Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6356 ( № 4 2012) Страница 28

Потеря мотивации

Сегодня английский практически вытеснил все языки из международной научной коммуникации. Вот график, составленный немецким исследователем Ульрихом Аммоном в 2010 году:

Здесь представлено количество публикаций на английском, русском, японском, французском и немецком языках с 1880 по 2005 год в области естественных наук (в скобках отметим рост публикаций на русском языке с начала 30-х годов по начало 70-х). Резкий рост публикаций на английском начался в 70-х годах. Как видим, уже в 2005 году более 90% публикаций в области естественных наук и математики англоязычны. Даже с учётом того, что иногда на английском публикуются только названия и аннотации, цифры впечатляют.

Сокращению языков способствует и образовательная политика. Многие университеты предлагают обучение на английском. Подобные программы ширятся; их цель - привлечение иностранных студентов и подготовка своих студентов и профессоров к глобализации. Одновременно они подрывают мотивацию к изучению родного языка, а также, как считают некоторые учёные, меняют тип мышления.

Страдают и научные терминологии. Все неанглоязычные учёные должны, если им дороги родные языки, пользоваться двойной терминологией - английской и национальной. Это заметно осложняет их деятельность и вряд ли продлится долго.

Ульрих Аммон настроен пессимистически: "Немецкий будет изучаться ровно столько времени, сколько он будет осознаваться как полезный и дающий преимущества[?] Сохранится ли потребность в изучении немецкого языка как иностранного, когда каждый немец или хотя бы каждый прилично образованный немец будет знать английский, или глобальный, язык?.. Ещё вопрос: к чему должно в итоге привести введение преподавания английского в начальной школе? Должен признаться, что не вижу света в конце туннеля, который может закончиться потерей международного статуса немецкого языка. У немецкоязычного сообщества нет иного выбора, ему приходится "своими руками" подрывать международный статус родного языка".

Аналогичная картина наблюдается и в других языках Европы. Например, российские научные блоги и сайты обнаруживают явное неудовольствие многих отечественных учёных - особенно молодых - по поводу того, что статьи им приходится писать на двух языках - на английском в международные журналы и на русском - в отечественные.

Образовательная политика государств имеет долгосрочные последствия для жизни и здоровья языков, а она практически во всех странах обнаруживает явный уклон в сторону английского. В 2000-е годы в Российской Федерации также наблюдается сокращение числа изучающих какой-либо неанглийский язык - как в школах, так и в вузах. А в 2007 году (кстати, объявленном Годом русского языка) в Москве была повышена зарплата учителям английского.

Не следует забывать и о том, что нередко молодые российские граждане получают образование за рубежом - полностью или частично. То есть на иностранном языке. Академическую мобильность и в целом цели Болонского процесса при всём к ним уважении также трудно назвать направленными на поддержание национальных языков в науке и образовании. Существует, наконец, взаимодействие между повседневным, литературным и научным языком. Если же язык уходит из сферы науки, обедняются и другие формы его существования.

Вторая зона вытеснения национальных языков и постепенно формирующегося англоязычия - международные отношения. Даже Германия - демографически и экономически доминирующая сила в Европе - обнаруживает прогрессирующую маргинализацию немецкого языка в науке, образовании, торговле, моде, молодёжной культуре и на "глобальном лингвистическом рынке". Французский язык защищён законом, но и его международная значимость снижается, не говоря уже об итальянском и других европейских языках.

Согласно политическим декларациям и документам, Европа заинтересована в поддержании и строгом соблюдении многоязычия. Формально все языки ЕС равноправны. На практике же - хотя бы по причинам финансового и технического характера - обеспечить равноправие нереально. В ЕС сложилась тенденция ограничиваться французским и английским, иногда к ним добавляется немецкий.

И это неудивительно, если учесть, что после 2007 года речь идёт о двадцати трёх языках ЕС. Напротив, ЕС вмешивается в языковую политику входящих в него государств. В 2002 году Европейская комиссия потребовала от Франции изменить закон о языке: французское законодательство, строго предписывавшее снабжать все продукты питания этикетками на французском, вступало в противоречие с законодательством Евросоюза. Многих граждан Франции возмутил этот факт. Организация Dѐfence de la langue fran[?]aise ("Защита французского языка") в январе 2003 года организовала демонстрацию протеста, но, несмотря на это, французское правительство пересмотрело правовые нормы и согласовало их с требованиями ЕС.

