Небеса в смятении - Славой Жижек Страница 25

Поскольку Сенат остается за республиканцами, а Верховный суд за консервативным большинством, Байден как новый президент будет очень ограничен и не сможет провести какие-либо серьезные изменения. Однако, если взглянуть шире, проблема заключается в том, что сам Байден является «умеренным» агентом экономического и политического истеблишмента, которого ужасают обвинения в социалистических тенденциях. Таким образом, Александрия Окасио-Кортес была вполне права, когда в интервью после выборов нарушила перемирие и раскритиковала демократическую партию за некомпетентность, предупредив, что, если администрация Байдена не поставит прогрессистов на руководящие посты, то партия с треском провалится на выборах в Палату представителей в 2022 году73.

США сейчас разделены почти в соотношении 50/50, и слова Байдена о единстве и примирении звучат легкомысленно. Как сказал Роберт Райх, «Разве может Байден исцелить Америку, если Трамп не хочет, чтобы она исцелилась?74» И это разделение сохранится: «Трамп появился не случайно. И Америка, породившая его, все еще прежняя»75. Таким образом, вполне возможно, что через пару лет после правления Байдена произойдет нечто подобное тому, как «возрождение демократии» после Гражданской войны закончилось компромиссом между республиканцами и расистскими демократами Юга.

Однако исход выборов – не просто тупиковая ситуация. В ней есть и явный победитель: крупный капитал и структуры «глубокого государства», от Google и Microsoft до ФБР и Агентства национальной безопасности. С их точки зрения, слабое президентство Байдена с Сенатом в руках республиканцев – наилучший возможный исход. Без эксцентричности Трампа международная торговля и политическое сотрудничество вернутся к нормальному дотрамповскому состоянию, а Сенат и Верховный суд будут блокировать любые радикальные меры. Парадокс, таким образом, заключается в том, что в США победа «прогрессивной» стороны оказалась в то же время ее поражением, политическим тупиком, который даже может дать Трампу шанс вернуться к власти в 2024 году.

Вот почему именно в момент поражения Трампа мы должны задаться вопросом, как же так вышло, что ему удалось соблазнить половину американского народа. Одной из причин, несомненно, является та особенность, которую он разделяет с Берни Сандерсом. Сторонники Сандерса яростно преданы ему – как они говорят, кто пошел за Берни, тот не повернет назад. Здесь нет никакой мистической привязанности, просто признание некоторыми людьми того, что Берни действительно неравнодушен к ним и их проблемам, что он действительно понимает их, и это резко контрастирует с большинством других кандидатов от демократической партии. Дело не в реалистичности или осуществимости программы Сандерса, а в том, что он задевает своих сторонников за живое. Может ли избиратель, обеспокоенный тем, что произойдет, если (или, скорее, когда) кто-то в его семье тяжело заболеет, всерьез утверждать, что Блумберг или Байден по-настоящему их понимают?

В этом Трамп демонстрирует поверхностное сходство с Сандерсом. Хотя его солидарность с обычными людьми в основном ограничивается непристойными пошлостями, он также говорит об их повседневных заботах и страхах простыми словами, создавая впечатление, будто он действительно заботится о них и уважает их достоинство. Нужно признать, что даже в борьбе с пандемией Трамп хитро использовал такой «человеческий» подход: он пытался сохранять спокойствие, говоря людям, что пандемия скоро закончится и они смогут вернуться к привычной жизни… Я уже писал, что Байден – это Трамп с человеческим лицом, более цивилизованный и добрый, но можно сказать и обратное: Трамп – это Байден с человеческим лицом, где «человечность», конечно, низведена до базового уровня заурядных пошлостей и оскорблений. В таком же смысле, обычный пьяница, который бормочет чепуху, более «человечен», чем эксперт, говорящий о сложных формулах.

Сейчас мы находимся на таком низком уровне, что получить президента, который ничего не изменит, – это большее, на что мы можем надеяться. Единственная группа, которая заслуживает того, чтобы ее чествовали как героев, – это люди, проигнорировавшие жестокие угрозы сторонников Трампа и спокойно продолжавшие подсчет голосов; такая похвала обычно приберегается для «государств-изгоев», где мирная передача власти является поводом для торжества.

Единственная слабая надежда состоит в том, что непреднамеренный результат эпохи Трампа может сохраниться: я имею в виду частичный выход США из мировой политики. Соединенным Штатам придется смириться с тем, что они – всего лишь одно из государств в новом многополярном мире. Это единственный способ для всех нас избежать унизительной ситуации, когда мы со страхом следим за подсчетом голосов в США, словно судьба мира зависит от нескольких тысяч американских невежд.

22. Положение вещей: выбор

Какова наша ситуация сейчас в связи с пандемией, когда я пишу эти строки в конце ноября 2020 года, в разгар «второй волны», как это называют европейские СМИ? Мы не должны забывать, что различие между первой и второй волной проводится, главным образом, в Европе. Латинская Америка, где был другой ритм, достигла пика в промежутке между двумя европейскими волнами, и теперь, когда Европа переживает вторую волну, ситуация в Латинской Америке чуть лучше. Мы также должны иметь в виду очевидные различия в том, как пандемия затрагивает тот или иной класс (бедные страдают гораздо больше), расу (в США чернокожие и латиноамериканцы страдают намного сильнее), пол (женщины заражаются чаще и тяжелее, чем мужчины), а также принимать во внимание, что она протекает в разных ритмах на разных континентах (Африка в целом затронута меньше) и в разных государствах (в Европе Франция и Испания сейчас восстанавливаются, а Германия испытывает трудности, что явно контрастирует с ситуацией, наблюдавшейся два месяца назад). А главное, мы всегда должны иметь в виду страны, где все настолько плохо (из-за войны, нищеты, голода, местного насилия и т. д.), что пандемия считается лишь малым злом. Достаточно вспомнить Йемен, о котором The Guardian пишет следующее: «В стране, охваченной болезнью, ковид почти не регистрируется. Война, голод и губительное сокращение помощи сделали тяжелое положение йеменцев почти невыносимым»76. Аналогичным образом, когда между Азербайджаном и Арменией разразилась короткая война, официальные лица с обеих сторон заявили, что это оправдывает снижение приоритета борьбы с пандемией. Несмотря на эти сложности, мы тем не менее можем обобщить некоторые особенности, из-за которых контраст между второй волной и пиком первой волны становится очевидным:

• Сейчас некоторые надежды уже рухнули. Коллективный иммунитет не работает. Смертность в Европе сейчас на рекордном уровне. Больше нет надежды на то, что, хотя вирус распространяется все шире, его штамм менее опасен.

• Мы имеем дело со многими неизвестными, особенно в том, что касается распространения вируса. В некоторых странах эта неизвестность породила отчаянный поиск виновных (вечеринки в частных домах или на рабочих местах, тайные рейвы и т. д.). Часто звучащая фраза о том, что мы