Виктор Кузнецов - Ночь длинных ножей Страница 26

Таким образом, у Бюркеля было двоякое представление о «национальном социализме». В своих публицистических и политических выступлениях он подвергал нападкам эксплуатацию трудящегося на его рабочем месте, вздутие цен, обсчет и несправедливое отношение к труженику. Капитализм стал могущественным лишь благодаря несправедливому отношению к другим людям. Тем самым марксизму были настежь открыты двери. В национал-социалистическом государстве доходы и прибыль должны изыматься у частных предпринимателей и распределяться исключительно в соответствии с народными принципами морали. Бюркель неоднократно критиковал практику предпринимателей, превращающих людей в машины, обвинял «обирал и тех, кто взвинчивает цены» в «пособничестве большевикам», объявлял о том, что пришел конец некоторым любителям наживы и предупреждал, что те, кого не устраивает социализм, будут считаться «саботажниками, подрывающими народное содружество»[51]. Он открыто требовал выплаты рождественских премиальных служащим и рабочим и введения шестичасовой смены для шахтеров. «Алчным врагам народа» он угрожал закрытием их предприятий и концлагерем. Это было отнюдь не пропагандистским трюком. К примеру, в 1938 г. он распорядился, чтобы гестапо арестовало директора одного крупного завода в Кайзерлаутерне за то, что он ввел скандальную аккордную систему и самоуправно увеличил продолжительность рабочего дня до 14 часов. За год до этого Бюркель вывел из наблюдательного совета предприятие акционерного общества «Сааргрубен», поскольку оно вело социально вредную политику и отдельным его руководителям не удалось прийти к соглашению со своими сотрудниками и добиться создания настоящего производственного коллектива[52].

Другая сторона популистского антикапитализма Бюркеля заключалась в разработке активной социальной политики. В рядах НСДАП он считался передовиком решения социальных вопросов. Уже в 1933 г. вместе с «Народно-социалистической организацией самопомощи» он создал социал-политическую организацию взаимопомощи, которая посредством принудительных налогов финансировала лучших государственных и коммунальных служащих. В Саарской области, присоединившейся к рейху, он занялся борьбой с безработицей. Помимо программы создания рабочих мест развернулся широко разрекламированный проект «социального строительства», предусматривавший создание новых жилищ, сопровождавшийся зрелищным сожжением жалких бараков как «последнего свидетельства классовой ненависти», введением выплаты премий к праздникам на предприятиях, рождественских прибавок для рабочих, а также уравниванием зарплаты саарских рабочих с зарплатой в остальных регионах рейха. Бюркель демонстративно противопоставил объявленному в 1936 г. Геббельсом экономическо-политическому боевому лозунгу «Пушки вместо масла!» свой лозунг: «Пушки вещь хорошая, но гораздо полезнее их дома для рабочих!»[53] Доверие к рабочему, заявлял Бюркель, гораздо более прочный фундамент будущего Германии, чем сговор с капиталом. От бывших членов КПГ и СДПГ он также не открещивался. К тем марксистам, которые «честно пытались бороться с системой с тем, чтобы у их детей появился хлеб, а сами они нашли место под солнцем», он относился с большим уважением, чем ко многим прилипалам НСДАП[54]. Он прощал их прежние грехи и протягивал им руку. По мнению Геббельса, Бюркель чересчур увлекался социальной политикой. В своем дневнике он назвал его «безответственным радикалом», который стремился к популярности, «в то время как ответственность ложится на нас». Социальные требования Бюркеля бесили и Гитлера[55].

С началом войны социально-государственная модель народного содружества поблекла, уступив место пропаганде национальной военной мощи и производительности. Теперь Бюркель призывал рабочих строить побольше танков и стал сторонником отказа от зарплаты и увеличения продолжительности трудового дня.

Утопия народного содружества и обещание национального социализма были лишь лицевой стороной политической модели Бюркеля, которая больше подчеркивала социалистические традиции НСДАП, чем это происходило в остальных гау. Темная сторона уже меньше отличала его от других коллег-гауляйтеров. По его понятию, народное сообщество исключает тех, кто в силу политических, социальных или расовых причин недостойны принадлежать к нему: прежде всего, к ним принадлежали католические священники и епископы, которые противопоставляли его светской модели общества свою христианскую утопическую модель, а также евреи, которые выходили далеко за рамки народного сообщества.

