Александр Архангельский - Важнее, чем политика Страница 25

Тут можно читать бесплатно Александр Архангельский - Важнее, чем политика. Жанр: Документальные книги / Публицистика, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Александр Архангельский - Важнее, чем политика

Александр Архангельский - Важнее, чем политика краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Александр Архангельский - Важнее, чем политика» бесплатно полную версию:
Меняются не ценности, а наше представление о них. Ценности – это то, за что мы готовы отдать почти все, иногда даже жизнь. Все остальное – так, между делом. Вечными остаются вопросы, над которыми бьется каждый: зачем я живу? почему я умру? кого я люблю? и почему меня не любят?

Александр Архангельский - Важнее, чем политика читать онлайн бесплатно

Александр Архангельский - Важнее, чем политика - читать книгу онлайн бесплатно, автор Александр Архангельский

Голос из зала. Владимир Дребенцов. В продолжение вопроса об английском языке. Я согласен, что язык богатый и, как вы говорите, более логичный. В любом стандартном языковом курсе есть графическая иллюстрация структуры английского абзаца и русского абзаца. Английский – это такая череда стрелочек, следующих друг за другом. А русский – это череда стрелочек, которые все время бегают в разные стороны, сплошь деепричастный оборот. Но это определяется не бедностью языка, а попыткой объяснить весь мир сразу. И в этом отличие российской культуры от прагматичной протестантской англоязычной. В своем рассказе о современном русском языке, языке массовой культуры, политическом языке и в ответе на ряд вопросов вы, по-моему, проводили идею о том, что русский язык приближается вот к этому стандартному, более логичному, более прагматичному строению речи и, соответственно, мысли. Видите ли вы возможность, чтобы речь оказала обратное влияние на культуру, и российская культура стала более прагматичной, логичной? Или все же язык является подчиненным явлением, и российская культура от упрощения языка не изменится?

Петр Вайль. Давайте сразу делить все на два, потому что российская массовая культура такой уже стала. Что касается культуры… даже не знаю, какое слово применить… элитарной, высокой, какой угодно, то она все равно в рамках 5–7 % будет существовать по своим законам. Электронная культура языка, которая вынуждена считаться с тем, что в минуте 60 секунд, и других вариантов не бывает, она будет, конечно, все более и более лапидарной. А что касается людей, которых мы более или менее уважаем, почитаем, берем под козырек, они все равно не пойдут по этому пути.

Голос из зала. Нина Добрушина, преподаватель Вышки, филолог. У меня создается ощущение, что есть некоторые противоречия в ваших речах. Вы начали с такой похвалы терпимости: вроде бы язык – естественная структура, меняющаяся и обновляющаяся независимо от внешнего давления. Это изменение никак нельзя остановить, препятствовать ему, и не стоит даже пытаться этого делать. С другой стороны вы с явным отвращением приводите такие примеры, как слово «энергетика», которое не может быть положительным или отрицательным, потому что энергетика – это отрасль промышленности. Совершенно ясно, что тут как раз яркий пример изменения языка, сдвиг значения. Это слово просто приобрело новое значение. И когда вы высказываете по этому поводу отвращение, то не отказываете ли вы языку как раз в естественном праве жить и меняться? Чувства ваши мне понятны: язык – столь важное достояние, причем достояние личное, что человек не может принимать без эмоций перемены, происходящие в языке. Никто из нас не может равнодушно слушать, как молодое поколение говорит «красивее». Тем не менее, это тоже естественное изменение с которым бороться нельзя и которое оценивать нельзя. Нет ли противоречия в вашей позиции?

Петр Вайль. Есть, конечно. Противоречие между личным взглядом и попыткой взгляда общественного. Знаете, в русском языке словари предписывающие, а в английском – фиксирующие. Огромная разница. Если в течение 20 лет слово или оборот закрепляется в языке, оно включается в словарь. И это не вопрос вкуса, это вопрос статистики. Поэтому нравится мне эта энергетика или не нравится – закон есть закон, словарь есть словарь, не мое собачье дело, опять-таки. Но я лично так, как мне не нравится, говорить не буду. Я, повторяю, «на самом деле» и «как бы» уже перестал использовать, хотя они ни в чем не повинны. Просто чтобы не становиться в общий строй. Так что противоречие есть и оно нормальное, бытовое.

Голос из зала. Андрей Илларионов, бывший советник Путина, ныне оппозиционный экономист. Петр Львович, свобода – замечательна. Но если говорить о публичной речи, об использовании в ней различных языковых средств, то существуют ли, с вашей точки зрения, запретные средства, в частности, табуированные, нецензурные, блатные, или же нет? Я подчеркиваю, не для частной, бытовой, а для публичной речи?

