Джозеф Уэмбо - По следу крови Страница 28

Пейнтер, по словам подчиненных, отреагировал на это примерно так:

— Ладно, проверим всех. Это докажет, что Дон Эшуорт убил кухонный рабочий.

В отличие от своего заместителя, Бейкер никогда категорически не заявлял о виновности или невиновности подсобного рабочего. В своих доводах в пользу анализа крови он не упоминал убийцу или убийц Дон. Излишняя категоричность может пагубно сказаться на репутации. Бейкер просто приказал следователям:

— Найдите мужчину, который оставил семя фракции 1+ А-секреции.

Вскоре было принято окончательное решение, и в первый день нового 1987 года следствие заявило, что готово к революционному шагу в расследовании убийств Линды Манн и Дон Эшуорт. Всех лиц мужского пола в возрасте от семнадцати до тридцати четырех лет, не имеющих алиби, попросили добровольно сдать кровь и слюну, чтобы исключить их из числа подозреваемых.

2 января «Мёркьюри» вышла с заголовком «Охота на убийцу требует крови двух тысяч человек».

— Мы должны были слепо верить в результаты генетического анализа, — скажут потом участники следствия.

Подготовительный период для осуществления революционного шага был коротким. Совет графства, приходские советы, священник Нарборо и викарий Эндерби публично заявили, что всячески поддерживают это мероприятие, и призвали молодых людей добровольно — поскольку о принуждении не могло быть и речи, — пройти тест. Только один или два лидера общественности усомнились в успехе эксперимента. Но других предложений не было.

Осуществить задуманное оказалось непросто. Тест должен был пройти каждый мужчина, кому на день убийства Линды Манн было от четырнадцати лет до тридцати одного года; не имевшие алиби на тот момент, жившие, работавшие или каким-то иным образом связанные с деревнями Нарборо, Литтлторп и Эндерби. В их число попадали сотни пациентов психиатрической больницы «Карлтон-Хейес».

Сначала открылись два пункта забора крови, которые работали три дня в неделю с 19.00 до 21.00 и один день с 9.30 до 11.30. Молодежь просили приходить строго ко времени, указанному в повестках.

Вскоре было решено включить в список всех мужчин, родившихся между 1 января 1953 года и 31 декабря 1970 года, и тех, кто жил, работал или приезжал в эти места на отдых. Повестки были разосланы даже полицейским, подходившим под это описание.

В беседе с журналистами, посетившими его в Линкольншире, Эдди Иствуд заявил, что его семья одобряет данную инициативу, поскольку она вынудит пройти тест даже тех, кто по своей воле никогда бы не явился на приемный пункт.

Каждый участник следствия думал примерно так же.

— Только так можно его вычислить, — говорил Пирс.

К концу января около тысячи мужчин прошли тест, но только четверть из них была исключена из списка подозреваемых. Судебно-медицинская лаборатория была перегружена: двух месяцев для проведения теста оказалось явно недостаточно, хотя в каждом населенном пункте работали команды по пять врачей. Согласно докладам полиции, по повесткам на пункт явились девяносто процентов оповещенных. Остальные десять стали объектами пристального внимания следователей.

Журналисты со всего мира устремились в Лестершир, пытаясь выудить у скупых на слова полицейских как можно больше информации об уникальном эксперименте. Тони Пейнтер в свойственной ему манере человека, который всего в жизни добился самостоятельно, заявил своим подчиненным Пирсу и Томасу, что сам выступит по телевидению. Он так тщательно подбирал слова, так следил за дикцией и грамматикой, что интервью, по словам одного американского репортера, превратилось в разговор строгого дяди с неразумным дитятей.

Тонко подметил: самонадеянные кадровые полицейские, гордящиеся своей самостоятельностью, часто держат журналистов, да и всех остальных, за наивных простаков, которые, как бы они ни пытались, не смогут разобраться в понятиях зла и злодейства. Пейнтер, многозначительно улыбаясь, то и дело повторял:

— Об этом я не могу говорить.

О некоторых вещах он действительно не мог говорить, например о содержании подсобного рабочего под стражей; а во что-то он просто не хотел посвящать журналистов. Он так и не сказал, кто назначил столь высокое вознаграждение за поимку убийцы, и журналистам за полтора часа пресс-конференции удалось выяснить лишь то, что речь шла о двух бизнесменах, в компании одного из которых работала Барбара Эшуорт. Вознаграждение было назначено не Боем Джорджем или принцессой Дианой и даже не местной знаменитостью вроде Хампердинка, а простыми предпринимателями. Для журналистов подобная информация не представляла большой ценности. Но назвать имена значило для Тони Пейнтера сболтнуть лишнее. Суперинтендент Пейнтер относился к той категории полицейских, что для пущей важности любят наводить тень на плетень. Журналисты понимали это.

