Александр Прасол - Япония Лики времени. Менталитет и традиции в современном интерьере. Страница 26

В Средние века семья, а не отдельный человек, имела социально признанный статус. Но в отличие от китайской или индийской семьи, основанной исключительно на кровном родстве, семья в Японии скреплялась ещё и социальным договором. Кровные родственники могли оказаться вне семьи, а не имеющие кровного родства могли быть приняты в неё. Глава рода имел право лишить кого-либо из детей права наследования не только благосостояния, но и семейной профессии. Как бы исключить из членов семьи. Если исключённому не удавалось закрепиться в другой семье, он попадал в касту отверженных.

С другой стороны, глава семьи мог назначить своим преемником не родного, а приёмного сына, воспитанника. Для усыновления требовались два условия: 1) усыновляющий должен быть совершеннолетним; 2) он должен быть старше усыновляемого, хотя бы на один день. Поэтому высокостатусные семьи, не полагаясь на природу, обычно набирали в дом воспитанников из числа дальних родственников или вообще чужих людей. В случае смерти или несостоятельности кровных наследников семейное дело имело гарантию достойного продолжения. Перечень домов, «поставлявших» потенциальных наследников, был закрытым, попасть в него считалось большой честью. Эту особенность семейного устройства отмечал В. М. Головнин (1776–1831), проживший в Японии два года в качестве пленника: «Нередко случается, что князь, видя неспособность всех своих детей, лишает их наследства, усыновляет достойнейшего из младших сыновей какого-нибудь другого князя, своего родственника или постороннего, воспитывает его сам и передаёт ему свой титул и владение. От сего обыкновения происходит то, что владетельные князья в Японии почти всегда бывают люди умные и способные к делам государственным» (Головнин, 345).

Не был исключением и род сегунов Токугава, правивший Японией почти три столетия. В него постоянно брали на воспитание мальчиков из трёх родственных «знатных домов»: Кисю, Овари и Мито. Японская история знает немало случаев, когда не родные дети, а приёмные воспитанники приумножали славу усыновившего их рода. Например, последний сёгун Ёсинобу Токугава (1837–1913) был выходцем из рода Мито, боковой ветви Токугава, но наследником верховного правителя он стал в качестве приёмного сына дома Хитоцубаси.

В Японии глава семьи или клана выполнял важную общественную функцию и пользовался таким же уважением, как руководитель любого современного предприятия. Как всякий руководитель, он имел срок полномочий и не мог уйти на покой до 60 лет. Сместить его с поста главы семьи тоже можно было не иначе как по решению суда. Все эти нормы были зафиксированы в гражданском кодексе того времени. В большинстве своём патриархи относились к семейным обязанностям как к работе, многие мечтали о времени, когда смогут удалиться отдел, передав полномочия преемнику. Наследник главы рода, как и наследник трона, определялся заблаговременно, его имя объявлялось публично и торжественно. В правящем клане Токугава кандидатуру наследника утверждал император. В отличие от христианских или мусульманских стран, в Японии церковь не освящала решения такого рода.

Руководство и представительские функции главы семьи определяли правила его поведения в обществе и отношения с домочадцами. Западная традиция «выходов в свет» с супругой, приглашения семейных пар на различные торжества чужда японской культуре. И сегодня совместное участие супругов в общественных мероприятиях — большая редкость. Неписаные правила запрещают им даже работать в одном учреждении. В большинстве случаев муж и жена ведут совершенно разный образ жизни, их интересы пересекаются лишь в семейном кругу. Но и здесь обязанности чётко разграничены — муж зарабатывает деньги и гуляет в выходные с семьёй, жена обеспечивает всё остальное.

В течение веков японские власти «признавали за живую единицу» не только кровнородственную семью, но и вообще любую организованную группу, независимо от рода её деятельности. Главное, чтобы она имела внутреннюю иерархию и работающий устав.

