Геннадий Герасимов - Общество потребления: мифы и реальность. Страница 27

И далее Эмма Ротшильд, принадлежащая к известному банкирскому клану, выражает надежду на административное вмешательство, т. е. на определенное государственное планирование того, в каком направлении следует развивать автомобильную индустрию.

С первого, еще не привыкшего взгляда американские автомобили поражают своими габаритами. Новичок, приехавший впервые в Америку из Европы, уже при выходе на площадь перед нью-йоркским аэропортом имени Кеннеди неизменно поражается прямо-таки гигантскими размерами заокеанских автомобилей по сравнению с автомобилями в странах Европы. Между прочим, часть европейских автомобилей, и весьма существенная, выпускается на европейских филиалах «Форда» и других американских корпораций. Это обстоятельство подсказывает, что и американские компании могут делать небольшие автомобили. Но в Соединенных Штатах это было невыгодно, и их, молчаливо сговорившись, корпорации не выпускали. Ну, а приехавший новичок очень быстро привыкал к новым габаритам, чувствовал себя удобнее, считал, что имеет дело с прогрессом, и, возвращаясь в Европу, поражался, какие там скромные машины.

Но, может быть, пора заглянуть в американский Автоград, или, как его там называют, «Мототаун», тем более что в его судьбе, как и в судьбе города Патерсона, отразился путь, пройденный Америкой.

До Детройта можно добраться даже по воде — морем, а потом по рекам и озерам. Наши сухогрузы так и делают, донося советский флаг чуть ли не до середины Америки. Но в автомобильную столицу мира обычный путешественник въезжает на автомашине — по Вудворд-авеню, первой американской автостраде, построенной еще в 1910 году.

На подъездах к Автограду взметнулась ввысь мачта с объявлением, сообщающим, что здесь находится международная штаб-квартира «Форда».

Корпорация «Гудиер тайр энд раббер» » впечатляет стендом с прыгающими цифрами, рассказывающими о том, сколько начиная с 1 января выпущено в Соединенных Штатах автомашин. Могла бы и не впечатлять — каждый знает, что счет идет на сотни тысяч и миллионы: итоговая цифра увеличивается на единицу каждые 5—6 секунд. Наверное, корпорации цифра нужна, чтобы подчеркнуть собственные масштабы производства — она «обувает» многие из выпускаемых машин, выпускает для них самые разнообразные покрышки.

На парадной лестнице здешнего музея, называемого Институтом искусства, на посетителя строго смотрит с портрета госпожа Додж, как бы напоминая, кому обязан музей и сам город своим существованием. Гораций Додж с супругой подарили музею свою личную коллекцию старинной русской мебели, фарфора и прочих ценностей.

Во внутреннем дворике — фрески известного мексиканского художника Диего Риверы. На них изображены безрадостные фигуры рабочих у конвейеров. Эксплуатируя их труд, Доджи и Форды получали баснословные прибыли, позволявшие с легкостью тратить деньги на покупку произведений искусства и прослыть меценатами.

«Детройт» по-французски означает «узость» или «пролив». Своим названием город обязан Кадиллаку, авантюристу из Франции. Теперь его имя носит центральная площадь Детройта, а в автомашинах, названных в честь Кадиллака, по американскому «табелю о рангах», разъезжают самые преуспевающие.

Первоначально заштатный город Среднего Запада превратился вдруг в индустриальное сердце американской экономики. Это произошло благодаря усилиям предприимчивых работяг с головой на плечах: сантехника Бьюика, бесшабашных братьев Додж, железнодорожного механика Крайслера, каретного мастера, французского иммигранта Шевроле и конструктора Виллиса. Потом уже пошли автомобильные марки в придачу к надгробиям.

Справедливо или нет, но американский Автоград больше связывают не с этими, до сих пор звучащими именами, а с именем Генри Форда, сына крестьянина Сэмуэла Форда из ближней деревеньки Дирборн. Теперь ее не узнать — так она похорошела, став своеобразным музеем американского образа жизни конца прошлого века. Собственно, Дирборн теперь — пригород Детройта с автозаводом и правлением компании «Форд». Здесь желающим показывают конвейер в работе. Но большинство посетителей предпочитают прогуливаться по уютным безавтомобильным улицам деревеньки, разглядывая магазин велосипедов братьев Райт, «сколотивших» первый аэроплан, или лабораторию Томаса Эдисона, или, наконец, крестьянский дом, где, как написано в путеводителе, «родился для человечества» Генри Форд, а неподалеку — кирпичную мастерскую, где Форд собрал еще в 1896 году своего первенца.