Когда нет страха утраты

Уже с середины ХХ века исследования показывают, что по меньшей мере половина имеющихся на сегодня языков - под угрозой исчезновения. Не всегда в этом виноват английский. Около 96% населения земли говорит на 45 языках мира, и наречия малых народов исчезают в результате неравноправного контакта с более "сильными" местными конкурентами. Однако ранее такая тенденция наблюдалась, как правило, у бесписьменных, не имеющих широкой сферы функционирования языков. Сегодня же схожие процессы коснулись значительно более мощных языков, стоящих на верхних ступенях мировой иерархии. Да и их социальная база (число говорящих) вследствие негативных демографических тенденций сокращается.

Ещё одна составляющая языковых контактов сегодня - это миграция (в том числе коллективная) и образование этнических анклавов. Всё это делает диаспоризацию мира одной из ведущих тенденций развития общества. Следствие - появление примитивного "языка гастарбайтеров", формирование гибридных (и тоже упрощённых) языковых форм на базе местного языка и английского, местного языка и языка мигрантов, а также зон дву- и многоязычия или специфических явлений типа Kanak Sprak ("язык чурок"), который "придумал" турецко-немецкий писатель Ф. Заимоглу. Kanak Sprak - жаргон турецкой молодёжи, осознанно используемый как вульгарный, эпатирующий код для подчёркнутого выражения своей "промежуточной" идентичности. Ещё один пример гибрида - "квёля" - жаргон русских немцев - переселенцев из России.

Исследователи отмечают также этнизацию социальных групп и их интенсивное воздействие на национальные языки стран пребывания. Этнизация социальных групп (в том числе и формирование этнопреступности) приводит к тому, что национальные языки, известные лишь членам такой группы, приобретают ещё и статус арго - тайного языка.

Но мигранты не довольствуются лишь использованием языка принимающей страны. Турецкий автор Ясмин Ылдыз прямо заявляет: в Германии доминирует мнение, что немецкий - собственность только лишь этнических немцев. Другие же могут лишь "взять его взаймы", но не владеть им. По этой причине, считает Я. Ылдыз, "коренные носители языка" не желают признать, что немецкий не только достояние этнических немцев - много и других обладателей. Один из вопросов о будущем немецкого формулируется так: не следует ли переосмыслить считающуюся сегодня органической взаимосвязь между этническими немцами и немецким языком? Такие взгляды распространены, конечно, не только по отношению к немецкому языку. Свободное обращение мигрантов с языком (и культурой) принимающей страны связано не только с недостаточными навыками и знаниями - оно также имеет психологическое объяснение: мигранта не сдерживает страх утраты. Сама же постановка вопроса свидетельствует об исключительно серьёзных вопросах - формировании новой, глобализационной, философии языка (да и не только языка).

"Народная" защита

Языковой контакт вступил в фазу, осмысляемую большинством населения (хотя и не всеми) как угроза существованию родного языка. Почти во всех европейских странах проявилась характерная закономерность: государственные лингвистические учреждения, "официальная" лингвистика, как правило, настаивают на "нормальности", закономерности всех процессов и - за редким исключением - отрицают трагизм или негативный характер происходящих в языке изменений. Одновременно ширятся стихийные, "народные", негосударственные меры по защите своих языков.

Столь же остро ставят вопрос и неакадемические сообщества. Крупнейшее из них в Германии - Союз немецкого языка (Verein Deutsche Sprache), - основанное в 1997 году - отстаивает "самоуважение и достоинство всех, чьим языком является немецкий". Всё это сочетается с критикой глобализации, которая рассматривается как растущая зависимость от США. Неакадемические сообщества настаивают на идеологизированной подоплёке упадка национальных языков и всячески противодействуют ему - в ряде случаев весьма успешно. Сходные процессы идут и в других странах, демонстрируя, что противодействие даже очень мощным унификационным тенденциям возможно.