Сергей Кормилицын - Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить Страница 29

Для того чтобы слияние было как можно более полным и при этом продуктивным, Гиммлер объединил полицию и СС в составе Корпуса государственной безопасности. Соответственно, личный состав полиции был включен в орден. Точнее, собственно в СС были приняты с сохранением звания только наиболее верные полицейские. Они получали право носить руны СС под левым нагрудным карманом кителя и, соответственно, все привилегии членов ордена. СС от такого слияния только выиграла. Дело в том, что первоначальный план замещения полиции СД никуда не годился. Возглавлявший это подразделение СС Рейнхардт Гейдрих уже давно убедился, что опытные служащие существующего полицейского аппарата дадут сто очков форы выскочкам из СД, чувствующим себя представителями элиты, но не имеющим реального полевого опыта. С этой оценкой можно было бы не согласиться, если бы не слава Гейдриха как человека, который практически не ошибается. Даже Генрих Гиммлер, его непосредственный начальник, высоко ценивший Гейдриха как специалиста, но несколько неприязненно относившийся к нему лично, отмечал, что он «обладает необыкновенным даром оценки людей и может предсказать с поразительной точностью поступки не только врагов, но и друзей. Его сотрудники не осмеливались никогда обманывать его в чем-либо». Если он невысоко оценивал квалификацию сотрудников подчиненной ему организации, оставалось только этому верить.

Поэтому Генрих Гиммлер не стал практически ничего менять в существующем кадровом составе полиции, предпочитая опираться на сотрудников, обладающих многолетним опытом работы «на земле». Он лишь несколько изменил существующую структуру, разделив полицию на полицию охраны правопорядка – орпо[44] и службу безопасности – зипо.[45] Во главе полиции охраны правопорядка стоял обергруппенфюрер СС Курт Далюге.

Далюге Курт (1897–1946) – один из первых членов НСДАП, инициатор создания первого подразделения СА в Берлине. С 1928 по 1933 г. – возглавлял одно из подразделений СС. С конца 1933 г. – депутат рейхстага от Восточного Берлина. Начальник полиции рейха, с 1936 г. – руководитель тайной полиции в Центральном управлении СД. С 1942 г. – протектор Моравии и Богемии. Повешен в Чехословакии в октябре 1946 г.

Под его началом находилось несколько отделов полиции различного назначения, каждое – с собственной униформой и знаками различия. Однако деятельность их в целом была подчинена единой цели – поддержанию спокойствия в рейхе. Как, собственно, и полагается полиции. Зипо же разделялась всего на две составляющие – криминальную полицию – крипо[46] во главе с обергруппенфюрером СС и генералом полиции Артуром Небе и тайную государственную полицию – гестапо,[47] которую возглавлял таинственный Генрих Мюллер.

Небе Артур (1894–1945) – криминалист, руководитель крипо, участник июльского заговора 1944 г. Воевал в Первую мировую, кавалер Железного креста I и II степеней. С 1920 г. на службе в полиции. Член НСДАП с 1931 г. Считался лучшим криминалистом Германии, своего рода классиком этого направления, немецким Шерлоком Холмсом. Автор программы эвтаназии и депортации цыган. Повешен в Бухенвальде за участие в заговоре против Гитлера.

Мюллер Генрих (1900-?) – руководитель гестапо, группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции. Участник Первой мировой, кавалер Железного креста I и II степеней. С 1919 г. – служащий полиции. В 1934 г. вступил в СС и был зачислен в Центральное управление СД, работал в отделе борьбы с оппозиционными группами. С 1939 г. – глава 4-го управления РСХА – гестапо. По некоторым данным, поддерживал связь с советской разведкой. Таинственно исчез в мае 1945 г.

Тайная государственная полиция была детищем Германа Геринга. Однако, создав гестапо, он постепенно утратил над ним контроль, позволил подмять ее Генриху Гиммлеру. В феврале 1936 года он сам как премьер-министр Пруссии подписал текст указа, передающего контроль над тайной полицией в руки СС. Он гласил, что гестапо поручается расследование деятельности всех враждебных государству сил на всей его территории, организации придавались чрезвычайные полномочия. В частности, говорилось, что приказы и дела гестапо не могут подвергаться рассмотрению административными судами. Основная же задача этого отдела полиции звучала так: «На гестапо возлагается задача разоблачать все опасные для государства тенденции и бороться против них, собирать и использовать результаты расследований, информировать о них правительство, держать власти в курсе наиболее важных для них дел и давать им рекомендации к действию».