По контрасту посетим здание технического центра корпорации «Дженерал моторс», поднимающееся ввысь над просторной, но строго отгороженной от посторонних — индустриальный шпионаж! — территории. Пройдя первый контроль и попав за ворота, можно полюбоваться огромным прямоугольником искусственного пруда с фонтанами и декоративными островками или же выставленными на площадке моделями новинок текущего автомобильного сезона. В само же здание не пускают дальше фойе и специальных комнат для приемов. За закрытыми дверьми центра — святая святых, где вдали от глаз конкурентов творят будущее американского автомобиля.

Показывают немного и нехотя, в основном для саморекламы.

Центру уже больше полувека. Здесь впервые создали автомобильную газовую турбину и даже искусственное сердце. Но вот удивительно: американские легковые автомобили по ряду важных технических характеристик в 70-е годы стали хуже, чем раньше. В частности, они потребляли значительно больше бензина на милю пробега, чем 50 лет назад. Конечно, в них теперь мощнее моторы. Но значительная часть мощности двигателя излишняя, особенно при нынешнем ограничении скорости. Автомобили стали менее долговечными. И дело тут не в упадке инженерно-технической мысли, а в ее искажении все тем же мотивом прибыли, направляющим эту мысль на создание условий для, как выражаются в Детройте, «органического устаревания» автомобиля, а чем быстрее, тем для компании лучше.

Но вернемся в город, где есть что посмотреть, хотя на конкурс городской красоты Детройту свою кандидатуру можно не выставлять. В Детройте отразились и, пожалуй, в особенно обостренном виде, общие для американских городов проблемы. Редактор городского отдела местной газеты «Детройт фри пресс» Уильям Серрин знает город вдоль и поперек. Ему и слово держать:

— Этот отвратительный, удручающий, переполненный насилием город кажется мне в то же время и самым интересным, поскольку вбирает в себя, как губка, все проблемы страны. Что тут дешево ценится, так это человеческая жизнь. Моя семья покупает продукты в трех супермаркетах, и в каждом уже было по убийству. Наркотики ломают жизнь. Многие улицы превратились сейчас в ряды заброшенных зданий, давно покинутых жителями. Очереди у пунктов регистрации безработных и пунктов выдачи продовольственных купонов выстраиваются еще до восхода солнца.

По мнению Серрина, спасение Детройта — и Америки в целом — не только в переходе на выпуск автомашин меньших размеров, но и в уменьшении размеров автомобильной промышленности вообще, в уменьшении пагубной зависимости нации от автомобиля.

Но сам же он признает:

— Проблемы Детройта и проблемы Америки не имеют значения для тех, кто обладает богатством и властью.

У них-то жизнь в порядке. У них дома в хорошем состоянии, их лужайки всегда ухожены и зелены, их автомобили новы и элегантны, их дети устроены в лучшие колледжи и университеты, и самолеты в любой момент могут увезти их подальше от будничных забот.

В Детройте такие люди не живут, предпочитая красивые и относительно безопасные пригороды, вроде Гросс-пуан, где обитает сам Генри Форд-второй. Жены этих людей если в городе и появляются, то по вечерам в «Форд-аудиториум», концертном зале, или в масонском храме, где тоже дают концерты. Раньше было поверье: не появляйтесь в городе по четвергам, будто там в этот день особенно опасно. Теперь все дни недели «четверги». И говорят тут: верный признак, что вы преуспели в Детройте — это если вы переселились куда-нибудь в пригород.

В Детройте самые высокие в стране показатели преступности. За год убивают человек по восемьсот. Оружие — почти у всех. Не удивительно, что ночные улицы пусты. Едешь ночью по самому центру — и ни души.

— Если у вас в Детройте есть друг, — шутит Франклин Зимринг, профессор Чикагского университета, занимающийся проблемами преступности, — и этот друг хочет провести отпуск в более спокойной обстановке, можете рекомендовать ему Белфаст.

Оказывается, в Северной Ирландии столько же жителей, сколько в Детройте, и, можно красноречиво сравнить: в Детройте убивают за год в четыре раза больше, чем в Ольстере.

Почему же не слышно призывов к военной оккупации Детройта для установления спокойствия силой, как в Ольстере?

— Американцы, — объясняет Зимринг, — просто привыкли к высокому уровню убийств. Как говорил Черчилль, угорь привык, что с него сдирают шкурку. Кроме того, детройтское насилие не угрожает политическим устоям. Большинство убийств приходится на черную бедноту.