В соответствии с изречением «кесарю — кесарево, Богу — Богово», Бюркель подчинял церковь примату политического руководства и ограничивал ее компетенцию сугубо религиозными вопросами. В центре его церковной политики находилась борьба с религиозным образованием, которое, он полагал, представляло собой средневековый анахронизм, раскалывающий общество и лишающий смысла земное существование. В апреле 1938 г. он всех поразил, став первым в рейхе гауляйтером, открывшим национал-социалистическую общинную школу. С выступившим против него католическим священником он расправился, запретив ему преподавание, выслав, а затем и арестовав его. Находящимся в компетенции его гау епископам Трирскому и Шпейерскому он пригрозил преследованием, если они не захотят вписаться в рамки нового государства.

Что касается так называемого еврейского вопроса, то начиная с 1933 г. Бюркель проводил собственную политику, которая, согласно традиции Штрассеровой группы, отличалась от погромного антисемитизма штурмовиков, но имела с ними общую цель. В отличие от большинства руководящих национал-социалистических функционеров, «еврейский вопрос» он рассматривал не столько в расово-идеологическом аспекте, сколько с прагматической народно-хозяйственной и административно-технической точки зрения. При этом главную роль для него играли три момента: евреи безусловно должны быть отстранены от экономической жизни и высланы из Германии; эта «деевреизация» должна осуществляться сугубо законным путем, и она не должна нанести ущерба внутренней и внешней торговле. Бюркель неодобрительно относился к разжигающим расовую ненависть тирадам Штрайхера в «Штурмовике», призывающим к избиению евреев и грабежу их имущества. «Еврейский вопрос» Бюркель намеревался решить исключительно за счет эмиграции и высылки иудеев из страны. Уже в 1933 г. его определенной целью было создание «свободного от евреев» гау Рейн-Пфальц, для чего сразу же после прихода Гитлера к власти он составил депортационные списки и в этом же году отдал распоряжение о первой нелегальной депортации из Пфальца так называемых «восточных евреев». После создания в Вене центрального пункта по высылке евреев, где его заместителем стал Адольф Эйхман, Бюркель форсировал массовую отправку из страны австрийских евреев. Высшим достижением предпринятой по инициативе Бюркеля политики высылки явилась массовая депортация 1150 иудеев из Саара-Пфальца в октябре 1940 г. в лагерь в южной части французских Пиренеев. Бюркель смог первым из гауляйтеров доложить Гитлеру в Берлин о том, что его гау «очищено от евреев».

Жесткого курса придерживался Бюркель в отношении населения аннексированной Лотарингии. На свой счет он мог записать насильственное переселение нескольких десятков тысяч франкоговорящих жителей департамента Мозель и жесткую кампанию по «очистке от иностранцев земли и населения», как называлась эта операция на жаргоне нацистов.

Как никакой другой гауляйтер Бюркель был сторонником государственной модели, нацеленной на разрушение прежних государственных структур — на их эрозию, как определил этот процесс Франц Нойман. Его четко выраженное стремление к автократической власти и автономии сталкивалось как с ограниченной компетенцией и политическими возможностями гауляйтера, так и с принципами объединенной и централизованной государственной бюрократии. Руководствуясь лозунгом «Я не стану править в прежнем обычном стиле, а буду руководить в политическом стиле», он стремился добиться независимости согласно примату политического руководства относительно государства. По примеру Гитлера, являвшегося руководителем партии и рейхсканцлером, Бюркель мечтал соединить в одном лице государственное и партийное руководство, ограниченное лишь волей фюрера, мечтал о сосредоточении власти в руках гауляйтеров — этих региональных князьков. На практике такое отношение к государству сводилось к устранению дуализма партии и государства, а также к ликвидации традиционного государства в пользу партийно-политической целесообразности и организованного по воле фюрера государства со всеми его мероприятиями. Эта модель государства, к которой стремился Бюркель, не только не устраивала традиционные институты нормального государства, но также сталкивалась с конкурирующими организациями, осуществляющими национал-социалистические мероприятия, в первую очередь, СС.