Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6437 ( № 44 2013) Страница 27

Галина МЫЛЬНИКОВА

Единственным основанием для выхода на пенсию должен быть трудовой стаж (35 лет при работе в нормальных условиях и 25 лет – в тяжёлых или вредных). Раннее окончание трудовой деятельности по состоянию здоровья или другим объективным причинам даёт право на уменьшенный размер пособия пропорциально фактическому стажу работы. При этом размер пенсии должен обеспечивать все текущие потребности гражданина: содержание жилья, питание, лечение, одежда, услуги (транспорт, связь, СМИ, учреждения культуры и др.).

ПРОКАС

Что поделаешь, рано или поздно этот срок приходит для всех. Не всем удаётся закончить профессиональную жизнь в соответствии с формулой «кто живой – работает». Или сокращение в целях экономии (сейчас), или сокращение для омоложения кадров (раньше). Заслуги у героини, безусловно, велики, но это заслуги «возрастные». Чем старше, тем, понятное дело, больше статей и книг, больше педагогический стаж, больше благодарственных писем и больше объём проделанной общественной работы. Тридцатилетний кандидат через пару десятилетий тоже этим жирком обрастёт, может, и докторскую напишет.

ЯЦЕК

Теги: трудоустройство

Век Александра Чаковского

Фото: Фёдор Евгеньев

Столетию писателя Александра Чаковского был посвящён вечер, который прошёл в Большом зале Клуба писателей ЦДЛ. Мы его назвали "Легендарный главный. От «Блокады" до «Победы». Все, кто пришёл в тот день на Большую Никитскую - а в зале было многолюдно, – сначала услышали голос Чаковского, читавшего главу из романа «Блокада». А потом вспоминали его – писателя, фронтовика, редактора, руководившего «ЛГ» с 1962 по 1998 год. Вечер вёл главный редактор Юрий Поляков.

О знаменитом Чаке со сцены говорили ветераны нашей газеты, те, кто работал с Александром Борисовичем: писатели Анатолий Салуцкий, Аркадий Арканов, Александр Проханов, Алексей Пьянов, журналисты Юрий Изюмов, Геннадий Бочаров, Михаил Озеров, Владимир Бонч-Бруевич, президент факультета журналистики МГУ и давний автор «ЛГ» Ясен Засурский, наш друг депутат Мосгордумы Сергей Орлов, сын юбиляра Сергей Чаковский. Звучали песни военных лет и любимая музыка легендарного главного, были показаны фрагменты из фильмов, снятых по произведениям Чаковского «Блокада» и «Победа», а также отрывки из телевизионных фильмов с участием писателя.

Теги: Александр Чаковский

«Самая сложная вещь во вселенной»

Фото: Monika LAIRD

Профессор Техасского университета A&M американский учёный-литературовед Бретт Кук занимается русской литературой уже более сорока лет. Он не раз перечитывал излюбленные произведения русской классики и с каждым разом находил их всё более значительными. Притягательность этих книг настолько заинтересовала его, что это стало основанием для выработки новой методологии - биопоэтики. Сегодня Бретт Кук – автор трёх книг и множества научных статей о русской литературе, а кроме того, преподаватель русской литературы и искусства в одном из самых крупных американских университетов. Мы беседуем с ним о его предпочтениях в русской культуре, о том, что знают о ней американцы, и о том, каких знаний им не хватает.

– Александр Пушкин – Лев Толстой – Евгений Замятин[?] Почему так распределились ваши интересы в большой русской литературе?

– Во-первых, они мои любимые писатели (как и Достоевский, и Набоков). Вообще говоря, мне интересно, как искусство привлекает наш интерес, особенно как оно это делает больше, чем один раз. Когда вы занимаетесь текстом, вам приходится перечитывать его много, очень много раз. Отличительная черта классики состоит в том, что ваш интерес (даже любовь и уважение) всё растёт и растёт, а не исчезает в процессе перечитывания. По-моему, основной вопрос в литературоведении (или искусствоведении): почему нам нравится та или иная литература? Если бы литература не привлекала наш интерес, не стоило бы и заниматься ею. Я выбрал свою профессию, читая Толстого и Достоевского (к которому я ещё намерен вернуться в своём исследовании).

