Сергей Кремлев - Украденная Россия. Использует ли Путин опыт Сталина и Берии? Страница 3

Это — индустриализация, причем — только ее начало. К 1941 году Советская Россия изменилась неузнаваемо и мощно по сравнению с собой же десятилетней давности.

Коллективизация…

Без коллективизации сельского хозяйства было невозможно накормить новую индустриальную страну. Частник, кулак, накормить ее не мог, да и не хотел.

Американец доктор Эмиль Джозеф Диллон немало поколесил по свету, жил в России с 1877 по 1914 год, преподавал в российских университетах, ездил по стране, имел широкие знакомства от аристократов и министров до революционеров. Русского кулака доктор Диллон оценивал так:

«Из всех человеческих монстров, которых я встречал когда-либо за время путешествий, я не могу назвать другого такого же злобного и отвратительного, как русский кулак».

Кратко и точно.

Царский неудавшийся «реформатор» Столыпин видел опору старого строя как раз в кулаке. Что же до Сталина, то даже историк-эмигрант Георгий Федотов в январе 1936 года писал:

«Сталин широко распахнул дверь в жизнь практикам-профессионалам… Подлинная опора Сталина — это тот класс, который он сам назвал «знатными» людьми… В этот новый правящий слой входят… чекисты, командиры Красной Армии, лучшие инженеры, техники, ученые и художники страны… Новый советский патриотизм есть факт, который бессмысленно отрицать. Это есть единственный шанс на бытие России».

В этом и была сила Сталина — в новых людях, в массе российских патриотов высшей формации — советских патриотов.

А сами эти патриоты стали возможными в результате огромной преобразующей культурной и воспитательной работы большевиков и всех здоровых сил новой России.

Культурная революция в России стала третьей точкой опоры новой власти. Только новые, образованные и развитые люди могли строить новую могучую страну.

Успехи новой России — при всех ее ошибках и просчетах, неизбежных в грандиозном и небывалом деле — были очевидными. За счет чего можно было добиться этого в еще недавно полуразрушенной двумя войнами, полуразграбленной интервентами и слабо развитой стране? Кто сделал это возможным?

В свое время, в реальном масштабе времени, этими вопросами удивленно задавался весь мир. А большевики не скрывали секрета своих успехов, раз за разом публично разъясняя, что народ, избавивший себя от разлагающего и разобщающего влияния частной собственности, народ, работающий не на хозяина, а сам ощутивший себя хозяином, способен на сказочные свершения в фантастически короткие сроки.

Вполне реальные перспективы были при этом еще более захватывающими и головокружительными.

Эпоха Сталина обеспечила Русской Державе величие, мощь и расцвет. И обеспечила не за счет террора и ГУЛАГа, не за счет заградительных отрядов и страха, а за счет доверия к созидательным, творческим силам народа, во главе которого стоял Сталин.

Сила Сталина и сила советского патриотизма проявились уже в годы социалистической реконструкции России, но особенно ярко показали себя эти две силы в годы войны. Тогда были едины не только народ и армия, но и народ и власть.

25 июня 1945 года на приеме в Кремле в честь участников Парада Победы Сталин произнес тост, который нам надо знать и помнить:

«…Я хотел бы выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» государственного механизма, но без которых все мы — маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-либо «винтик» разладился — и кончено.

Я подымаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей. Это — скромные люди. Никто о них ничего не пишет, звания у них нет, чинов мало, но это — люди, которые держат нас, как основание держит вершину.

Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей!»

Это говорил Вождь народа с гордостью за народ.

После смерти Сталина у России было все, чтобы подниматься «все выше, и выше, и выше», как пелось в «Марше авиаторов». Однако, в России, увы, нередко бывает и так: «Что имеем, не ценим, потерявши — плачем»…

Не ценя достигнутого, не заботясь о том, что есть, народы СССР и не подозревали, что замышлен, продуман и запушен в дело план постепенной кражи народной России у ее народа.

Реализация этого плана растянулась на почти сорок лет — не так просто было украсть российскую Державу у ее народов.

