Игорь Ефимов - Аркадий Северный, Советский Союз Страница 29

Последняя запись в этом году была сделана перед самым Новым годом — 26 декабря. С совсем уже новым для Аркадия ансамблем — "Крёстные отцы", собранным Владимиром Мазуриным. Как вспоминает сам Владимир Александрович, решение создать новый коллектив возникло у него потому, что "Братья Жемчужные" к этому времени уже фактически распались, да и вообще хотелось поэкспериментировать с каким-то новым аккомпанементом. И вот Мазурин приглашает для этого музыкантов из ансамбля, в котором играет его хороший знакомый — трубач Василий Матвеев. Этот ансамбль работал в ресторане "Витязь" города Пушкин, — что не так уж и далеко от Купчино, где живёт Мазурин. На своей квартире он и производит пробную запись ансамбля, вполне его удовлетворяющую. После этого начинается подготовка концерта "Крёстных отцов" с Аркадием Северным. В этом пока ещё принимает участие и Маклаков. Судя по всему, это последняя попытка Сергея Ивановича сделать что-то более-менее похожее на первые записи с Северным. А в результате он лишь убеждается, что Аркадий уже не в состоянии "держать марку". Следующий раз они встретятся с ним почти через год. Но мы забегаем вперёд. Что же случилось с этим концертом? Вот что вспоминает сам Маклаков:

"Помню, когда мы делали концерт с "Крёстными отцами", я должен был привезти Аркашу. Звоню ему, а его нет. Он просто забыл, где должен быть. Я начинаю искать его по всем телефонам. Выясняется, что он сидит у Коли Рыжкова, пьёт. Мы на машину — и в Купчино. На первую половину опоздали. Он даже на записи об этом говорит".

Но, по-видимому, опоздание ещё не сильно нарушило планы организаторов. Хотя музыканты уже записали почти половину концерта самостоятельно, но так, по словам Мазурина, и задумывалось: часть концерта поёт Аркадий, часть — солисты ансамбля. А когда Северный начинает говорить о своём опоздании. Тут уже пошли настоящие чудеса! "В Ленинграде начался-таки туман, и поэтому я успел только к окончанию концерта… И всё же мы с магаданцами решили исполнить под конец старые, забытые наши вещи…" И потом продолжает в том же духе: "И вот когда приземлился наш самолёт, и меня встречали с цветами…" То есть, дорогим слушателям уже должно было стать понятно, что Аркадий Северный "прилетел на гастроли в Магадан". По словам Владимира Мазурина, вся эта красивая мистификация была задумана заранее. Во-первых, для "романтизьму", во-вторых — чтоб заморочить других коллекционеров. "Мы с магаданцами" — говорит Северный. но ведь "Магаданцы" — это уже достаточно хорошо известное имя ансамбля Анатолия Мезенцева, делавшего записи ресторанных песен много раньше! К тому же и музыка, которую делают в этом концерте, чем-то похожа на музыку тех "Магаданцев", — если, конечно, исключить неблагозвучную партию трубы с сурдиной. Впрочем, схожести удивляться не приходится — это стиль ресторанного ВИА, а он достаточно стандартен. Да ещё и тут и там использованы органолы со сходным звучанием, немногим выше, чем у советской системы "Юность", а она. "Юность" и есть. В общем, мистификация удалась на славу! Сказки в то время легко рождались и легко воспринимались, и очень скоро эта запись действительно пошла гулять по стране под лейблом "Магаданцы"! Несмотря на то, что Северный в конце концерта всё-таки называет ансамбль — "Крёстные отцы". Но в конце это как-то уже не воспринимается. Видимо, его состояние в этот день оставляло желать лучшего, и мало ли что там мог сказать Аркадий — ведь на протяжении всего концерта он постоянно путает слова и в песнях, и разговоре… Кто знает, — может, он и в начале просто перепутал, с каким ансамблем поёт? Но как бы то ни было, концерт ушёл в народ, и, надо сказать, стал достаточно популярен. Вот и хранятся теперь по разным коллекциям концерты разной длины, разного состава и под разными названиями.

Глава шестая

"1977 год"

"Хотят сказать, что Северный выдохся. Так пока ещё нет".

1977 год — один из самых насыщенных событиями в жизни Аркадия Северного. Уже в январе он записывается с ансамблем "Обертон". Организатором записей был уже упоминавшийся ленинградский коллекционер Виктор Набока, а ансамбль состоял из музыкантов, работавших в ресторанах "Баку" и "Невский". В дальнейшем "Обертон" прославился своими концертами с Александром Шеваловским, львовским автором-исполнителем, в довольно короткий промежуток времени записавшим тринадцать альбомов.

