Фиона Хилл - Сибирское бремя Страница 26

На пике своей деятельности в конце 1940-х и начале 1950-х годов на долю ГУЛАГа приходилось примерно 15–18 процентов объема промышленного производства и промышленной рабочей силы в стране42. Один только Дальстрой включал в себя 52 наземных золотоносных прииска, 5 подземных золотоносных рудников, 5 заводов по переработке золотоносной руды, 7 оловянных рудников, 11 оловообогатительных фабрик, 25 гидроэлектростанций и множество других предприятий и заводов43.

Советская статистика умышленно скрывала тот факт, что достижения кампании по индустриализации базировались на рабском труде. Исправительно-трудовые лагеря в системе ГУЛАГа с численностью, превышающей 3000 или 5000 человек (в зависимости от местоположения), классифицировались как города. Это означало, что для стороннего наблюдателя регионы, подобные Сибири, представлялись переживающими беспрецедентный рост численности населения и промышленности44. В своей книге о лагерях в СССР Дэвид Даллин (David Dallin) и Борис Николаевский (Boris Nikolaevsky) отмечают, что насильственная миграция была существенным компонентом этого роста, если учесть тот факт, что наиболее быстрый рост городов был зарегистрирован на российском Севере и Дальнем Востоке, где находилось большинство исправительно-трудовых лагерей45. Даже после освобождения заключенные продолжали вносить вклад в рост численности северного населения. После истечения срока бывшие заключенные получали новый временный статус «особого поселенца». Им было по закону запрещено менять свое местонахождение или возвращаться в родные края. Каждый прошедший через систему ГУЛАГа восточнее Уральского хребта, хотел он того или нет, становился частью миграционной волны, которая катилась через Сибирь и Дальний Восток46.

Сильное воздействие ГУЛАГа отнюдь не ограничивалось отдаленными и малонаселенными регионами. На карте 5-1 предпринята попытка отобразить насыщенность лагерями отдельных регионов. На ней представлено расположение лагерей ГУЛАГа и максимум численности их «населения» за время их существования. Хотя некоторые крупные лагеря были и в европейской части СССР, именно на востоке ГУЛАГ наиболее заметно повлиял на развитие страны. В период между 1929 и 1953 годами выгоду от использования принудительного труда извлекали практически все без исключения крупные города Урала, Сибири и Дальнего Востока. Примером тому может служить история Хабаровска, одного из крупнейших российских дальневосточных городов конца XIX столетия. В 1938 году численность населения Хабаровска составляла порядка 200 000 человек. В то же время в его окрестностях размещались четыре крупных лагеря ГУЛАГа с общей численностью заключенных более 300 000 человек. Эти огромные ресурсы лагерной рабочей силы были задействованы при строительстве железнодорожных веток47. Заключенные возводили предприятия по производству материалов для дополнительных строительных объектов в самом Хабаровске и его окрестностях (включая Биробиджан). Они прокладывали дороги, работали в зарождающихся рыболовецкой и лесозаготовительной отраслях и создавали инфраструктуру для поддержания судоходства по реке Амур48. Сегодня Хабаровск насчитывает более 600 000 жителей и, как показывает таблица 3-3, вносит четвертый по величине негативный вклад в российскую температуру на душу населения (ТДН)49.

Источник: Рассчитано исходя из данных М. Б. Смирнова. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960: Справочник. М.: Звенья, 1998.

Круги обозначают наибольшее количество заключенных ГУЛАГа в каждой из областей (города, поселки) за все время. Если вблизи города располагалось больше одного лагеря, количество заключенных рассчитывалось исходя из наибольшего числа заключенных, находившихся одновременно в нескольких лагерях области.

