Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6401 ( № 4 2013) Страница 27

За объяснением этого феномена, который во многих своих проявлениях воистину представляет собой "противоестественность, претендующую на роль сути и смысла происходящего", мы опять должны обратиться к анализу гностической и манихейской задающих матриц сознания. Действительно, если "человек погружён во враждебный, опасный и профанный мир, в котором его жизнь - тяготы и страдания, а избавление возможно лишь за пределами этого мира", если подобное представление стало задающей матрицей сознания, то ценность человеческой жизни в культуре, заражённой подобными смыслами, не может быть высокой. Но, с другой стороны, если "мир состоит из двух сущностей - "мы" и "они" и единственная "их" цель - погубить и уничтожить "нас", а сейчас между нами идёт последний бой, который закончится нашей победой", то и тут ценность человеческой жизни не может быть высока".

Расскажи, как живётся нигде

Расскажи, как живётся нигде

ГОДОВЩИНА

В Казани, в Тукаевском зале Союза писателей Татарстана, прошёл вечер, посвящённый годовщине со дня скоропостижной кончины известного поэта, прозаика, драматурга, историографа и переводчика Равиля Бухараева. На вечере, организованном Союзом театральных деятелей совместно с Союзом писателей, прозвучали стихи поэта, были исполнены отрывки из его драматических произведений. Эти стихи многолетнего автора "ЛГ" были написаны им в последние годы.

Равиль БУХАРАЕВ

Чаша осени

Л.Г.

Твоя ли пасмурная сень,

Моя ль усталость?

С утра стоял хрустальный день,

чего с ним сталось?

С утра стоял хрустальный день,

резной и звонкий,

прозрачным светом полный

всклень

до самой кромки.

С утра всё было, как в любви,

хотя б и осень,

в зазорах рдеющей листвы

зияла просинь;

где упадала полутень,

где разумелась[?]

С утра стоял хрустальный день,

куда что делось?

В высокой чаше бытия

с утра и в полночь

была горчинка забытья,

а нынче - горечь.

И с ней туманится хрусталь

в надежде зыбкой,

что озаришь его печаль

родной улыбкой.

***

Сын мой - свет берёзовый,

ливень грозовой!

Я ещё не бронзовый,

я ещё живой.

Я ещё не каменный

с треснутым крылом:

страшной болью памятной

помню о былом.

Было - по-над пропастью

порывался выспрь,

и кормилось совестью

пламя божьих искр,

но отныне, в ярости

растеряв броню,

горе паче радости

в памяти храню.

Было - в смертной скудости

выстраданных сил

радости и мудрости

я себе просил.

Что ж, смятенный, бросовый,

плачу над тобой,

сын мой - свет берёзовый,

ливень грозовой[?]

***

Где мудрость моя?

Озирая миры,

на ближние склоны не бросил я взора,

где таволга блещет,

как Старец Горы,

похожий на Рабиндраната Тагора,

Надеюсь

однажды спросить на заре -

в чём истина,

в чём недомыслие наше?

Восходит,

восходит мой взгляд по Горе

всё выше и выше,

всё дальше, всё дальше...

***

Чем невесть очи вновь соблазнив,

расскажи, ни о чём не сказав,

об осеннем строении ив,

о подводном струении трав...

Это - осень, а это - река,

это - лебедь на мелкой воде...

Это - просто пустая строка.

Расскажи, как живётся нигде...

И строка, что прозрачно пуста,

вдруг поведает ясную суть:

так отрадно смыкались уста,

что словами нельзя разомкнуть.

Лишь молчанье - превыше всего -

чувство с чувством случайно

сличит...

Расскажи, не сказав ничего.

Тем любовь и жива, что молчит.

Закатные стансы

Пусть в замысле стихотворенья,

где я тебе муж и любовник,

с медовой травою забвенья

сплетается белый шиповник,

и в жёлтых камнях ежевика

прядёт кружева вожделений,

и эхо блаженного крика

живёт в сопряженьях мгновений.

Мне нынче - хватает бессмертья

шмеля, стрекозы и цикады,

чтоб молча исчислить столетья

заросших развалин Эллады,

где зелень замлела от счастья

в сцепленьях взаимной неволи,

где нет о любви сладострастья -

лишь светлый покой после боли.

Под скалами - берег лекалом,

и море в сверкающих искрах

к отвесным ласкается скалам,

и свет откровений неистов,

дух ядом целебным врачуя,

нисходит в цветы молочая,

божественной жизни не чуя,

божественной смерти не чая...

Заходится сердце от боли.

Душа цепенеет от страха.

Я только усилием воли

себя отличаю от праха,

но дух воскресает от страсти

в просторах звенящих бессмертий,

где шмель бередит ради сласти

разверстые язвы соцветий.

Так пусть же под вечер продлится

жизнь с вечной горчинкою горя,

пусть воздух, как ангел, струится

над чувственным золотом моря,

покамест в стрекочущем зное

со счастьем сплетаются страхи,

и солнце мерцает двойное

в печальных зрачках черепахи.

***

И я забью на прошлое,

На время золотое,

Плохое ли, хорошее,

Но всё одно святое;

На лепшее, на горшее -

На всё стезя Господня:

И я забью на прошлое,

Но только не сегодня...

Прощай, сиянье летнее!

Прими благодаренье

За это - распоследнее -

Моё стихотворенье.

И смотрят, как распятые,

Но всё одно живые,

Мои семидесятые

На ваши нулевые.

Осень 2011

Под белым журавлиным крылом

Под белым журавлиным крылом

Евразийская муза

Интерес к тюркской культуре, тюркскоязычной поэзии, древней и вечно молодой, постоянен. Именно через переводы на русский и европейские языки в прошлые века цивилизованный мир познавал и постигал поэзию Востока, орхоно-енисейские рунические стелы, поэмы Навои, словарь столетий Махмуда Кашгари, Сокровенное сказание о Чингисхане, поэтические творения Юсуфа Баласагуни, многочисленные эпосы и фольклор[?] И эта духовная преемственность поколений продолжается и в наше время.

В Уфе завершился II Международный конкурс переводов тюркоязычной поэзии "Ак Торна" - "Белый журавль".

Этот авторитетный в поэтических и переводческих кругах конкурс является единственной в мире широкомасштабной творческой площадкой, где через талантливые переводы могут быть открыты XXI столетию стихи и поэмы поэтов тюркского мира.

По результатам двух конкурсов (первый проходил в 2011 году и получил высокую международную оценку) создан уникальный банк данных лучших переводов тюркоязычной поэзии на русском языке. Лучшие переводы классиков и современников присутствуют в нём и являются основой для издания соответствующей антологии тюркской поэзии под эгидой данного конкурса "Ак Торна".