Концерты Аркадия с "Обертоном" оказались довольно интересны: в них Северный явил нам свой новый, Бог знает уже который по счёту, образ, — рок-н-ролльный! Впрочем, тут нет ничего удивительного: несмотря на знаменитый тезис Фукса "никакого джаза. твой козырь — блатняк!", Аркадий, конечно, не забывал про весёлую музыкальную жизнь своей юности. Когда всенародной музыкой был не только джаз, но уже и новорождённый рок-н-ролл, — которые восхитительным образом сосуществовали с традиционным блатом. Так что подобные заскоки можно было слышать у Северного ещё в гитарных записях. И вот — в концерте с "Обертоном" на всю катушку несётся блатной рок-н-ролл! Вряд ли можно говорить, что здесь звучит новое слово в самодеятельном советском роке, да и вообще это никак не соприкасается с левым молодёжным движением. Но Северный на это и не претендует. Он просто качественно изображает тот юный русский рок-н-ролл конца пятидесятых, за который, наверное, в своё время получал выговора в институте.

В общем, это был достаточно оригинальный концерт, вошедший в историю под символическим названием "Я почти что знаменит":

Как хорошо, что ты сейчас со мной, Как хорошо, что водка, деньги есть, Как хорошо, когда всегда стоит, Когда и я почти что знаменит!

Именно так, кстати, называлась композиция популярного в те годы Клиффа Ричарда, от которой, правда, в аранжировке "Обертона" мало что и осталось. Хотя, надо признать, что "Обертон" всё-таки был не слабым ансамблем, и достаточно стильно изображал музыку "уличного рок-н-ролла". Что проявилось и в дальнейшем, в его работах с Шеваловским, который вскоре "заменил" Северного в проекте Набоки. Но это — отдельная история.

А пока "Обертон" продолжает записи с Северным. Однако до сих пор остаётся неясным — сколько же концертов они записали. Считать ли отдельным концертом сеанс одесской классики, сделанный по стилю совершенно противоположно "рок-н-ролльному"? Причём точно той же классики, которую Северный ещё совсем недавно исполнял у Фукса (наверное, "Обертон" просто хотел показать, что они и такое умеют). И в котором, кстати, принимал участие всё тот же скрипач Женя Фёдоров! И чем считать фрагмент, который Северный называет "ансамбль "Обертон" в первозданном звучании"? Это первозданное звучание напоминает просто какой-то провинциальный ресторан, как и у "Крёстных отцов", — но потом там вдруг появляется опять же Женя Фёдоров. Обо всём этом теперь можно только гадать. Как и о дальнейших творческих планах этой конторы. И вообще, в этой истории много всяких туманных обстоятельств. Набока каким-то образом успел оказаться с Маклаковым в глухой конфронтации, которая после записи Северного с "Обертоном" ещё более усугубилась.

По рассказам В. Коцишевского и Р. Фукса Маклаков "подослал и подговорил" Северного украсть у Набоки оригиналы записей; правда, из рассказов не совсем ясно — каких именно. Говорили и про то, что это были и вовсе не чьи-то там магнитофонные оригиналы, а фирменные западные диски. Калятин рассказывал вообще по-иному, и не вполне понятно: то ли Набоке "решили насолить" за то, что тот откололся от Маклакова, то ли Аркадий "наказал его за прижимистость" — Набока якобы "держал Аркадия в чёрном теле, делал на нём большие бабки, а тому перепадали крохи." Такие противоречия, разумеется, наводят на мысль, что по- настоящему там было что-то совсем другое. Но, как бы то ни было, обвинение прозвучало; причём, видимо, Северный узнал об этом не сразу после записи концертов, а значительно позже. Уже в Киеве, куда он попадёт в апреле этого же года, после долгих переговоров киевлян с Фуксом и Маклаковым.

Но это будет через два месяца, а пока, судя по всему, Северный временно остаётся "без работы". Болезнь его всё больше прогрессирует. Фукс ещё в прошлом, 1976 году, отказывается его записывать именно из-за этого. "Совместное творчество" с Калятиным давно уже превратилось в банальные пьянки, "Братья Жемчужные" в полном развале, а тут ещё и какие-то непонятки у Маклакова с Набокой. 26 марта, в день своего рождения, Софья Калятина делает знаменитую запись "На память о Северном": "Сейчас, когда ведётся эта запись, Аркадий находится на крайней точке своего падения, и сумеет ли он устоять в жизненной борьбе — покажет время. Я и все твои друзья желаем тебе, Аркадий, придти в себя, собрать всю силу воли, вернуться в жизнь и радовать всех нас снова своими песнями".

Но это всё в Питере. А до других городов доходят только какие-то смутные слухи и сплетни, зачастую создаваемые и распространяемые самими же коллекционерами. Киев и Одесса всё настойчивее пытаются вызвать Аркадия к себе. Разумеется, он и сам давно уже был не прочь поехать куда-нибудь на гастроли, а тем более — сейчас, при всех этих свалившихся на него проблемах. И в это время свою третью попытку пригласить к себе Северного предпринимает Фред Ревельсон. Он наконец-то уговаривает Фукса, чтобы тот свёл его с Аркадием. Впрочем, уговаривать в этот раз, по-видимому, долго и не пришлось: Фукс уже давно понял, что сделать вместе с Северным что-то подобное первым "Программам" и "Одесским концертам" всё равно не получится. И с лёгким сердцем "даёт добро" Фреду на организацию этой поездки.