В начале XX века среди многих социальных классов и групп Японии выделялось общество слепых. Организованное по военному образцу, оно имело монополию на определённый род деятельности — массаж. Некоторые иностранцы, удивлённые этим обстоятельством, приписывали его японскому эстетизму («законы приличия требуют, чтобы оглаживаниями занимались люди, лишённые зрения» (Гюмбер, 251)). Однако вряд ли общественные приличия были тому причиной. Скорее практичность и здравый смысл. Для массажиста чувствительность рук важнее зрения, а при отсутствии последнего она обостряется по закону компенсации. «Когда стемнеет, — пишет Вейлерзее, — слепой массажист берёт свою свирель и… блуждает по улицам города, давая напевами своей свирели жителям знать о готовности пустить в дело свое искусство». Как и прочие группы того времени, общество слепых было закрытым и, по выражению В. М. Головнина, «странным учреждением». «Слепцы совершенно выделены из ведения светских властей даже в тех случаях, когда за преступление им может угрожать смертная казнь» (Николаев, 93). Власти могли быть уверены, что, имея собственный устав, систему поощрений и наказаний, общество само разберётся с любым происшествием. Это отлаженность «группового механизма жизни» имеет давние корни и лежит в основе своеобразия современного японского общества.

По военным образцам в Японии были организованы не только социальные меньшинства, но и многие государственные учреждения. После 1886 года педагогические училища имели структуру «рота — взвод — отделение». У каждого подразделения был свой порядковый номер и командир, в учебной программе значилась военно-физическая подготовка, а вся жизнь будущих учителей была расписана в параграфах устава. Да и самих учителей именовали не иначе как «военными в гражданской одежде».

Роль и место семьи в японском обществе во многом определяются особым отношением японцев к фактору времени, которое выражено в пословице кэйдзоку ва тикара нари («в постоянстве — сила»). Только то, что длительно во времени, является по-настоящему сильным, жизнеспособным и достойным уважения. Не без влияния синто японцы видят главный смысл человеческой жизни в том, чтобы продлить дело, начатое предшественниками. Хорошо, если удастся его развить и поднять на более высокий уровень, но главное — не уронить.

Семья — самая близкая человеку группа, поэтому всё сказанное относится к ней в полной мере. «Члены семьи меняются, но сама она вечна» — этот взгляд мало изменился за прошедшие столетия. Как и много лет назад, для японца стать членом действующей группы — значит прикоснуться к вечности и оставить в ней свой след. Цель, достойная того, чтобы посвятить ей жизнь.

Искусство чайной церемонии (тяною) пришло в Японию из китайских монастырей. Поначалу церемонии устраивали только крупные военачальники Средневековья. Их примеру последовали самураи рангом пониже, а затем процедура получила признание в народе. Главным разработчиком японской философии тяною считается известный мастер Сэн Рикю (1522–1591, светское имя Ёсиро Танака). Унаследовавшие его дело потомки впоследствии разделились на три группы, которые и представляют в сегодняшней Японии три главные школы чайной церемонии: Омотэ-сэнкэ, Ура-сэнкэ и Мусянокодзи-сэнкэ.

В Институте стран Азии и Африки при МГУ работает школа чайной церемонии Ура-сэнкэ. Вот как представляет её русскоязычный информационный сайт. «Фонд Ура-сэнкэ, как и всё чайное общество, существует как иерархическая система. Главой организации и духовным лидером всех людей, практикующих Чай, является Великий Мастер в 16-м поколении SenCenshitsuZabosaiIemoto,который одновременно является директором школы "Путь Чая" и главой исследовательского центра чайной культуры. По традиции, значительное положение в чайном обществе занимает его наследник (старший сын в семье) Wakasosho-"молодой наставник". Одна из ключевых позиций в иерархии принадлежит "наставникам высшего ранга" (Cyotei-sensei), — это мастера высшей категории, которые на протяжении всей своей жизни занимаются изучением, практикой и преподаванием всей системы знаний о Чае. Они являются также первыми помощниками главы дома, хранителями традиций».[3]

Ещё больше школ и направлений в искусстве составления букетов. Только самых крупных насчитывается около десяти, среди них наибольшей известностью пользуются три: Икэнобо, Охара и Согэцу. Чем старше школа, чем больше трудов вложено в её становление, тем она авторитетнее. Школа Икэнобо, например, основана в XV веке, а её нынешний глава Сэнъэй Икэнобо представляет 45-е поколение основателей клана. Школа Охара создана в XIX веке и насчитывает около 130 тысяч последователей, а школа Согэцу, несмотря на сравнительную молодость (основана в начале XX века), уже завоевала около миллиона последователей во всём мире. Все японские школы и направления, независимо от вида деятельности, имеют собственную организацию, иерархию культовых авторитетов, систему аттестации и продвижения, списки последователей и т. п.