Русская община и коммунизм - Жак Каматт Страница 28

5.1.9. Изначально, человеческая община подчинялась диктатуре природы. Ей приходилось бороться против неё, чтобы выжить. Диктатура была непосредственной, и община целиком подчинялась ей.

С развитием классового общества, государство преподносит себя, как представителя общества, и претендует на воплощение борьбы человека против природы. Однако, если учитывать слабость развития производственных сил, диктатура природы всегда эффективна. Она косвенна и опосредована государством и особенно давит на самые непривилегированные слои. Когда государство определяет человека, оно принимает человека из господствующего класса за субстрат человека по определению. Мистификация завершена.

5.1.10. При капитализме, есть первый период когда, несмотря на захват власти буржуазией, капитал господствует лишь формально. Сохраняются многочисленные пережитки предыдущих социальных формаций, препятствующие господству капитала над всем обществом. Это эпоха политической демократии с её апологией индивидуальной свободы и свободной конкуренции. Буржуазия представляет её как средство для освобождения людей. Но это мистификация, потому что:

«При свободной конкуренции, освобождается лишь капитал, но не индивиды»

(Маркс, «Основные черты критики политической экономики»)

«Отсюда… было бы абсурдом рассматривать свободную конкуренцию как полнейшее развитие человеческой свободы и говорить, что отрицание свободной конкуренции равно отрицанию индивидуальной свободы и социального производства, основанного на индивидуальной свободе. Это просто вид свободного развития на ограниченной основе господства капитала. Следовательно, этот тип индивидуальной свободы, в то же время, является самым разительным упразднением индивидуальной свободы и полным подчинением индивидуальности социальным условиям, принимающим форму объективных сил, непреодолимых объектов – объектов, не зависящих от индивидов, связанных между собой. Выявление сущности свободной конкуренции является рациональным ответом на его прославление средними классами и предание её анафеме социалистами»

(Маркс, «Основные черты критики политической экономики»)

5.1.11.

«Демократия и парламентаризм жизненно необходимы буржуазии после её победы, одержанной при помощи насилия и террора, потому что буржуазия хочет править обществом, разделённым на классы»

(«Battaglia communista» № 18, 1951 г.)

Демократии потребовалось согласие для того, чтобы господствовать, потому что её господство не могло продолжаться исключительно благодаря террору. После захвата власти путём насилия и террора, пролетариату не нужна будет демократия, не потому что классы должны будут исчезнуть не сегодня – завтра, но потому что не должно будет оставаться никакой маскировки или мистификации. Диктатура потребуется для предотвращения возврата вражеского класса. Причём, захват пролетариатом государства является его собственным самоотрицанием себя как класса, так же как и отрицанием других классов. Это начало объединения всего рода, формирования коммуны. Требовать демократии означало бы подразумевать потребность в согласии между классами, что значило бы подвергать сомнению тот факт, что коммунизм является разрешением всех антагонизмов, а значит согласием человека с самим собой.

5.1.12. С капиталом, экономическое движение больше не отделено от движения социального. Купля и продажа рабочей силы объединяются, но это ведёт к подчинению человека капиталом. Капитал устанавливается в виде материальной общины и у него нет иной политики, поскольку именно капитал организовывает рабство людей.

До этой исторической фазы существовало более или менее чёткое разделение между производством и распределением. Политическую демократию можно рассматривать в качестве средства для более равномерного распределения продуктов. Но когда достигнута материальная община, производство и распределение связаны уже нерасторжимо. Императивы обращения воздействуют на распределение. Однако, обращение больше не является чем-то полностью внешним по отношению к производству, но является для капитала основным моментом всех его процессов. Именно капитал определяет условия распределения.

Все люди выполняют определённые функции для капитала, от которого фундаментальным образом зависит их существование. Через исполнение ими этих функций, люди получают распределённые определённым образом продукты через посредничество зарплаты. Так мы приходим к социал-демократии. Политика доходов является средством их достижения.

5.1.13. В период формального господства капитала (политическая демократия) демократия не является формой организации, противостоящей капиталу, это механизм, используемый капиталистическим классом для достижения господства над обществом. В течение этого периода все организационные формы, вовлечённые в эту борьбу достигают одного и того же результата. Вот почему пролетариат может также на некоторое время вмешиваться и на этой территории. С другой стороны, противостояния могут также происходить внутри одного класса, например, между промышленной и финансовой буржуазией. Поэтому парламент становится ареной столкновения этих различных интересов. Пролетариат может использовать парламент в качестве платформы для обличения демократической мистификации и использовать всеобщее избирательное право в качестве средства для классовой организации.

Когда капитал достигает реального господства и устанавливается в качестве материальной общины, вопрос был разрешён: он захватил государство. Захват государства изнутри уже не стоит потому что он является лишь:

«формальностью, приправой народной жизни, некоей церемонией. Сословный элемент есть санкционированная, узаконенная ложь конституционных государств: государство является-де интересом народа, или народ – интересом государства».

(Маркс, «К критике гегелевой философии права»)

5.1.14. Демократическое государство представляет собой иллюзию контроля человека над обществом (что человек может управлять экономическим феноменом). Оно провозглашает человека суверенным. Фашистское государство является реализацией данной мистификации (в данном смысле оно может казаться её отрицанием). Человек не является суверенным. В то же время, фактически, это реально признанная форма капиталистического государства: абсолютное господство капитала. Социальное единство не может существовать в условиях разрыва между теорией и практикой. Теория говорит: человек является суверенным; практика утверждает: это капитал. Лишь постольку, поскольку последний не приходит к абсолютному господству над обществом, существует возможность неравномерного распределения. В фашистском государстве реальность подчиняет себе идею для того, чтобы сделать из неё реальную идею. В демократическом государстве идея подчиняет реальность для того, чтобы сделать из неё воображаемую реальность. Демократия рабов капитала подавляет мистификацию для того, чтобы лучше реализовать её. Демократы хотят подчеркнуть это, когда верят, что могут примирить пролетариат с капиталом.

Общество, обнаружив реальность своего угнетения (что упраздняет дуализм, диспропорцию между реальностью и мыслью), должно противопоставить ей освободительное бытие, представляющее собой человеческую коммуну: коммунистическую партию.

5.1.15. Большинство теоретиков девятнадцатого века были государственниками. Они думали, что социальные проблемы можно решить на уровне государства. Следовательно, они были посредниками.

Они не понимали лишь того, что пролетариат должен не только уничтожить старую государственную машину, но также заменить её другой. Многие социалисты верили, что государство можно захватить изнутри, а анархисты считали, что его можно упразднить со дня на день.

Теоретики двадцатого века являются уже корпоративщиками, потому что они думают, что все проблемы разрешимы через иную организацию производства и его гуманизацию. Это иммедиатисты. Их аргументы – косвенное доказательство теории пролетариата. Говорить, что необходимо примирить пролетариат с экономическим движением значит признавать возможность решения лишь на этой почве. Этот иммедиатизм проистекает из факта, что коммунистическое общество постоянно усиливается внутри самого капитализма. Вопрос заключается не в примирении,