Еще одним поворотным моментом в освоении Сибири стала Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Хотя строить заводы в Сибири начали еще в 30-е годы, в 40-х годах произошла вынужденная передислокация советской промышленности и экономической деятельности на новое место. Из-за вторжения немецких войск ключевые предприятия были перемещены из европейской части СССР в регионы восточнее Волги — на Урал и дальше — с целью сделать их недосягаемыми для противника. С июля по ноябрь 1941 года, сразу же после внезапного июньского нападения Германии на СССР, свыше 1500 предприятий были вывезены на восток из Ленинграда, Москвы, Киева и других городов. Из этих предприятий 244 были отправлены в Западную Сибирь и 78 — в Восточную. Новая промышленность была размещена в основном в таких городах, как Омск и Новосибирск50. Сибирь стала стратегической цитаделью: огромная территория отделяла ее от европейской части СССР и возможной атаки регулярных войск через Западный фронт.

Освоение Сибири получило новый импульс во время целинной эпопеи. С 1953 по 1961 год Никита Хрущев проводил кампанию по увеличению производства зерна в южной степи (сегодня Северный Казахстан). Намечалось подключение к кампании и более отдаленных земель, простирающихся в глубь Сибири между Волгой и Енисеем. К 1956 году 35,9 миллиона гектаров — площадь, эквивалентная площади всех возделываемых земель в Канаде, — были подвергнуты интенсивной обработке. Около 300 000 советских граждан были переселены на постоянное жительство в новые сельскохозяйственные регионы51. Большинство поселенцев, призванные в качестве сельскохозяйственных первопроходцев или направленных в рамках трудовых программ, составляла русская и украинская молодежь. Освоение целины было официально прекращено в 1970 году, когда стало ясно, что поддерживать там урожай на достаточном уровне слишком трудно.[19] Но, несмотря на это, многие из поселенцев остались в этих местах. К концу 1970-х годов государство ставило целью не только осваивать целинные земли, но и продолжать строительство крупных городов и создавать специализированную добывающую промышленность. К началу XXI века этот огромный проект, направленный на укрепление экономики страны, превратился в сибирскую промышленную утопию.

Мотивация развития специфических отраслей промышленности и расположения городов в Сибири и на Дальнем Востоке до сих пор остается по большей части загадкой; но рациональность, которую можно почерпнуть из советской документации по планированию, позволяет предположить, что было задействовано множество факторов. СССР стремился осваивать территорию и заселять ее людьми не потому, что это была Сибирь, а потому, что там имелись ресурсы: нефть, газ, алмазы, золото и другие ценные металлы. Целью было сделать Советский Союз самодостаточным по стратегическим ресурсам, особенно после 1929 года, когда СССР был изолирован от остальной Европы и его доступ к внешним ресурсам намеренно блокировался западными правительствами, опасавшимися коммунистической экспансии. Были разработаны и другие обоснования, концепции и теории, подкрепляющие намерения правительства, в частности размещение промышленности поближе к сырьевым ресурсам и энергоносителям для минимизации транспортировки, выравнивание уровня экономического развития по всей территории СССР и, в долгосрочной перспективе, придание стимула специализации и крупномасштабному освоению специфических территориальных регионов52.

Военные плановые ведомства в стремлении освоить Сибирь преследовали свои стратегические интересы, схожие с основными целями царской власти: «обезопасить, удержать и в какой-то мере заселить эту огромную и до некоторой степени уязвимую государственную территорию»53. Наконец, советские политики, которым было поручено обеспечить выполнение задач по созданию и мобилизации общества в относительно менее принудительном порядке в период 60-80-х годов, оказывали идеологическую поддержку освоению новых земель призывами и пропагандой под лозунгами укрепления могущества советского государства. Вообще-то, единого регионального плана освоения Сибири не существовало, и все цели официально представлялись как запланированные уже по их достижении. Советские экономисты, военные стратеги и идеологи — все имели свои причины ставить именно на Сибирь. Однако на деле все они только развивали утопические идеи друг друга.

Одним из самых курьезных идеологических обоснований промышленного планирования в Сибири была так называемая «доктрина Энгельса» — точка зрения Фридриха Энгельса, согласно которой крупномасштабная промышленность должна быть «свободна от пространственных ограничений» и равномерно распределена по всей стране.