Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. Страница 27

Красный туман рассеивается. На раскаленных дымящихся обломках скал, полузасыпанные щебнем, лежат неподвижно Ермаков, Быков и Юрковский. Юрковский приподнимает голову и снова роняет ее. Быков, кряхтя, становится на четвереньки.

БЫКОВ. Кто живой? Отзовитесь!

ЮРКОВСКИЙ. Кажется, я…

БЫКОВ. Вот это был взрыв… А где командир?

Быков и Юрковский с трудом поднимаются. У их ног, почти скрытый обломками щебня, лежит Ермаков. Быков и Юрковский осторожно берут его под плечи и приподнимают.

ЮРКОВСКИЙ. Командир!.. Толя!..

Где-то совсем рядом грохочет громовой раскат. Все вокруг озаряется ярким кровавым светом, сыпятся камни. Юрковский и Быков пригибаются, прикрывая собой Ермакова.

БЫКОВ. Анатолий Борисович!..

Лицо Ермакова осунувшееся, с запекшимися губами. Ермаков открывает глаза. Смотрит на Быкова, на Юрковского, с трудом улыбается…

ЕРМАКОВ (едва слышно). Кажется, пора возвращаться… Как «Черепаха»?

Юрковский и Быков оглядываются… На черном дымящемся постаменте, глубоко вплавившись в камень, почерневшая, окутанная дымом стоит «Черепаха», точнее, то, что от нее осталось…

ЕРМАКОВ. Я спрашиваю, как «Черепаха»?..

БЫКОВ. Плохо… Нет «Черепахи»…

Ермаков закрывает глаза, теряя сознание. Юрковский и Быков наклоняются над ним. Пауза.

БЫКОВ. Что будем делать, Владимир Сергеевич?

ЮРКОВСКИЙ (глухо). Не знаю.

Пауза. Грохот взрывов. Стелется серый дым, скрывая искалеченный танк.

БЫКОВ. Тогда я знаю… Пойдем пешком.

ЮРКОВСКИЙ. Командир не может идти, у него сломана нога… и, кажется, шок…

БЫКОВ. На руках понесем.

ЮРКОВСКИЙ. Нам не вытянуть.

БЫКОВ (жестко). Надо вытянуть.

ЮРКОВСКИЙ. Кислорода не хватит.

БЫКОВ. Должно хватить.

Юрковский оглядывается. Крутом озаряемый багровыми вспышками серый дым… Грохочет атомный вулкан… Дрожит земля под ногами…

ЮРКОВСКИЙ (усмехнувшись). Ну, командуй, водитель!

БЫКОВ (выпрямляется). До первого маяка километров пятнадцать. И оттуда до «СКИФА» километров семьдесят пять.

Идем переходами по пять километров. Пить только с моего разрешения. Пошли!

Дымное море. Мечутся клочья серых испарений, вспышки далеких разрывов. Сухая, растрескавшаяся почва, там и сям — груды раскаленного шлака. Бредут Юрковский и Быков. Быков несет командира.

ЮРКОВСКИЙ (огорченно). Не повезло нам… Остановились у самого гнезда… Но кто мог знать, что под гусеницами «Черепахи» собралась годовая продукция всех промышленных реакторов Земли… Ты слышишь, Алексей Петрович?

БЫКОВ (равнодушно). Слышу. Годовая продукция.

ЮРКОВСКИЙ. Впрочем, почему я говорю «не повезло»?.. Нам удивительно повезло!.. Мы теперь знаем то, чего никто на Земле не знает! Ты слышишь, Алексей?

БЫКОВ. Слышу. Нам повезло…

Нарастающий оглушительный свист.

БЫКОВ. Ложись!

Они бросаются на землю. Шагах в десяти от них в почву врезается раскаленный камень. Столб дыма, фонтан искр. Пауза.

БЫКОВ (поднимаясь). Пошли, и меньше разговаривай… Надо беречь кислород…

Серая колышущаяся стена Дымного моря — берег «Страны Мехти».

Из дыма, шатаясь, выходят, как тени, Юрковский с Ермаковым на спине и вслед за ним Быков. Оба сейчас же опускаются в черную пыль. Лицо Юрковского мокрое, с закрытыми глазами. Он тяжело дышит, глотая воздух раздвинутым ртом.

БЫКОВ. Не думал я, что мы живыми выберемся…

ЮРКОВСКИЙ (тяжело дыша). Привык… на танках разъезжать… А ты вот ножками… ножками… Как геологи…

БЫКОВ. А почему это у геолога такое тяжелое дыхание?

ЮРКОВСКИЙ. Разве?.. (Делает вид, что прислушивается к собственному дыханию.) И верно! Одышка какая-то… Откуда?.. Старею, видно… Да ты не беспокойся… я сейчас посижу немного и все… Сколько нам осталось?

Быков приближает свой шлем к шлему Юрковского и пристально смотрит ему в лицо.

БЫКОВ. Сто тысяч шагов… Пятьдесят километров, не больше… Ты попей, Володя.

ЮРКОВСКИЙ (оскорбленно). Зачем? Не время.

БЫКОВ (солидно). Разрешаю. Три глотка.

ЮРКОВСКИЙ. Ты совсем как Ермаков. (Делает два длинных жадных глотка из соска сифона, спрятанного в скафандре, смеется.) «Товарищи, мы не должны дать Плутону ни одного шанса. Пейте сок и ешьте телятину».

БЫКОВ. Смотри-ка, ожил геолог!