На вопрос о том, почему полиция выбрала для анализа крови именно молодежь, Пейнтер мог бы ответить просто: насильники чаще всего бывают молодыми. Но он вновь заявил:

— Об этом я…

С другой стороны, Тони Пейнтер не забывал о семье Эшуортов, регулярно заходил к ним и ободряюще докладывал об «определенных успехах».

Кровь для анализа брали следующим образом. Донор предъявлял повестку, и его направляли к одному из сидевших за расставленными в ряд столами полицейских. В обязанности последнего входило взять у пришедшего показания и, самое главное, — установить его личность. С этим были определенные трудности, поскольку паспорт приносили с собой не все, а предъявляемые документы далеко не всегда удостоверяли личность предъявителя: к примеру, водительское удостоверение, в котором нет ни фотографии владельца, ни отпечатка с большого пальца руки. В качестве документов, удостоверяющих личность, принимали карточку занятости, так называемую форму 714 с фотографией, а также паспорт. Тех же, кто предъявлял документы с просроченной фотографией, полицейские снимали «Полароидом», чтобы потом показать фото соседям или работодателям для опознания.

Полицейский задавал ряд дежурных вопросов, многие из которых вызывали у допрашиваемого бурю возмущения. После заполнения соответствующего бланка полицейский провожал своего подопечного в комнату регистрации. Там ему присваивался регистрационный номер и выдавалась личная учетная карточка, после чего его опять вели к врачу, который и брал у него образцы крови и слюны. Образцы слюны брались на специальную картонную карточку, обтянутую марлей. Кровь из шприца разбрызгивалась по поверхности другой такой же карточки. Затем на шприц наклеивали бирку, снимали иглу, и он превращался в самозакупоривающийся сосуд.

Если данные лабораторных исследований не подтверждали соответствие образца характеристикам белковой фракции 1+, то дальнейшие анализы обычно не проводились. Если же подтверждали — образцы отправляли в правительственную лабораторию в Олдермастон на анализ ДНК по Джефрису.

В следствии участвовала оперативная группа, группа опроса и группа отработки версий. Членам этих групп за несколько месяцев придется проехать столько миль, сколько никогда не проезжала вся полиция Лестершира. Мобильные кровопускатели колесили по нескольким графствам. Они научатся весьма умело убеждать, уговаривать и даже умолять людей, числящихся в списках, приехать и сдать кровь на анализ. Однако в десятках случаев окажется, что молодые люди поменяли место жительства или не могут приехать. Тогда полицейским придется приезжать, забирать их и везти в ближайший врачебный пункт, а чтобы врач взял образцы крови — добиваться разрешения на оплату его услуг.

Тони Пейнтер энергично включился в дело: посещал церкви и школы, поддерживал связь с приходским советом и церковными лидерами. Но было очень нелегко взять кровь у тех, кто не мог или не хотел ее сдавать. А сейчас нужна была только кровь. Участники следствия были неутомимы и неумолимы. Кровь — вот единственное, чего они хотели.

Одним из детективов, специально отобранных для дела «Дон Эшуорт II», был Джон Дейман, который участвовал и в предыдущем деле «Дон Эшуорт I». Сослуживцы любили его за острый ум и необыкновенное чувство юмора. Он слыл великолепным рассказчиком и пародистом и когда по просьбе кого-нибудь из друзей надевал ковбойскую шляпу, то становился вылитый Джон Уэйн![8] Дейман был ровесником Пирса, крупнотелым мужчиной с низким голосом, как нельзя лучше подходившим к его габаритам. К тому же Джон великолепно играл в дартс и ему редко приходилось ставить за проигрыш. Джон Дейман вплотную занимался больницей «Карлтон-Хейес».

Со времени убийства Линды Манн у следствия сохранялась уверенность в том, что след убийцы ведет именно сюда. Однажды Джон решил поговорить с медсестрой больницы об одном пациенте, кровь которого очень нужна была следствию. Дейман спросил, что делают медики, если больной становится буйным. Вопрос испугал медсестру: