Михаил Веллер - Два возраста глупого короля Страница 27

Вожак – это прообраз всех кумиров. Один, способствующий объединению всех в систему, деланью всех сильными и победоносными. Это инстинкт, по глубинности близкий самосохранению и размножению. Инстинкт иметь вожака.

7. А при возможности – быть вожаком самому! Но это уже не для всех. Для меньшинства.

Причем – подчиняться как вожаку более сильному – и помыкать как вожак более слабыми – это две стороны одного инстинкта.

Инстинкта социального системообразования.

8. Если же социум устроен цивилизованно. И ощущения того, что вожак – близок, он есть в твоей группе, он подчиняет тебя себе, – такое ощущение отсутствует. То:

Пустующее место в инстинктивной сущности человека, во врожденном и генетически заданном комплексе инстинктов человека, – занимает любой подвернувшийся кумир. Ибо надо кому-то отдать присущее тебе чувство подчинения, поклонения, признания кого-то высшим, чем ты, существом.

9. Кумир – это эрзац-вожак и эрзац-герой. Виртуальный заменитель. Вымышленный объект для реальных чувств.

10. Да, здесь надо упомянуть, что инстинкт подчинения – один из базовых в человеке групповом. Подчиняться – потребно, отрадно, успокоительно и удовлетворительно.

Инстинкт подчинения неразрывно связан с групповой самоидентификацией. Тем, что я хочу подчиняться – я хочу быть сильным и значимым как часть мощной группы.

11. Любовь зла, полюбишь и рожки от козла. Если некому поклоняться – будут поклоняться лучшему игроку в карты, или тому, кто ходил за ту гору. Игроку в мяч или гармонисту.

Кумир удовлетворяет потребности людей в системообразовании своего социума. Единообразному ориентированию в социопсихологическом пространстве. Единству группы!

Кумир – это ось, воображаемый стержень, вокруг которого ориентируются, складываются, связываются прутья, – и получается прочный и компактный веник, который уже не сломать.

12. Защищая свое мнение о кумире – люди не интересуются истиной. Они защищают свою социальную ориентацию, единство своего социума, для чего необходимо единое мировоззрение социума, единая оценка кумира.

Когда человек защищает своего кумира – не разум говорит в нем, но великий социальный инстинкт: мы – стая, мы – народ, мы – организованы, мы – сильны тем и значимы.

13. Поскольку идеал кумира есть Бог – посмотрю я на вас, таких свободомысленных!..

Самоубийца

Эта тема требует отдельного выделения в силу своей важности и показательности. Ибо свойственно самоубийство только человеку, и причины сего характерны.

1. Мы не рассматриваем самоубийство как избавление от мук, прекращение страданий, пыток, ужасной болезни. Здесь прекращение жизни – отдых, счастье, выход из положения.

2. Мы не рассматриваем самоубийство как результат депрессии. То есть депрессии как болезни, без всяких конкретных причин. И здоровье есть, и деньги, и внешность, и родные, и ум, – а тошно и жить не хочется. Это, бабка, химия. Эндорфинов не хватает или еще чего. Хороший психоневропатолог (какая редкость!) пропишет правильную схему (какая удача!) – и выздоровеет, зачирикает и заскачет.

3. Мы рассматриваем самоубийство как реакцию на какое-то происшествие, как результат каких-то событий. Несчастная любовь. Или человек разорился. Или ему грозит позор вследствие раскрывшегося преступления. И вот здесь возникает вопрос:

Что он с этого имеет? Ведь это не решает никакой вопрос. Можно жениться на другой, или ждать, пока эта разочаруется в тупом муже и прибежит к тебе, или хитрыми маневрами добиваться ее любви, опутывать сетями. Можно объявить себя банкротом, и отсидеть срок в тюрьме, и все начать по новой. Можно плюнуть на общественное мнение, уехать подальше, за границу, и жить там спокойно, где тебя никто не знает. Ну, а стреляться-то чего?

Самоубийство нерационально; оно не решает проблем. Жизнь-то только одна!

4. Удивительная вещь. Оказывается, жизнь – не самое главное. А великая цель, великое дело, великое желание, – было человеку дороже жизни. И невозможность этого желания есть такое горе, такая боль, что легче прекратить жизнь, чем жить со своим страданием.

5. Ну, любовь в нагом виде можно иметь за ценность биологического порядка. И: размножаться с избранным партнером – важнее, чем жить без него! Или с ним – или никак! То есть:

Имеется биологическая ценность дороже индивидуального существования. Или передать свои гены с тем, с кем хочу, – или умру!

