Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6349 ( № 48 2011) Страница 29

Важно иметь в виду и то обстоятельство, что теперь действительно нет никакой цензуры и каждый вправе делать всё, что ему заблагорассудится. А так как любая театральная профессия, к сожалению, не исключает элементы тщеславия, лучший способ обратить на себя внимание - придумать нечто такое, чтобы о тебе немедленно заговорили. И вовсе необязательно в одобрительном тоне, к чему прежде все стремились. Сегодня, напротив, в фаворе скандал.

Скажем, к примеру, один ну очень продвинутый режиссёр поставил в духе времени оперу "Евгений Онегин", сохранив в неприкосновенности и музыку, и либретто. Но недвусмысленно дав понять, что Ленского с Онегиным связывают не просто дружеские, но нетрадиционные отношения и именно поэтому происходит между ними дуэль: Ленский не может простить Онегину измену. Бедный Пушкин. Хорошо, что не дожил до этого спектакля!

Поскольку в последние годы театры всё чаще обращаются к драматургии Чехова, я не перестаю удивляться, какие здесь открываются просторы для режиссёрской фантазии. Я видел Раневскую, у которой были откровенные сцены с Яшей. В других спектаклях она исполняла под гитару романсы А.Н. Вертинского. Недвусмысленные эпизоды случались и у Елены Андреевны с Астровым и Войницким, у Нины Заречной с Тригориным и т.д. и т.п. И чем дальше уходила режиссёрская фантазия, тем большего признания удостаивался спектакль, будто во все жюри входили одни и те же, такие же продвинутые, как режиссёры, критики, воспитанные не в университетах, а исключительно на основе юмористических передач нашего телевидения.

Бытует мнение: не надо драматизировать ситуацию, не надо нервничать и суетиться. Всё проходит, пройдёт и это. В самом деле, пьесы-то одинаково доступны всем. Кто захочет, сможет обратиться к ним и сегодня, и завтра. Всё верно, однако почему бы инакомыслящим не вступить в полемику? Исключительно из опасения быть обвинённым в консерватизме? Но разве приличнее "задрав штаны, бежать за комсомолом"? - как говорил Сергей Есенин. Не пора ли вспомнить сказку Ханса Кристиана Андерсена "Новое платье короля", не дожидаясь, пока мальчик скажет правду.

Время от времени я сам пытался вообразить себя таким "мальчиком"-переростком исходя из того, что и один в поле воин. Тем более сегодня, когда есть Интернет и каждый может высказать своё мнение по любому поводу. Репутация городского сумасшедшего никогда меня не смущала. Не боюсь я остаться со своим мнением и в одиночестве. Куда важнее откровенно поделиться тревожащими тебя мыслями в надежде быть услышанным, а может быть, и понятым.

Конечно, "Маленькие трагедии" в "Сатириконе", возможно, недостаточный повод для серьёзного разговора о классике: от неудачи не застрахован никто. Тем более режиссёр ведь предупреждал нас о несценичности драматургии Пушкина. А на нет и суда нет!

Но вот какое-то время назад "Эхо Москвы" организовало передачу как раз на тему интерпретации классики, собрав у микрофона обозревателя газеты "Ведомости" Олега Земцова, режиссёров Владимира Мирзоева и Константина Богомолова. Хозяйка эфира Ксения Ларина, вероятно, задумала эту встречу как дискуссию. Но какая могла произойти дискуссия, если в ней принимали участие игроки одной команды? Кто же будет забивать мячи в свои ворота? (В скобках замечу, что плюрализм мнений на "Эхе Москвы" в других случаях может служить примером для многих.) Да никто и не пытался этого сделать. Все участники передачи, включая ведущую, всерьёз уверяли себя и нас в том, что зрители приходят в театр вовсе не на встречу с героями Шекспира или Чехова, а исключительно из желания узнать, что хочет сказать им режиссёр, по существу являющийся автором спектакля, которому драматург доводится лишь каким-то дальним родственником, подавшим всего-то тему и идею для разговора. В конце концов пьесу можно прочесть и дома или в библиотеке, а в театр зрители приходят, чтобы получить дополнительную информацию.

