Джошуа Слокам - Всемирный следопыт, 1926 № 04 Страница 26

Выстрел в луну.

В прошлом номере «Всемирного Следопыта» мы разбирали разные возможности полета на луну и остановилась на том способе, который нам указывает современная наука. Это — ракета, движение которой основано на принципе противодействия, например, отдача (обратный толчок) огнестрельного оружия. Приводимый рисунок схематично изображает полет такой ракеты. Так как в своей нижней части, где находятся взрывчатые вещества, ракета будет тяжелее, то, в силу замены земного притяжения притяжением луны, она должна будет в определенной точке своего полета перевернуться.

Из великой книги природы.

НОЧЬ В ГОЛОДНОЙ СТЕПИ.

На черном бархате неба сверкали брошенные в пустоту пространства чуждые земле миры — блестящие мерцающие точки. Великолепие ночи казалось мрачным и торжественным. Кругом зловеще дышала пустыня.

Мириады насекомых реяли в воздухе, привлекаемые огнем. Мелкие зверьки, чернохвостые суслики, песчанки, похожие на крыс, земляные зайцы, встревоженные незнакомыми запахами от двух человеческих тел, носились около, устремляясь в свои подземные убежища.

Вот две мыши высунули свои мордочки из норок. Днем они выйдут наверх, построят вместе с тысячами сородичей колонны и уйдут на работу, организованности которой может позавидовать даже трудолюбивый человек Востока.

Длинными ровными лентами растянутся их батальоны у низких порослей, и можно видеть издали невооруженным глазом, как мыши задней шеренги, повидимому, начальники, осторожно защемят кончики хвостов каждой рабочей мыши из передней шеренги и передадут эти кончики в зубы собственницам хвостов.

Потом вы увидите, как эти мыши начнут срезать зубами колосья поросли, потащат их к лежащим на боку мышам, пучками проденут эти колосья носильщикам в отверстия, образовавшиеся между их спинками и хвостами. Затем нагруженные рабочие поднимутся, как один, и, повернувшись но команде, отправятся в свои ямы конической формы, где прячется собранный урожай.

Это — мирные обитатели. Но рядом с ними есть и другие.

Вот на своих симметрично расположенных лапках быстро передвигаются к заветной цели — крови своих жертв — отвратительные тарантулы красно-бурого цвета.

Вот большие жирные фаланги в светложелтых панцырях, таящие трупный яд в своих щупальцах, выпустив червеобразное брюшко, привлеченные ароматом незнакомых испарений, перебирают по песку своими тонкими ножками, вдвое превосходящими по величине их туловище.

Элегантный и ужасный скорпион, в своем светло-зеленом убранстве, тонкий и стремительный, бесстрашно движется вперед, выискивая очередную жертву. Костяным острием изогнутого хвоста он, словно опытный фехтовальщик шпагой, наносит смертоносные удары, действуя поверх собственного тела, сзади наперед, в то время как клещеобразные передние лапы его дробят голову врага.

И вот, наконец, самый страшный из всех этих существ, паучий король, темно-рыжий кара-курт. На коротких и сильных ногах несет он свой удивительный смертоносный яд разлитый во всех решительно соках его существа.

Это незначительное на вид страшилище всего живого в состоянии молниеносно сразить любого зверя, парализуя укусом деятельность его сердца и нервной системы. Это чудище пустынных мест, этот выродок в собственной паучьей семье — единственный паук, не ткущий паутины, — может убить самого осторожного человека, который умирает от остановки кровообращения после невероятные мучений, крича от нестерпимой боли во всех членах своего тела.

Кара-курт водится во многих местах света, но нигде он не бывает так страшен, как здесь.

Веселые неаполитанцы изобрели тарантеллу, мрачные абиссинцы — астрагаз, в конце концов, исключительно из-за паучьих укусов, так как через испарину тело должно освободиться от яда. Но от кара-курта Голодной степи спасения нет. Последний танец человека тут — конвульсии…

Гигантская ящерица — касаль, покрытая роговой полосатой чешуей, придающей ей сходство по узору с бенгальским тигром, бесшумно двигая, как маятником, своим саженным хвостом, стережет более мелких, хищников.

Буша-джилян, сестра американской гремучей змеи, с тупой и толстой мордой, которой вертикальный разрез глаз придает столь гнусное злое выражение, лежит в норе своей жертвы, как всегда не имея собственной, свивая в кольцо свой короткий, похожий на иглу, хвост.

Вдали слышны тревожащие самое сильное человеческое сердце однотонные звуки. Они протяжно, как-будто жалобно, быстро следуют один за другим, замыкаясь тремя-четырьмя короткими. Иногда эту однотонность прерывают звуки горловые на несколько тонов ниже, которые наш алфавит может изобразить, как нечто близкое к «о-оу-о-уи-ху-аб-вау-гао-гао». Эти звуки — то короткие и отрывистые, то длинные и протяжные, в них слышится и жалоба и угроза.

Стенание, ворчание, хрипение, вой и фырканье прерываются как бы сухим кашлем.

Это вышел на ночную охоту тигр…

ПЛАНЕРНЫЙ ПОЛЕТ БЕЛКИ.

Повидимому, все виды белок обладают зачаточной способностью летать, превращаясь на лету до известной степени в парашют.

Вот что рассказывает один охотник, наблюдавший за белками.

Несколько мальчиков поймали большую черную белку, величиной с кошку. Пока они ловили ее она несколько раз убегала от них, и один раз спрыгнула с дерева вышиной в 60 футов. Когда ока, наконец, попалась, мальчики решили посмотреть, спрыгнет ли она с обрыва на глубину в несколько сот футов.

Наблюдавший за охотой взрослый человек вмешался в дело и потребовал для белки, справедливых условий. Он настоял на том, чтобы зверьку был предоставлен выбор — итти в клетку или бросаться вниз. Принесли клетку на край обрыва, открыли ее и обступили со всех сторон. Потом посадили белку на край и стали наблюдать. Зверек оглянулся на клетку, посмотрел вниз с обрыва и — выбрал свободу. Широко расставив все четыре ноги и работая ими, как собака в воде, белка скорее упала, чем полетела вниз. Наблюдавшие были уверены в том, что полет кончится плохо. Белка упала внизу на обломки известняка и сейчас же села на задние лапки и стала приглаживать свою шерстку. Потом в несколько прыжков достигла берега реки, напилась и скрылась в зарослях ивняка.

Лики звериные.

Перед нами два лика звериных, красноречиво говорящих о том, какая огромная разница в характерах существует между различными видами животных и как наглядно эта разница сквозит в их обликах. На верхней фотографии мы видим хищную оскаленную морду каракала — индийской рыси, которая никогда не поддается приручению.

На нижней же фотографии — добродушно-ленивая голова молодого тюленя, все выражение которой говорит о малоподвижности и незлобливости. Резко чувствуется контраст между горячим, полным жизни и изящества хищником, грозой джунглей, и неуклюжим обитателем полярных льдов, питающимся холоднокровной рыбой.

САМЫЙ УМНЫЙ ДРОВОСЕК.

Об уме слонов говорилось немало. В лесистой области Индии и вообще на Востоке он считается самым умным работником. Соединение огромной физической силы с способностью размышлять делает его незаменимым в работе над пилкой гигантов-деревьев.

Слон, по имени Бунда, о котором рассказывает один из путешествовавших по Индии англичан, отличался особенной сообразительностью. Его приводили всегда в то место, где работа была особенно трудна. Он работал в лесу, где валили деревья.

Однажды дровосеки-туземцы работали над громадным деревом, падение которого было опасным в особенности потому, что оно могло податься сразу, пока люди не успеют отойти в сторону. Назад оно не могло упасть, а поэтому задачей Бунды было толкнуть его вперед, когда пильщики перережут ствол на такую глубину, что падение станет возможным. О том, когда этот момент наступит, предоставлено было судить самому слону.

Прежде всего расчистили путь для падения дерева-великана, а затем принялись пилить ствол. Когда работа подходила к концу, пильщики несколько раз останавливались и вопросительно смотрели на слона. Он понимал значение этого взгляда, упирался лбом в ствол, напрягал силу своих пог и затем отступал Это означало, что нужно пилить еще. Замечательно при этом было то, что слон не тратил сил понапрасну. Когда он видел, что дерево держится еще крепко, он не делал многократных попыток его свалить. Пильщики снова принимались за работу и снова оглядывались на слона. Так продолжалось до тех пор, пока Бунда не решил, что пилить довольно. Тогда он обвел всех кругом выразительным взглядом, как бы предупреждая, что он начинает, затем уперся своим широким лбом в ствол дерева, согнул колени и всей силой налег на него. Дерево тяжело рухнуло, не причинив никому вреда.