Структура гестапо была достаточно сложной: шесть отделов, не считая группы «Реферат N», отвечающей за централизацию разведданных, делили между собой заботы об идеологической безопасности национал-социалистического государства. Только руководство их, не считая агентов на местах и работников местных отделений, составляло 1500 человек. Отдел «А» занимался противниками правящей партии – марксистами, коммунистами, реакционерами, либералами, отвечал за предупреждение саботажа и общую безопасность. «В» – приглядывал за подчинившейся Гитлеру, но все еще чересчур, на взгляд национал-социалистов, самостоятельной церковью – католической и протестантской, различными сектами и организациями оккультистов. В полномочия отдела «С» входили дела партии и систематизация поступающих данных, составление картотеки. «D» ведал делами оккупированных территорий и следил за гастарбайтерами. «Е» – один из самых больших – представлял собой контрразведку, а «F» – приграничную полицию и департамент по делам иностранцев в Германии. Организация была совсем не простая, и сводить ее функции до примитивной «пугалочки», как это нравится делать авторам авантюрных или «хоррорных» романов, вероятно, все-таки не стоит.

Авторы как художественной, так подчас и исторической литературы о Третьем рейхе любят писать о терроре гестапо на территории Германии и ужасе, который эта организация вызывала у простых немцев, однако никакого террора, в сущности, не было. Немецкий обыватель не сидел, в страхе сжавшись в комок, ожидая, что за ним вот-вот придут молодцы в черной форме, чтобы увлечь его в «пытошную». Те, кого забирали работники гестапо, были, по крайней мере в общественном мнении, врагами государства, преступниками, злоумышлявшими против дорогого и любимого вождя, правящей партии и Германии в целом. На себя самого эту роль честный бюргер не примерял никогда, а соответственно – не испытывал страха. Впрочем, служащие зипо подчас и впрямь проявляли пугающую жестокость, особенно – действуя в составе карательных подразделений. Но все это было за пределами рейха, на оккупированных территориях.

Немалая «заслуга» в формировании соответствующего имиджа тайной полиции принадлежит рекрутированным в помощь оккупационным властям местным полицаям и шуцманам. Что называется, нет для нас более страшных врагов, чем мы сами. Дело в том, что для поддержания порядка на оккупированных территориях немецкая администрация привлекала представителей уже существующих органов власти. Авторы многочисленных мемуаров о жизни на захваченных Германией землях вспоминают, что после оккупации сменилось только высшее начальство, а местное оставалось на своих местах, разве что сменив на немецкий лад названия должностей. Эти представители «правопорядка», чересчур стремящиеся угодить новому хозяину, своими действиями создавали и поддерживали соответствующий имидж тайной государственной полиции даже там, где никакие спецоперации и «зачистки» не проводились. В начале войны был отмечен показательный случай, вылившийся в невероятный скандал и долгое разбирательство. Немецкий офицер-гестаповец был вынужден расстрелять распоясавшихся от сознания своей власти над соплеменниками украинских полицаев – настолько бесчеловечной была их деятельность по обнаружению партизан. Расстрелять в принципе за то, что они с чрезмерным рвением работали на рейх. При этом они вредили не только тайной полиции, но и другим полицейским подразделениям.

Однако в целом говорить о какой-то морали и нравственных устоях гестаповцев было бы несколько странно. Тем более по прошествии лет и особенно – в России. Может быть, рассматривая их деятельность с точки зрения выполнения служебных обязанностей, точного исполнения циркуляров и указаний, с точки зрения деятельности в интересах рейха, и можно было бы сказать что-то положительное, но как-то язык не поворачивается. Да и в принципе правоохранительные органы от веку привлекают многочисленных мерзавцев и извращенцев, компенсирующих свою ущербность за счет власти над ближними. Сомневаюсь, что в этом тайная государственная полиция Третьего рейха хоть чем-то отличалась от других подобных служб.

Хотя, нужно признать, работала она эффективно. По справедливости, эту организацию можно признать одной из наиболее профессионально действовавших тайных служб в Европе. Хотя обвинения в применении пыток при допросах и в расстрелах заложников остаются в силе, стоит упомянуть, что на счету гестапо практически не было сфабрикованных дел (вспомним о делах такого размаха, как печально известные «ленинградское дело», «дело аграрной партии» или «дело врачей» в нашей стране). Сомнения вызывает разве что дело Иоганна Георга Эльзера, который якобы устроил в 1939 году покушение на Гитлера в мюнхенской пивной, заложив бомбу с часовым механизмом практически под трибуну, с которой должен был выступать вождь. Под эту марку было арестовано множество неблагонадежных граждан. Но в остальном о сфабрикованных делах речь не идет.