Вопрос о роли интерпретации классики вовсе не новый. Вспомните, что по этому поводу говорил знаменитый конферансье Аркадий Апломбов в "Необыкновенном концерте" Сергея Образцова: "Дорогие господа! Позвольте предложить вашему вниманию выступление выдающегося виолончелиста-виртуоза Аполлона Аполлоновича Переделкина. Мне крупно повезло: судьба прописала нас с ним в одном доме. Всю свою творческую жизнь этот вдохновенный мастер смычка и струны посвятил делу улучшения классики путём перекладывания с инструмента на инструмент. Итак, мой дорогой друг, мой сосед Аполлон Аполлонович Переделкин. Композитор Бетховен Людвиг Ванович. Его Аполлон Аполлонович положил на виолончель. Слушаем опус "Афинские развалины". Музыка покойного Бетховена в музыкальной доработке ныне здравствующего соавтора. Прошу, дорогой!"

Но что простительно Аркадию Апломбову, в течение 65 лет популяризирующему творчество несравненного А.А. Переделкина, вряд ли стоит так широко и безоговорочно распространять и на опусы современных "перекладывателей" классиков, всерьёз уверенных в том, что и "Гамлет", и "Чайка" - всего лишь повод для их режиссёрского самовыражения, даже если у них вместо конферансье имеются свои пропагандисты и поклонники среди критиков.

О бедном классике замолвите слово!

Борис ПОЮРОВСКИЙ

Суета вокруг тандема

Суета вокруг тандема

ПРЕМЬЕРА

Давно мне в театре не было так скучно и так мучительно больно за бесцельно убитое время, как во время посещения премьеры спектакля "Медведь" в театре "Школа современной пьесы". Созданный в тандеме автора пьесы Дмитрия Быкова и режиссёра Иосифа Райхельгауза, "Медведь" оказался самой беззубой театральной постановкой сезона.

Сюжет истории таков: в квартире обычного российского гражданина самозарождается медведь. Нечто такое уже было в пьесе Мрожека, чего Дмитрий Быков и не скрывает. Самозарождение животного не охраняется авторским правом. Тем более что у Мрожека был тигр, а у нас медведь. Итак, медведь самозародился в московской ванной. Его расценили как символ государственности и устроили по этому поводу государственную шумиху. Весь первый акт в квартиру с медведем наведываются разные персонажи: представители власти, общественности, Церкви, журналисты, телерепортёры[?] Все хотят на медведя посмотреть и поучаствовать в его священной судьбе. Самого медведя мы не видим, только слышим его рычание, обозначенное игрой на саксофоне. Суета вокруг медведя заканчивается появлением руководителя нашего государства, саркастично названного Биномом. У Бинома две головы, имеющие явное портретное сходство с нашим президентом и премьером. Наверное, этот эпизод должен был стать кульминацией. После него наступает антракт.

А во втором акте к медведю вдруг все охладевают. И прекращают его финансирование. Та же вереница героев, кроме Бинома, снова проходит перед нами. Все от медведя открещиваются и отчего-то раздуваются за счёт подложенных под костюмы толщинок. А на полу возникают пятна грязи, смысл которых понять невозможно. (Потом выяснилось, что пятна означают нефть. Но выяснилось это уже во время дебатов возле гардероба[?]) В конце спектакля медведь вдруг появляется в виде гигантской надувной игрушки. Он раздувается до невероятных размеров и становится двуглавым, что, наверное, тоже символизирует какую-то глубокую национально-саркастическую идею. Ужасно бессмысленная история! И главное, абсолютно бессобытийная[?]

Все жанры, как известно, хороши, кроме скучного. Спектакль - это произведение искусства, которое имеет протяжённость во времени. Он должен притягивать внимание зрителя на протяжении всего себя. Для этого на сцене должно что-то происходить.

В спектакле "Медведь" ничего не происходит. Исходное событие так и осталось единственным и неповторимым. По сцене проходит вереница героев-клоунов, но ничего, в сущности, не меняется. Сюжет не развивается, не поворачивается неожиданным образом[?] Зрители скучают.

Удивительно тонкий актёр Альберт Филозов, играющий главную роль хозяина квартиры с медведем, вызывает искреннее сочувствие. Он абсолютно беспомощен, участвуя в этой истории. Потому что поверить в неё он не может, как ни старается. И поэтому прячется за наигрыш. В таком же нелепом состоянии пребывает Ирина Алфёрова в роли его жены.

Дьякон, который то ли крестит, то ли освящает косолапого, вызывает ужас кощунственностью изображения таинства в таком водевильном варианте. Хорошо хоть, в версии Быкова этим занимается не священник, как положено, а какой-то расстрига в красном подряснике. Яркая, комедийная индивидуальность Юрия Чернова не спасает ситуацию.