Михаил Зыгарь - Газпром. Новое русское оружие Страница 29

Результаты референдума стали известны уже в день референдума около полудня. «Белорусский республиканский союз молодежи» (БРСМ) опубликовал результаты проведенных его активистами exit polls – 82 процента за предоставление Александру Лукашенко возможности баллотироваться на третий срок. По государственным телеканалам сам президент просил иностранную прессу не беспокоиться за демократию, а приехавшие из России наблюдатели по госканалам уверяли, что выборы проходят без нарушений.

На следующий день 18 октября 2004 года белорусская Центральная избирательная комиссия сообщила, что на прошедшем в воскресенье референдуме за предоставление Лукашенко возможности баллотироваться в президенты неограниченное число раз проголосовало 77,4 процента белорусов.

Глава миссии наблюдателей СНГ Владимир Рушайло кивал головой, что выборы были «честные, чистые, легитимные и транспарентные». Глава миссии ОБСЕ по наблюдению за выборами в Белоруссии Одри Гловер говорила, наоборот, что на тех участках, куда их пускали, наблюдатели видели, как при подсчете голосов из избирательных урн вываливались на стол бюллетени, сложенные аккуратными стопками.

– Бюллетени не лежат в урнах стопками, – говорила Гловер, – если люди голосуют сами. Бюллетени могут лежать стопками, только если их вбросили.

В воскресенье вечером, когда выборы окончились, мы разговаривали с наблюдателями ОБСЕ в баре гостиницы «Беларусь» в Минске. Они сидели за столиками и заполняли свои анкеты. Они не могли давать официальных комментариев, поэтому мы просто сидели и смотрели, как они работают. За соседним столиком куратор наблюдателей ОБСЕ помогала наблюдателю из Польши заполнить анкету на английском языке. Куратор говорила:

– В этой графе вы должны написать, какое у вас сложилось впечатление о членах избирательных комиссий. Личное впечатление, понимаете?

– Понимаю, – отвечал наблюдатель по-английски с заметным акцентом. – У меня сложилось впечатление, что все они абсолютно коррумпированные суки («absolutely corrupted bitches»).

И поэтому толпились в проулках и дворах у Октябрьской площади бойцы ОМОН – ждали восстания. И восстание готовилось. Скрывавший свое имя лидер молодежного оппозиционного радикального объединения «Зубр» звал нас 20 октября в шесть вечера на Октябрьскую площадь и говорил: – Некоторых наших ребят заблаговременно арестовали. В школах на вечер понедельника назначили дискотеки. В институтах и техникумах в понедельник перенесли занятия на вечер. Кого-то из молодежи им удастся отвлечь. Но не всех.

В городе шли аресты. В ночь с воскресенья 17 октября на понедельник был арестован и журналист российского «Первого канала» Павел Шеремет. Мы искали его больше суток. По отделениям милиции. По тюрьмам. Примерно через сутки Павел нашелся в больнице. Он рассказал, что его арестовали на улице, избили и отвезли в СИЗО на Окрестина. В СИЗО отобрали шнурки, пояс, телефон и поместили в камеру. Шеремет сидел в камере до вечернего обхода, и у него очень болела голова. На вечернем обходе Шеремет пожаловался дежурному на головную боль и попросил врача.

– Можем только «скорую» вызвать, – сказал тюремный врач.

– Да не надо… – пожал плечами Шеремет.

– Можем! – с расстановкой сказал врач. – «Скорую»! Вызвать!

И тут только до Шеремета дошло, что доктор пытается спасти его, вырвать из тюрьмы и перевезти в больницу, где под дверьми палаты будут дежурить всю ночь журналисты и правозащитники.

Через день нам предстояло еще вывозить Шеремета из Белоруссии в Россию на нескольких автомобилях, пересаживаясь из одной машины в другую и запутывая следы. Но сначала нужно было сходить на несанкционированный митинг, которого так боялись белорусские власти, собравшие во дворах вокруг Октябрьской площади толпы ОМОНа.

В восстании участвовали юноши и девушки – человек сто, не больше. Самым старшим было лет по двадцать пять. Мы спрашивал у одного из студентов, знает ли он, что будет арестован сегодня за участие в этой акции. Он сказал, что знает. Он сказал:

– Меня декан из университета обещал отчислить, если я пойду на митинг, и он еще смеялся, что я не настоящий оппозиционер, потому что настоящему оппозиционеру надо сначала посидеть в тюрьме. Ну и пожалуйста, сейчас посижу и стану настоящим оппозиционером.

