Патрик Бьюкенен - Смерть Запада Страница 3

Первобытная дикость нашей политики — фон, на котором отчетливо проявляется граница между двумя Америками. Сотни раз во время избирательной кампании 2000 года ко мне подходили выборщики, мужчины и женщины, и произносили одно и то же: они мне верят, они со мной согласны, но голосовать за меня не будут — потому что не смогут. Подчиняясь партийной дисциплине, они должны голосовать за Буша, ведь только Буш способен не пустить Гора в Белый Дом, а Гора, безусловно, надо остановить. Не то чтобы эти люди были ярыми противниками Клинтона и Гора — нет, они их просто презирали. Культурная революция отравила американскую политику, и худшее, к несчастью, еще впереди.

Утром 11 сентября Америка сплотилась на несколько часов — сплотилась в горе, оплакивая чудовищные жертвы, восхищаясь героизмом пожарных, которые бежали во Всемирный Торговый центр, несмотря на то что здания готовы были рухнуть в любой момент; желание воздать по заслугам тем, кто убил наших соотечественников, также объединило людей. Но уже к октябрю от былого единения мало что осталось; и война с терроризмом, объявленная президентом Бушем, его не восстановит — как не помогла президенту Бушу-старшему 90 %-ная поддержка действий администрации во время операции «Буря в пустыне». Ибо наши различия коренятся в «глубинных» верованиях — а в преодолении этих американцы преуспели ничуть не больше, нежели в ту пору, когда генерал Борегар приказывал открыть огонь по форту Саммер.

Да, мы удаляемся друг от друга — и не только физически, но и духовно.

В одном из своих публичных выступлений я обратился к участникам Национального съезда республиканцев в Хьюстоне в 1992 году с такими словами:

«Друзья, сейчас решается не просто, кто и что получит в итоге выборов. Решается, кем нам быть, во что нам верить, как нам доказать, что мы — американцы. В нашей стране идет религиозная война, война за душу Америки. Можно назвать ее войной культур; и исход этой войны важен для нашей страны ничуть не менее, чем исход холодной войны. И в войне за душу Америки с нами Джордж Буш, а против нас — Клинтоны. И мы должны вернуться домой и встать рядом с Бушем»15.

Эти слова разожгли пожар, полыхавший весь 1992 год и тлеющий до сих пор. Меня обвиняли в провокации, в разжигании ненависти. Ничего подобного! В моих словах все было истинной правдой, и ныне, восемь лет спустя, многим стало ясно, был ли я прав относительно Билла и Хиллари Клинтон.

Мистера Клинтона уберегли от импичмента по той причине, что он олицетворял собой противную сторону в упоминавшейся выше войне культур; его устранение со «сцены» могло поставить под угрозу все, чего удалось достичь за десятилетие. За импичмент президента Клинтона не проголосовал ни один демократ; это лишний раз подчеркивает, каких успехов добилась культурная революция в ниспровержении прежних стандартов истины, этики и справедливости. В понимании новой элиты морально все, что помогает утверждать революционные ценности, а все, что опровергает эти ценности, — аморально. Между сенаторами-демократами и старым судом присяжных много общего: и там и там торжествовали истина и справедливость — потому что мы победили и наш человек добился своего.

Большевистская революция, которая началась в 1917 году штурмом Зимнего дворца, завершилась с падением Берлинской стены в году 1989. Мечтой ее творцов было создание человека будущего. Однако полицейский террор, ГУЛАГ, семьдесят лет слепого поклонения Марксу и Ленину и пестуемой с младенчества ненависти к Западу нисколько не помогли решить эту задачу. Коммунизм — это бог-неумеха. Когда же колосс на глиняных ногах лжи обрушился, народы Восточной Европы и России принялись ломать статуи Ленина и Сталина (так у автора. — Прим. перев.) и выбрасывать на свалку истории книги Маркса и Энгельса.

Да, ленинская революция потерпела крах, но революция шестидесятых, начавшаяся в университетских кампусах, оказалась более успешной. Она изменила мировое сообщество и создала новую Америку. К 2000 году неформальная культура шестидесятых стала у нас доминирующей, ее окончательную победу ознаменовало выкидывание белого флага политиками-традиционалистами в Филадельфии. Что же касается морали и общественной жизни — борьба за ценность человеческой жизни и за возвращение к Богу народа той страны, которую принято называть «Божьей», — тут республиканцы просто подняли руки и взмолились: «No mas».

