторых были повозки. Длинные вереницы кляч и разбитых телег, доверху нагруженных имуществом нескольких семейств, двигались по дорогам по направлению к открытой равнине.

В Прайоре компания, чтобы привлечь рабочих на свою сторону, предоставляла им возможность строить на земле компании собственные дома. Теперь их выбросили из этих домов. Женщинам охранники говорили: «Убирайтесь отсюда в преисподнюю, а то мы вас все равно выкурим». В свое время в Западной Виргинии шахтовладельцы дали горнякам четыре дня сроку. В Колорадо же было дано лишь двадцать четыре часа. Никто не был к этому подготовлен. Рабочих гнали без отдыха по горным каньонам, без вещей и одежды, а когда они прислали телеги за своим скарбом, им не позволили забрать его. Так было в Примеро и целом ряде других мест.

Палаток на месте не оказалось. Сотни беженцев расположились на открытой равнине, под непрекращающимся дождем и снегом; мужчины, женщины и дети собрались туда, куда велели им прийти их руководители. Но палаток все не было. Многие по два дня ночевали под открытым небом. Они рыли в земле ямы и прятались в них, как дикие звери. Им нечего было есть и пить. Тогда был проведен этот безумный налет на склады палаток з Денвере, и вдоль предгорий на протяжении пятидесяти миль начали возникать палаточные поселки, белевшие на фоне снега. Это было похоже на переселение народов. Из 13 тысяч горняков Колорадо, имевших перед стачкой работу, 11 тысяч были выгнаны из домов. Палаточные колонии были размещены по особому стратегическому плану. Они нарочно располагались у входа в каньоны, ведущие к шахтам, чтобы караулить дороги, по которым могли быть доставлены штрейкбрехеры. Кроме огромного поселения в Ладлоу, были и другие: в Старквилле, Грей-Крике, Саффилде, Эйгьюлере, Уолсенбурге, Форбсе и пяти-шести других местах.

Матушка Джонс[25] все время появлялась в разных местах округа; она произносила речи, подбадривая горняков на борьбу за свои интересы, заботилась о детях, помогала устанавливать палатки, доставляла пищу больным. А шахтовладельцы в это время призывали на помощь войска милиции. Они говорили, что скоро начнутся насильственные действия, что матушка Джонс — опасный агитатор и что ее следовало бы выслать из штата. Губернатор Эммонс ответил, что если местные власти не справятся со стачкой, то войска милиции, конечно, будут посланы, но они ни в коем случае не будут использованы для того, чтобы обеспечить владельцам доставку штрейкбрехеров или какими-нибудь мерами запугать горняков.

«Я намерен, — заявил он, — положить конец поджигательским речам матушки Джонс. Я позабочусь о том, чтобы ей создали такие условия, в которых она не сможет апеллировать ко всей стране. Ей не позволят популяризировать требования стачечников за пределами штата в тех несдержанных выражениях, какие она употребляла в угольных районах».

Эмма Ф. Лэнгдон, секретарь организации социалистической партии штата, публично заявила: «Если хоть один волос упадет с головы матушки Джонс, я брошу клич всем честным женщинам Колорадо и призову их организоваться и, если нужно, идти на город Тринидад, чтобы освободить ее».

Однако с тех пор и поныне социалистическая партия Колорадо не проронила ни слова, хотя вскоре после этого матушка Джонс была арестована и ее девять недель продержали в заключении в Тринидаде.

Первым делом шахтовладельцев было наделить всех охранников и детективов полномочиями «помощников шерифа». Управляющие шахтами сообщили шерифу по телефону, сколько «помощников шерифа» им нужно, и шериф выслал им почтой чистые бланки удостоверений. Руководители союза попросили шерифа Грисхэма назначить «помощниками шерифа» нескольких забастовщиков. Он ответил: «Я никогда не вооружаю обе стороны…»

Шериф Джефф Фарр доложил, что забастовщики укрепились на холме 500 футов высотой, господствующем над шахтой Оуквью, и произвели тысячу выстрелов по постройкам (однако газетчики, расследовавшие это дело, нашли только три отверстия от пуль, да и те были пробиты в горизонтальном направлении). Затем он добавил, что один забастовщик грек затеял ссору с лагерным инспектором Бобом Ли из Сегундо (известным убийцей, некогда связанным с преступниками банды Джесси Джеймс), причем грек выстрелил первым.

Повсюду погромщики из охраны шахт старались затеять беспорядки. В Соприсе они подложили динамит под один из домов компании и пытались свалить вину на забастовщиков. Но на их беду один из заговорщиков рассказал обо всем этом. Содержание охраны обходилось компаниям очень дорого. Поэтому они хотели, чтобы это грязное дело осуществлялось войсками милиции за счет государства. Кроме того, палаточные лагери забастовщиков серьезно препятствовали ввозу штрейкбрехеров и потому не позволяли возобновить работу в шахтах.

Самой большой колонией была колония в Ладлоу, расположенная на перекрестке двух дорог: из Бервина и Табаско на Гастингс и Делага. В колонии жило более 1200 человек двадцати одной национальности. Для них всех это была чудесная школа. Здесь их учили тому, что все люди равны. В течение двух недель совместной жизни мелкие расовые предрассудки и недоразумения, которые в течение долгих лет прививали им угольные компании, начали исчезать. Американцы начали постигать, что славяне, итальянцы и поляки не менее их добросердечны, веселы, приветливы и храбры. Женщины часто ходили друг к другу в гости, хвастались своими детьми и мужьями, а во время болезни угощали друг друга чем-либо вкусным. Мужчины играли вместе в карты или в бейсбол…