В пять минут седьмого к кучке манифестантов на площади подъехала милицейская машина с громкоговорителем на крыше, и из громкоговорителя на русском и белорусском языках стали говорить: «Уважаемые граждане, устраивать сборища и акции на Октябрьской площади запрещено законом, убедительно просим вас разойтись. Если вы не удовлетворите наши требования в течение пяти минут, к вам будет применена физическая сила».

В ответ старшина минской ячейки «Молодой Беларуси» Павел Северинец достал мегафон из полиэтиленового пакета и стал кричать в мегафон лозунги: «Лукашенко проиграл!», «Жыве Беларусь!»

Минут десять милиционеры в машине и молодежь на площади пытались перекричать друг друга. Юноши и девушки на площади развернули транспарант «Долой диктатуру!» и кричали все же громче, чем милицейская машина. Время ультиматума прошло.

В четверть седьмого молодые люди, развернув транспаранты и запрещенные Лукашенко бело-красно-белые белорусские национальные флаги «Погоня», пошли по проспекту Франциска Скорины вверх. Они шли по тротуару. Впереди бежали репортеры, позади бежали люди в одинаковых кожаных куртках и отдавали кому-то приказы защитить здание КГБ, к которому, похоже, направлялись манифестанты. Когда манифестанты переходили улицы, автомобили гудели в такт их лозунгам. Они кричали: «Лукашенко, бойся!»

Дойдя до здания КГБ, они стали кричать: «КГБ, верни людей». Видя, что никто с ними не разговаривает, но никто и не арестовывает, демонстранты повернули по проспекту Франциска Скорины назад. Мы спрашивали:

– Куда вы идете?

Они отвечали:

– Мы будем ходить, пока нас не арестуют.

И вот они почти вернулись на Октябрьскую площадь. Но не пошли к концертному залу, а свернули направо, на улицу Энгельса – в сторону резиденции президента Лукашенко.

– Всем группам приготовиться! – кричали одинаковые люди в штатском.

Молодые люди шли и скандировали: «Лукашенко проиграл!»

Омоновские автобусы свернули следом за ними на улицу Энгельса, подъехали вплотную к тротуару и сомкнулись. Автобусы ударялись бамперами друг о друга и скрежетали. Они сомкнулись так плотно, что образовали сплошную стену, отделявшую демонстрантов от мостовой. Позади автобусов, пересекая тротуар, развернулась цепь омоновцев. Впереди – еще одна цепь. Демонстранты были окружены.

Повисла пауза. Несколько минут ОМОН никого не арестовывал, а демонстранты стояли молча.

– Жыве Беларусь! – крикнул в мегафон Павел Северинец.

– Жыве Беларусь! – подхватили юноши и девушки.

Этот крик был как будто сигналом для ОМОНа. Бойцы врезались в маленькую толпу, двери автобусов отворились, и омоновцы принялись бросать молодых людей в автобусы, как дрова. Особенно легко удавалось омоновцам забрасывать девушек. Каждую девушку четверо бойцов брали за руки и за ноги, раскачивали и с расстояния метра в четыре бросали головой вперед в открытую дверь автобуса. Девушки ударялись лицом об обитые железом автобусные ступени. Выбивали зубы, рассекали лбы, рвали губы в лоскутья.

Спустя два года, пользуясь полученным на фальшивом референдуме правом баллотироваться на третий срок, Лукашенко провел очередные президентские выборы в Белоруссии и выиграл их с таким результатом, какой бывает в случае фальсификации, а не в случае свободного голосования. Лукашенко, согласно официальным подсчетам центральной избирательной комиссии, получил 82,6 % голосов. Ближайший его соперник Александр Милинкевич получил 6 %. Явка составила 93,3 %.

Эти выборы мало чем отличались от референдума. Все та же пропаганда по телевизору, аресты оппозиционных активистов, угрозы, репрессии, запрет социологических опросов, кроме тех официально разрешенных, в которых каждый респондент должен был писать в анкете имя, фамилию и адрес. Однако подпольные социологические опросы все же проводились. Из них следовало, что Лукашенко не мог выиграть в первом туре. И тогда лидер оппозиции Александр Милинкевич призвал своих сторонников выйти на площадь, чтобы противники Лукашенко хотя бы увидели, что они действительно существуют.

Октябрьская площадь, разумеется, опять была окружена ОМОНом, бойцы ОМОНа базировались во всех городских театрах и в здании цирка. Все представления в Минске были в тот вечер отменены. Толпа концентрировалась на площади возле большого телеэкрана. На экране показывали президента Лукашенко, и толпа возмущенно свистела. Рядом с экраном желтой ленточкой был огорожен загон для журналистов. В этом загоне власть обещала журналистам безопасность. Вне загона – не обещала. Журналисты в загон не шли.