А конкретный выбор зависит в первую очередь от направления наших лекций. У нас небольшой факультет, мы не можем изучать второстепенных писателей. Для этого не хватает студентов, слушателей. Приходится сосредоточиться на избранных. У меня каждые два года лекции по русской лирической поэзии, по утопии, по русской художественной истории до 1900 года (на которых мы изучаем "Лебединое озеро", оперы «Борис Годунов» и «Князь Игорь», живопись Репина и Нестерова и т.д.) и по «толстоевщине». Поэтому я перечитываю те же самые книги. И всегда я нахожу в них большие сюрпризы.

– Какие же сюрпризы?

– Много их! Например, то, что почти вся математика в романе «Мы» ошибочна. Что в стихотворении «Поэт» Пушкина имеется предвкушение «Медного всадника»: «К ногам народного кумира / Не клонит гордой головы; / Бежит он, дикий и суровый, / И звуков и смятенья полн…»

Есть ещё и третья причина, почему я занимаюсь определёнными писателями: давным-давно я решил, что лучше глубоко понимать одно произведение, чем поверхностно изучать много. Моя работа над «Поэтом» Пушкина продолжалась тридцать лет; она началась со студенческого доклада в 1968 году и завершилась книгой о нём – «Пушкин и творческий процесс» в 1998-м.

– Целых тридцать лет! Что изменилось за это время в вашем восприятии Пушкина?

– Не столько изменилось, сколько углубилось. Меня поразило, что его поэзия никогда не противоречит себе; то есть художественное мышление Пушкина удивительно последовательно в течение двадцати лет. И в его творчестве видны предчувствия того, что клиническая психология доказала только полтора столетия спустя. Мы нуждаемся в философии лирической поэзии: я думаю, что можно сравнивать лирическую поэзию с теоретической физикой.

– Не раз приходилось слышать мнение, что на иностранные языки стихи Пушкина не переводимы, что перевод не передаёт их силы и прелести. Как вы знакомились со стихами Пушкина?

– Я никогда не читал стихи Пушкина в переводе. В этом нет смысла, как не надо слушать Моцарта на японских инструментах. Вообще-то у нас, на Западе, много уважаемых пушкинистов. Я начал изучать его, когда мне было двадцать лет, и, конечно, влюбился. Мы требуем, чтобы наши студенты читали «Евгения Онегина», чтобы вести живые разговоры об этом вечно новом романе. Невозможно наговориться о нём!

– Студенты читают его на русском? Или в переводе? Какой перевод вы считаете хорошим?

– На русском. Да, студентам трудно, но, читая этот чудный роман, можно абсолютно обо всём разговаривать. Я когда-то слушал отрывки перевода, который сделал Чарльз Джонсон, и он мне нравится.

– Кстати, о ваших студентах в Техасе… Сколько их? Увеличивается или уменьшается в последние годы их число?

– В нашем университете самое большое количество студентов, которые, изучая русский один год (имеется в виду основная грамматика), захотели продолжать это обучение и дальше. У нас таких студентов больше, чем где-либо в США. Все наши классы для начинающих переполнены! Но у нас таких студентов больше, чем мест для них. Из-за экономических проблем в Америке государство старается сэкономить деньги. Вообще в нашем университете (он один из самых больших в США) сейчас меньше профессоров и преподавателей, чем было три года назад. Поэтому мы вынуждены ограничивать не только количество студентов-русистов, но такие проблемы бывают на многих факультетах.

Если бы было больше государственной поддержки, мы могли бы принимать больше студентов на курс русского и других языков. Самое большое их количество было во время перестройки; при Ельцине была только одна треть того, что было раньше. Теперь число студентов, изучающих русский язык, растёт, так как Россия становится более значительной страной. К тому же наши Вооружённые силы очень советуют и помогают будущим офицерам учиться русскому языку (и другим критически-важным языкам: то есть арабскому, китайскому и т.д.). Наши генералы очень хотят, чтобы офицеры уважали чужие культуры.

– Вы знаток, ценитель русской оперной музыки. Какой в особенности? Мне случалось слышать, что на Западе Пушкин известен в первую очередь как «автор либретто к операм». Так ли это?

– Да, очень люблю самые известные русские оперы – Мусоргского, Бородина, Чайковского, Шостаковича, Римского-Корсакова. Все, кроме Римского-Корсакова, популярны в США, в особенности «Борис Годунов», «Князь Игорь», «Леди Макбет», «Пиковая дама» и, конечно, «Евгений Онегин». Если бы наши певцы умели петь на русском языке (требуется специальная тренировка), было бы больше постановок русских опер.