В своей книге я намерен описать эту революцию — какие она ставила перед собой цели, откуда и как возникла, как сумела лишить нас Бога, как осквернила наши храмы, изменила веру и подчинила себе молодежь и что предвещает ее триумф. Следует помнить, что эта революция восторжествовала не только в Америке — нет, она победила на всем Западе. Цивилизация, основанная на вере, а с нею культура и мораль отходят в прошлое и повсеместно заменяются новой верой, новой моралью, новой культурой и новой цивилизацией.

Впрочем, название книги — «Смерть Запада». Оно означает, что помимо культурного разделения и помимо массовой иммиграции, угрожающей Америке балканизацией, нас подстерегает иная, куда более серьезная опасность.

Запад умирает. Народы Запада перестали воспроизводить себя, население западных стран стремительно сокращается. С самой Черной Смерти, выкосившей треть Европы в четырнадцатом столетии, мы не сталкивались с опасностью серьезнее. Нынешний кризис грозит уничтожить западную цивилизацию. Сегодня в семнадцати европейских странах смертность значительно превышает рождаемость, гробы в них требуются куда чаще, чем колыбели. Это Бельгия, Болгария, Венгрия, Германия, Дания, Испания, Италия, Латвия, Литва, Португалия, Россия, Румыния, Словакия, Словения, Хорватия, Чехия и Эстония16. Католики, протестанты, православные — все они участвуют в грандиозной похоронной процессии западной цивилизации.

Новый гедонизм, как представляется, не дает объяснений, зачем продолжать жить. Его первые плоды кажутся ядовитыми. Неужели эта новая культура «освобождения», которая оказалась столь привлекательной для нашей молодежи, на деле станет самым смертоносным канцерогеном? А если Запад задыхается в хватке «культуры смерти», как однажды выразился Папа Римский и как подтверждает статистика, последует ли западная цивилизация за ленинской империей к бесславному концу?

Столетие назад Гюстав Лебон писал в своей классической работе «Психология толпы»:

«Истинная причина великих потрясений, которые предшествуют смене цивилизаций — например, падению Римской империи и возвышению арабов, — есть кардинальное обновление образа мыслей… Все сколько-нибудь значительные исторические события — видимые результаты невидимых сдвигов в человеческом мышлении… Настоящее время — один из тех критических моментов, когда человеческая мысль претерпевает трансформацию»17.

Лебон говорил о своем времени, о конце девятнадцатого столетия, однако его слова не утратили актуальности по сей день.

Именно культурная революция привела к нынешнему «кардинальному обновлению образа мыслей». И это обновление как будто сделало западные элиты невосприимчивыми к факту грядущей гибели их цивилизации. Элиты словно не интересуют ни депопуляция, ни отказ от национальной государственности, ни нарастающая иммиграция из стран третьего мира. Теперь, когда все западные империи погибли, Homo Occidentalis, освобожденный от цивилизаторского и христианизаторского бремени, наслаждается современными развлечениями, утрачивая при этом желание жить и нисколько не боясь приближающейся смерти. Наступают «сумерки Запада»… Но можно ли что-то предпринять? Давайте обратимся к отчету паталогоанатома.

1. Исчезающий вид

Европейцы — исчезающий вид1.

Самое важное сегодня, о чем можно говорить с уверенностью, — и у данного факта нет исторических прецедентов, — это о том, что уровень рождаемости в развитых странах снизился катастрофически2.

Подобно тому как прирост населения всегда считался признаком здоровья нации и цивилизации в целом, депопуляция есть признак болезни народа и общества. В нынешних условиях отсюда следует, что западная цивилизация, несмотря не все свое могущество и богатство, находится в глубочайшем упадке. Ее состояние можно назвать синдромом Чеширского кота — как этот кот, народы западной цивилизации тают на глазах.

В 1960 году европейцев вместе с американцами, австралийцами и канадцами насчитывалось 750 миллионов человек, что составляло одну четвертую от трехмиллиардного населения земного шара. Вдобавок западная цивилизация в те годы переживала бум рождаемости; избавленные об бремени имперского строительства, залечившие раны войны, западные народы буквально лучились жизненной силой и энергией. Новые мальтузианцы даже начали оплакивать темпы прироста населения и мрачно предрекать, что ресурсы планеты вскоре окажутся исчерпанными. Тогда над ними смеялись — но к 2000 году смех утих.