Ракетодром. Черная холмистая равнина. Увязая в черной пыли, Быков несет Ермакова. Юрковский бредет за ним. Низкий грохочущий рев, ветер несет черную поземку. За спинами космонавтов пылает на полнеба зарево «Страны Мехти».

Они проходят мимо маяка со знаменем на стойке. Алое полотнище с серпом и молотом плещется в струях черной пыли.

Багровые отблески играют на полированном металле излучателя.

ЮРКОВСКИЙ (останавливается и салютует маяку). Прощай, «Страна Мехти», ракетодром номер один!.. До свидания!..

Скоро мы вернемся!

Привал на опушке Каменного леса… Юрковский молча ложится ничком. Быков, кряхтя, опускает рядом с ним Ермакова и садится сам.

ЮРКОВСКИЙ (не поднимая головы). Как… командир?

БЫКОВ. Не знаю… Дышит, лицо розовое…

Юрковский приподнимается, подползает и заглядывает ему в лицо.

БЫКОВ (устало). Разве так узнаешь…

ЮРКОВСКИЙ (с тоской). Если бы ты знал, Алексей, как я люблю этого человека… И ничего нельзя сделать… Ничего!

БЫКОВ (сердито). Нести надо!

ЮРКОВСКИЙ. Мы его обязательно должны донести, Алеша…

БЫКОВ. И донесем.

ЮРКОВСКИЙ. Силы у меня что-то иссякают… Алеша… Я, может, и не дойду.

БЫКОВ. Ты это брось, Владимир Сергеевич. Что же мы — зря в это пекло ходили? Ты же геолог… Ты сам говорил, что узнал, чего никто на Земле не знает!

ЮРКОВСКИЙ. Что мои знания… (Лезет в карман скафандра и достает пластмассовый футляр.) Вот они… Все тут. А таких пилотов на Земле единицы… и среди них Ермаков первый.

БЫКОВ (угрюмо). Насчет пилотов мы уже договорились. О геологах тоже. Ложись, спи!..

Каменный лес. Бесконечный лабиринт черных каменных зубьев в несколько метров высотой, торчащих прямо из растрескавшейся почвы.

На вершинах скал — отблески уже далекой «Страны Мехти». Над острыми зубьями несутся вечные багровые тучи. Далекий рокочущий гул. Крошечные фигурки Юрковского и Быкова с Ермаковым на плечах.

Быков несет Ермакова. Впереди, шатаясь и хватаясь за бока черных валунов, бредет Юрковский.

Обходя каменный столб, Юрковский спотыкается и падает. Быков останавливается над ним с Ермаковым на плечах.

Юрковский приподнимается и опять падает.

ЮРКОВСКИЙ (хрипит). К черту…

БЫКОВ (спокойно). Ну как так — к черту?

ЮРКОВСКИЙ. Не могу больше…

БЫКОВ. Пошли, пошли, Володя… Пустяки остались…

ЮРКОВСКИЙ. Нам не дойти… Ты сам еле стоишь…

БЫКОВ (хрипло смеется). Я?.. Хочешь, и тебя прихвачу? На другое плечо…

ЮРКОВСКИЙ (поднимаясь). Терпеть не могу хвастунов…

Юрковский шатается и чуть не падает. Быков поддерживает его под локоть.

БЫКОВ. Пошли, пошли… Музыку бы сейчас… Удивительно помогает на марше.

Внешняя опушка Каменного леса. Нагромождение плоских каменных глыб. Над скалистыми зубьями верхушек несутся багровые тучи, гудит далекая «Страна Мехти», тоскливо воет в скалах ветер.

В сугробах черной пыли, наметенных под скалами, лежат измученные космонавты. Вытянувшись, лежит на спине неподвижный Ермаков. Спит, поджав колени к подбородку, Быков.

Юрковский не спит, лежит с открытыми глазами. Лицо его почернело, ко лбу прилипли пряди волос. Рот запекся, глаза страшно ввалились.

ЮРКОВСКИЙ (негромко). Алеша… (Ответа нет.) Алеша…

(Тишина.).

Юрковский, с трудом приподнявшись, всматривается в неподвижные фигуры товарищей и вдруг принимается торопливо снимать с себя оборудование — баллоны с кислородом, сифоны с соком, электробатареи рефрижератора. Он складывает все в кучу под камнем и сверху бережно кладет футляр с записями приборов.

Последний взгляд на товарищей, и Юрковский, неуклюже переваливаясь, уползает в черную мглу.

Рубка «СКИФА». Спицын, грустный, похудевший, сидит у радиопередатчика.

СПИЦЫН (тоскливо). «Черепаха»… «Черепаха»… Я «СКИФ»… «Черепаха»…

Ответа нет. Спицын медленно спускается в кают-компанию, подходит к буфету, машинальным движением открывает дверцу. В буфете шеренги консервных банок, фрукты, фляги с соками. Спицын вздыхает и закрывает дверцу.

Черный холм у опушки Каменного леса. Юрковский скатывается со склона и лежит на спине, задыхаясь, пытаясь скрюченными пальцами разорвать на груди прочную ткань скафандра! Он задыхается, в скафандре кончается кислород.

Мощная рука хватает его за шиворот и сажает.

Перед Юрковским разъяренный Быков. Не говоря ни слова, быстрыми точными движениями Быков втискивает в заспинный ранец баллоны с кислородом, судорожно присоединяет отводные шланги и поворачивает клапаны. Юрковский делает глубокий вздох, второй, третий и закрывает глаза.