Любовь есть ценность надличностная. (См. соответствующие главы в книгах «Все о жизни» и «Кассандра».)

6. Но. Состояние, репутация, социальная статус, положение в твоем деле и профессии, возможность реализовать свое открытие, доказать свой приоритет, – люди часто (сравнительно) кончают с собой из-за краха этих начинаний, невозможности сделать вот эти дела, из-за потери лица. То есть:

Надличностные социальные ценности могут быть дороже жизни, и их потеря есть такое страдание, что смерть – избавлением от мук становится! Дело ведь не в потерянных деньгах – прожить-то можно. Дело в том, что рухнул смысл жизни. Ради чего жил. Что было частью тебя, и принципиальной частью.

То есть. Жизнь имела для тебя ценность не только как комплекс личных радостей и вообще ощущений. Жизнь имела для тебя ценность как возможность делать вот это дело. Дело было для тебя надличностной ценностью. Жизнь – была частью дела, средством делать дело.

Дело было важнее жизни. Дело было больше жизни.

Жизнь была составляющей дела. Жизнь была приложением к делу.

7. Самоубийство показывает, что жизнь выполняет служебную функцию по отношению к делу. Дело делается посредством жизни.

8. А поскольку любое дело в конечном итоге есть энергопреобразование окружающей среды. То жизнь человеческая – есть средство энергопреобразования этой окружающей среды. Цель жизни – энергопреобразование.

И через систему социальных критериев это замотивировано на психику человека, на его ценностную ориентацию, на всю шкалу желаний.

Не хрен жить вообще, если не получилось делать свое главное дело.

9. А архаика – самоубийство из чести, невозможность жить опороченным?

Честь – это кодекс системы, касты, группы, к которой ты принадлежишь. Без выполнения этого кодекса она не существует, не может быть, это ее сущность и отличия. Принадлежность к группе – налагает обязательства и может требовать жертв. Ибо в кодексе – ее сила, достоинство, значимость.

Самоубийство из чести означает: социальное качество человека выше индивидуального качества. Или ты будешь член своей группы – или жить незачем. Утеря социального статуса – есть горе, от которого избавит только смерть. Жизнь вне группы не имеет смысла, низачем не нужна.

Группа же есть более сложная, совершенная, высокоэнергетичная система относительно человека. И вот сутью жизни человека чести – рыцаря, дворянина, самурая, патриция, – оказывается принадлежать к своей системе и служить своей системе. Где интересы системы заведомо ставятся выше интересов личности.

10. Человек мог предпочесть смерть изгнанию с родины. Быть исторгнутым из родного социума означало не только резкое опускание и риск погибнуть. Изгнание означало, что ты лишился своего социального статуса, то бишь своего социального качества. Ты, человек социальный, лишен своей сущности. А социальное оказывается важнее и дороже индивидуального биологического!

Предатель

Сущность предательства до смешного ясна и до ужаса показательна. Слово это «стилистически негативно окрашено». Нехорошее оно. Человек бракованного сорта. Презирают их.

Но. Он ведь может быть храбр, силен, добр, щедр. Честен и справедлив! А все равно предатель.

Более того. Он может перейти с плохой стороны на хорошую, с неправильной на правильную! Все равно предатель.

Последовательного врага – ненавидят, противостоят, уничтожают. Но если он храбр и верен своим – уважают. Убьют! Но уважают. А предателя, который тоже силен и храбр, и помог уничтожить врага – ну… не очень уважают… Душок в нем. Предатель. Хоть и за нас.

Унтерменш. Недочеловек. А – что в нем? Ведь – нелогично! Ведь – по всему мы должны его привечать, уважать, он себя хорошо показал, предатель…

Первое. Он отстегнулся от своей группы. Он отошел от интересов своего социума. По любым причинам! Да – идейные соображения лучше шкурных. Да – если он сделал это из чувства справедливости, по убеждению, да еще рискуя жизнью, – это показывает его с хорошей стороны. Да – он по личным качествам лучше большинства наших. Но. Он был членом того социума. Той группы. Той стаи. Он был своим, одним из них, они ему доверяли полностью, он был родной с ними и един с ними. – И он ушел от них к их врагам. Все! Это ничем неискупимо, ничем не покрываемо. Верность группе, единство с группой – превыше всего. Это главное и необходимое достоинство человека, это первейший показатель его качества. Тот, кто может уйти из своей группы в группу врагов – человек ущербный, неправильный, порочный.