Александр Серегин - Украинская нация – путь наш во мраке…или к светлому будущему? Страница 25

То есть наличие единого лингвистически «обтесанного» языка не есть самоцель в единстве нации. Важен дух, идея создания объединяющей языковой системы. Для подтверждения этого приведу факт, который многим нашим националистам не понравиться, а у многих вызовет удивление.

В Великобритании для натурализации, то есть процесса получения гражданства совсем необязательно знать английский язык. Владение валлийским или шотландским тоже является достаточным условием соблюдения критериев знания языка для гражданина Великобритании. Это происходит при, казалось бы, подавляющем влиянии английского языка, не только на островах, но и в мире.

Разница в положении, в названиях диалектов и языков лежит чаще всего не в лингвистической, а в политической плоскости. В этой связи часто цитируют известного лингвиста Макса Вайнрайха: «Язык — это диалект, у которого есть армия и флот».

Кроме примеров сербскохорватского или китайского языков, есть примеры еще более близкие географически — молдавский и румынский языки. Их отличить вообще невозможно.

На протяжении не одного десятка лет, мы наблюдаем активные действия румынских властей по ниспровержению молдавского языка. По их мнению, молдавский язык «антинаучный», «антиисторический» и все остальные «анти». Понятно, что за лингвистическими проблемами кроются политические, желание влиять на Молдавию или даже присоединить её. Проводились многие соцопросы, исследования в «нужном» направлении. Результаты были «потрясающими»: больше половины населения Молдавии считают родным язык румынский и они не совсем уже молдаване, а скорее румыны.

Соцопрос — отличное мероприятие, неплохо контролируется, гораздо лучше, чем перепись. Вышла накладка. Согласно переписи 2004 года оказалось — 94 % населения Молдавии считают себя молдаванами, а не румынами и 78,4 % назвали своим родным языком молдавский.

Такая активность соседнего государства по идентификации языка в независимой стране пахнет нехорошо. Отношение мирового сообщества к таким проблемам хорошо выразил американский политолог молдавского происхождения Владимир Сокор: «Европейский союз руководствуется конституционным названием государственного языка Молдавии, зная, что этот язык — то же самое, что и румынский, и отличается лишь названием. Вне зависимости от того, что называется исторической правдой, выбор названия языка нередко является политическим решением, демократическим или не очень. В некоторых случаях политическое решение отрицает существование языка, в других случаях политическое решение ведет к появлению второго названия или даже нескольких названий одного и того же языка. Например, в бывшей Югославии государственный язык назывался сербско-хорватским в четырех республиках — Сербии, Хорватии, Боснии и Черногории. После же 1992 года этот язык получил разные названия в каждом из отколовшихся от бывшей Югославии государств».

Пример поучительный и важный.

Изменение официального статуса языка «русскоязычных» с диалекта русского на диалект украинского, несомненно, ослабит возможность внешнего влияния, потому, что включится механизм самоидентификации граждан. Они уже не будут стоять на перепутье и спрашивать: «Так кто же я, украинец или нет»? Для многих станет ясно дальнейшее направление движения.

При этом важно, что при создании языковой системы нации, одно из главных правил — ненасилие. Каждый, человек должен добровольно и самостоятельно выбрать на каком языке он будет говорить, как этот язык называется, и попытаться объяснить самому себе, его происхождение.

Одна из проблем создания языковой системы в Украине состоит в том, что большое количество граждан отдает предпочтение языку, который является, по мнению многих, государственным языком соседнего государства. Обычно борьбу за свой язык ведет более малочисленная народность, чаще всего не имеющая своего государственного образования. В нашем случае получается, что «русскоязычные» разговаривают на государственном языке могущественной соседней державы, во всяком случае, так считается.

С точки зрения некоторых граждан, для которых государственный украинский язык является единственным и родным, граждане, отдающие предпочтение русскому или псевдорусскому языку, кажутся личностями чужеродными, а для более радикально настроенных, вообще «пятой колонной» России.