Петр Вайль. Я-то думаю, что табуированные слова, в частности, русский мат, это грандиозное явление русского языка, которое нужно холить и лелеять. Но именно потому, что его нужно холить и лелеять, ни в коем случае нельзя давать ему вырваться в полный обиход. Как это произошло в английском. Там так называемые матерные слова при взрыве контркультуры в начале 1960 годов сделались обиходными и исчезли. Хотя английский мат, поверьте, ничуть не беднее русского, а может, даже и богаче, просто потому что английский язык старше. Все-таки надо помнить, что когда у них был Шекспир, у нас был Иван Грозный. Но они просто пропали. И это большая беда для языка.

У Довлатова есть виртуозное употребление, виртуозное абсолютно, когда у него фотограф говорит: «Я самого Жискара, б…, Д’Эстена снимал». Представляете, вставить словцо между именем и фамилией французского президента, а? Вот это мастерство! Так что мат нужно беречь. И, конечно же, этот пласт языка богатейший, грандиозный. Всего-то четыре слова, а сколько производных. Это ж ценить нужно, любить, но в расход не пускать.

Андрей Илларионов (продолжая реплику). А их ценить и любить следует только в речи писателей, или в речи политических деятелей тоже?

Петр Вайль. Речь политических деятелей должна подчиняться самым простым вещам, которым учили мама, первая учительница и великая литература: говори спасибо, извините и здравствуйте. Матом не ругайся. Политический деятель, который выходит за эти рамки – не политический деятель, а халтурщик. А писатель – совсем другое дело. Тут единственный ограничитель – мера его таланта.

Андрей Илларионов (не удовлетворяясь краткостью ответа). Какие еще ограничения для речи политических деятелей существуют?

Петр Вайль (еще короче). Все. Больше никаких нет.

Голос из зала. Валерия Касамара, замдекана факультета политологии Вышки. Господин Вайль, я получила такое удовольствие от вашей речи, потому что вы очень часто произносили мои любимые слова. Например, от слова «кирдык» испытала истинное наслаждение. И хочу сказать, что вы сыграли злую шутку с залом, потому что я сижу и подзуживаю студентов, чтобы они задали вопрос. На что они мне говорят: «Мы, когда формулируем вопрос, подсчитываем сколько раз мы скажем слово „как бы“ и передумываем его задавать».

Петр Вайль. «На самом деле».

Валерия Касамара. «На самом деле», «вот», «типа того»; поэтому злая шутка сыграна. Но вопрос в следующем: вы сказали, что сформировать вкус к хорошему русскому языку можно только в семье или на уровне личностного общения. На нашем факультете есть дисциплина «Введение в политологию», для первокурсников. И в рамках этого курса на семинарских занятиях мы читаем роман Набокова «Дар». Когда мы им задаем прочитать Набокова, я сразу предупреждаю: «Ребята, я понимаю, что все, что я сейчас скажу, вы поделите напополам и мне не поверите. Но прошу вас, не экспериментируйте, не надейтесь, что вы быстро прочтете все по диагонали, от начала до конца; читать вы будете долго, закладывайте время. Попытайтесь все отложить. У вас не получится это делать параллельно с чем-то: например, читать и переписываться в блогах. Это вкушение, прививка к хорошему языку. Идеально, если вы прочете весь роман. Но если не получится, там есть замечательная глава, посвященная Чернышевскому, которая нас больше всего интересует. Дочитайте хотя бы до нее и постарайтесь не сломаться; она в середине романа».

Большинство не верят. Начинают скользить глазами. Тормозят. И ломаются. Так вот, вопрос в следующем. Как вы считаете, возможно ли в юношеском возрасте привить любовь к этому полноценному русскому языку, потому что он тяжел, он филигранен, он ювелирен, он прекрасен? Спасибо.

Петр Вайль (скептически). Набоков здесь не самый лучший все-таки образец, потому что его язык, на мой-то вкус, вымученный. Он не настоящий, не естественный. Естественный язык я бы все-таки искал у Чехова и Бунина. А если уж современный язык, то читал бы Венечку Ерофеева. А у Набокова язык лабораторный. Но это мое личное мнение, выбор может быть другим. А так – конечно да. Нужно читать с детьми, с компанией, с друзьями, болтать, стараясь изъясняться так, чтобы тебя мог понять Чехов.

Голос из зала. Софья Петриченко. Прозвучала мысль о том, что в условиях свободы человек свободен в говорении. Не считаете ли вы, что в условиях абсолютной свободы наступает некое разрыхление смыслов и разрыхление социальной ткани общества, когда люди оперируют словами, но не смыслами? Вот на сегодняшний момент, не считаете ли вы, что мы существуем в разрыхленном языковом пространстве?

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.