Но «процесс, — говоря словами Михаила Горбачева, — пошел», и шел он по нарастающей.

Внутри пока что мощной и здоровой державы постепенно создавались центры будущей немощи и болезней.

Как у нас украли Россию

Социально-историческая лестница, выстроенная в СССР в эпоху Сталина, позволяла народам СССР подниматься лишь вверх — к все большей государственной мощи, ко все более изобильной, умной и наполненной жизни самых широких масс.

Эпоха Сталина не охватила и четверти века — она длилась с конца 20-х по март 1953 года. За эти годы Россия преобразилась — этого не может отрицать никто, не впадая в злостное историческое невежество.

В 1929 году началась первая пятилетка, но тогда страна была еще на распутье — над планами Сталина смеялись многие даже внутри страны, не говоря уже о внешнем мире.

Смеяться перестали очень скоро, а достаточно быстро многие начали плакать.

Я имею в виду не только репрессии в руководящих слоях СССР — в большинстве своем обоснованные. Нет, тогда плакали и внутренние враги России, и западные денежки, затраченные на заговоры внутренних врагов, и те, кто выделял эти денежки извне на подрывную работу в России.

В задачи этой книги не входит подборный анализ той эпохи — я, как и ряд других объективных исследователей, предпринимал его не раз в моих прошлых книгах. Но замечу, к слову, что, когда говорят о репрессиях 1937–1938 годов, не задумываются над вопросом — как залили бы действительно массовой кровью страну разного рода заговорщики (прежде всего — троцкисты), если бы у власти в СССР оказались они?..

Увы, эпохе Сталина не суждено было длиться долго.

Третья пятилетка началась в 1938 году и должна была закончиться в 1942 году. Однако она была прервана войной, принесшей страдания и разруху.

С 1944 года началось восстановление разрушенного гитлеровцами и их (не забудем!) союзниками.

И лишь с конца 40-х годов Россия Сталина начала не столько восстанавливать, сколько — созидать новое.

А к концу 50-х годов эпоха Сталина закончилась (формально она закончилась еще раньше — на XX съезде КПСС в 1956 году).

СССР в эпоху Сталина рос и креп. Однако западная капиталистическая «элита» в своих действиях по разложению рабочего движения и социализма всегда руководствовалась принципом абвера (германской разведслужбы): «Отбросов нет, есть кадры».

И кадры «пятой колонны» внутри СССР начали подбираться задолго до начала Великой Отечественной войны. И подбирались они умно. У глобального капитала имелись и средства, и опыт, и образование, поэтому неопытный новый строй ошибался очень часто и, сам того не сознавая, порой бил по своим, ловко подставленным чужими.

Например, перед войной из Прибалтики в глубь страны были переселены потенциально опасные элементы — их выселяли не «миллионами», конечно, но десятки тысяч литовцев, латышей и эстонцев вынуждены были место жительства сменить. Однако после прихода немцев в Литве, Латвии и Эстонии коллаборационистов оказалось в достатке, потому что скрытые враги Советской власти проникли прямо в органы этой самой власти, и некоторые их честные соотечественники пострадали в 1940–1941 годах не «из-за Сталина», а из-за агентов влияния Запада.

Понятие «агент влияния» стало широко известным в постперестроечные времена, но сами агенты влияния были внедрены в партийно-государственные структуры новой России уже на заре Советской власти. Сталинский тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения СССР к коммунизму был абсолютно верен.

Менялись формы классовой борьбы, однако не менялась ее цель со стороны элиты — сохранение власти этой «элиты», невозможной при мировом социализме.

Когда социализм был лишь теорией, народы надо было разлагать, чтобы социализм не стал реальностью.

Когда социализм стал реальностью, народы надо было разлагать, чтобы ликвидировать социализм как строй, как новую форму государственности… Этим Запад и занялся в Советском Союзе (а также, естественно, и в странах социалистического лагеря) всерьез уже с 40-х годов прошлого века.

В результате, после смерти Сталина, в СССР все большую силу стали набирать два совершенно противоположных процесса.