Получается, если бы язык, о котором мы говорим, был бы не русским, а любым другим, не имеющим отношения к России или имел бы только косвенное отношение (украинский язык по большому счету тоже имеет отношение к русскому, так как на лицо общие корни), то ситуация не была бы такой напряженной.

Стоит рассмотреть, а о каком же языке в действительности идет речь, о русском? Я уже упоминал, что в Москве не считают тот язык, на котором говорят наши «русскоязычные» правильным русским языком, то есть для них это, как минимум диалект русского.

После распада Киевской Руси её северо-восточные земли начали концентрироваться сначала вокруг Суздаля и Владимира, затем вокруг Москвы. Западные земли попали под влияние, а потом и власть Литовского княжества. Язык Киевской Руси не был абсолютно однороден ввиду раздробленности и разобщенности отдельных княжеств. Разговорный язык постепенно разделился, как минимум на две основные ветви: западную и восточную. Как уже было сказано выше, в Западной и Юго-западной части бывшей Киевской Руси, которая входила в Великое княжество Литовское преобладала так называемая «руськая мова». На Северо-востоке постепенно сложился язык, называемый в Западной Руси «московский говор», прообраз нынешнего русского российского языка.

«Руськая мова» стала донором для создания украинского и белорусского языка. «Московский говор» дал жизнь великорусскому языку.

Очень важно заметить, что речь сейчас идет о разговорных языках. Язык письменности на территориях восточных славян тоже разделился на две ветви: старорусский и западнорусский. Оба они в большей или меньшей степени основывались на старославянском письменном языке или как его стали позже называть — церковнославянском. Он был основан на южномакедонском славянском диалекте и никогда не был разговорным языком для восточных славян. Только в восемнадцатом веке русский и украинский языки стали становиться литературными и постепенно вытеснили старославянский, как основной язык письменности, основываясь на естественных разговорных наречиях.

Замечания, что термин западнорусский язык является устаревшим, а правильно говорить старобелорусский или староукраинский верно лишь отчасти. Западнорусским языком называть его не совсем корректно потому, что собственно русскими он не использовался. Логичнее его называть «руським» или «западноруським», хотя бы, потому что так он назывался теми, для кого он был родным. Говорить о том, что это старобелорусский язык или староукраинский странно, так как сложившихся таких национальностей в те времена, еще не существовало.

Кроме того, положа руку на сердце, все историки признают, что практически ничего толком не знают о разговорном языке восточных славян в период тринадцатого-шестнадцатого века, а о языке Киевской Руси более раннего периода и подавно. Поэтому на эту тему разговор можно вести чисто теоретический, состоящий больше из гипотез. Более-менее достоверные данные об этом датируются уже семнадцатым веком.

Лингвистические споры о целесообразности и возможности существования восточно-украинского языка или диалекта, несомненно, будут, так же как спорят лингвисты о китайском языке. Отличный повод наработать материал для очередных диссертаций. Решение о целесообразности этого находится не в научной плоскости, а в политической.

О том, что и как умеют обосновывать наши ученые, мы прекрасно знаем. Я думаю, нашим лингвистам не составит труда обосновать происхождение восточно-украинского диалекта от украинского языка, а в более глубоком прошлом по прямой линии от «руськой мовы». Обосновали российские лингвисты, что кубанская балачка является диалектом русского языка? Вот и наши обосновать должны.

Почитайте подлинники Тараса Шевченко. На какой язык похож язык классика украинской литературы? Да, он похож на живой язык, который и сейчас можно услышать в центральных и восточных районах Украины. И этот язык называют диалектом русского, а его носителей «русскоязычными»?

Уточняю, я совершенно не предлагаю узаконить «суржик», хотя к нему тоже надо относиться с пониманием. Язык, который получит стандарт и статус должен иметь основные черты нынешнего диалекта городских «русскоговорящих» украинцев. Такой подход облегчит и ускорит обретение престижности. Этот процесс не должен носить форму украинизации или дерусификации, он должен закрепить фактическое положение — «status quo».