Тьерри Янсен - Тьерри Янсен - Испытание болезнью: как пережить рак груди Страница 3

Как бы то ни было, одно представляется несомненным: психологический стресс способен ускорять эволюцию группы клеток, уже переродившихся в раковые. Так, например, известно, что отрицательные эмоции — страх, тревога, печаль — снижают активность иммунных клеток-киллеров NK[15]. А исследования на животных продемонстрировали пагубное влияние стресса на злокачественные опухоли. Действительно, у крыс — носителей рака, которые подвергаются воздействию электрических разрядов и не имеют возможности их избежать, иммунитет снижается и болезнь развивается стремительно[16]. А у зараженных раком мышей, которых подвергали стрессу, вращая их клетку, наблюдалась тесная корреляция между числом поворотов контейнера и ростом опухоли[17].

“Съеденные” женщины

Признание связи между психологическим состоянием и появлением рака, несомненно, отвечает (по крайней мере частично) характерной для любого человека потребности находить в событиях собственной жизни некий глубинный смысл. Многие эмоциональные переживания, на которых акцентируют свое внимание больные, возможно, не имеют никакого отношения к их болезни. Какой-нибудь африканский колдун, наверное, объяснил бы появление злокачественной опухоли действиями разгневанного духа предка или порчей, насланной врагами. До недавнего времени в нашей наукоцентричной культуре принято было говорить о вирусах, токсичных веществах или канцерогенном излучении. А сейчас, когда с легкой руки Фрейда западное общество ищет исцеления от недугов в анализе своего внутреннего мира, не приходится удивляться появлению своего рода “психологии рака”. Как сказал мне один возмущенный этой тенденцией коллега, “мы живем в условиях тотальной диктатуры психологии”.

“Когда узнаешь о своем онкологическом диагнозе, невольно задумываешься о ценности и конечности жизни”, — комментирует Кристина, врач-онколог, благополучно перенесшая рак груди. Неудивительно, что многие женщины, которых постигла эта болезнь, стараются навести порядок в своей жизни. Они хотят уладить застарелые эмоциональные конфликты, найти решения тех проблем, которые мешают им жить полной жизнью. “Понимание того, что ты смертна, делает так называемые жизненные трудности понятием относительным, — рассказывает Леа, до болезни страдавшая депрессией. — Кажется абсурдным бороться за свое выздоровление, если единственная цель этого — снова жить как прежде, с теми же горестями и страхами. До того как заболеть, я не жила, а выживала. Пока длилось лечение, мне казалось, что я умираю. А потом я открыла для себя, что же такое жить по-настоящему!” Так что неважно, в самом ли деле фрустрация и психологическая напряженность служат причиной рака молочной железы. Гораздо важнее исцелиться от рака и заново научиться получать от жизни удовольствие. “Потому что жизнь прекрасна, и мы часто забываем, что она не будет длиться вечно”, — добавляет Леа.

Большая часть женщин с диагнозом “рак груди”, приходящих ко мне на прием, говорят о чувстве тревоги и дискомфорта, которое сами они считают одной из возможных причин своей болезни. Разумеется, не все женщины, у которых обнаружили рак, испытывают желание задуматься о смысле своей жизни, и не все сомневаются в том, что живут правильно. Более того, то обстоятельство, что я одновременно и врач, и психотерапевт, вероятно, способствует специфической выборке пациенток. Тем не менее меня поражает, что приходящие ко мне женщины все время упоминают об одном и том же: они не заботятся о себе, им кажется, что они тащат на себе других, они привыкли жертвовать собой, у них впечатление, что им приходится одновременно играть несколько ролей — подруги, у которой всегда найдется время, внимательной супруги, пылкой любовницы, заботливой матери, чуткой дочери (если родители еще живы), безупречной хозяйки, эффективной сотрудницы или динамичной предпринимательницы. “Сегодня от тебя ждут сверхчеловеческой успешности”, — поясняет Кристина.

“У меня никогда не было права на ошибку. Или, точнее, я никогда себе не позволяла ни в чем оступиться”, — рассказывает Нелли на сеансе групповой психотерапии, в котором участвует около десятка женщин, недавно перенесших операцию. “Я все время чувствовала себя виноватой, мне казалось, что я не сделала того, что должна. Того, что я делала, всегда было мало, или это было недостаточно хорошо!” — добавляет Луиза, преподаватель английского. “Внешний мир буквально пожирал меня. Я боялась разочаровать, боялась обмануть чьи-то ожидания. Мне было страшно: казалось, меня отвергнут, не будут любить”, — констатирует Катрин, у которой опухоли обнаружили в обеих молочных железах. Судя по всему, многие женщины, заболевшие раком груди, жили под бременем непосильной нагрузки. “И с постоянным чувством неудовлетворенности, — добавляет Луиза. — Потому что можно, конечно, изображать “суперженщину” дома и на публике, можно стремиться быть “самой-самой” и в личной жизни, и на работе, но неизбежно наступит момент, когда за все это придется платить слишком высокую цену. Слишком часто игнорировать собственные интересы — это очень травматично”.

Истории некоторых женщин, заболевших раком молочной железы, прекрасно иллюстрируют “драму матери-кормилицы”. Вот, например, Элизабет, руководитель предприятия, мать троих сыновей и жена человека без особых амбиций. “Я всегда всем руководила, — рассказывает она. — Моя жизнь была вечной борьбой. С другими — за то, чтобы настоять на своих идеях, захватить долю рынка, добиться признания коллег и собственного отца! И с самой собой тоже — потому что я чувствовала себя виноватой, бросая детей и уезжая в командировки. Меня печалило, что я никогда не могу провести летние каникулы вместе с сыновьями. Я испытывала фрустрацию из-за того, что у меня никогда не было времени поиграть на пианино, почитать книги или просто вдохнуть аромат роз у себя в саду”. За полтора года до того, как Элизабет поставили диагноз “рак”, ей пришлось объявить о банкротстве своего предприятия. Это событие ввергло ее в сильнейший стресс и стало причиной огромного разочарования. В тот же период у ее брата возникли финансовые трудности. По своему обыкновению, Элизабет бросила весь остаток сил на то, чтобы ему помочь. “Я не могла поступить по-другому — мой отец никогда бы меня не понял, — оправдывает она свое поведение. — В этом всегда состояла моя роль — только так я могла оправдать свое право на принадлежность к нашей семье”. В ходе психологической работы Элизабет постепенно осознала, что в ее семье один и тот же сценарий повторялся без изменений на протяжении как минимум трех поколений. Закон их клана не знал исключений: женщины приносят себя в жертву ради мужчин, дети забывают о себе во имя родителей. "Так я, того гляди, поверю, что болезнь была моим единственным шансом. Только так я могла хоть кого-то заинтересовать не в качестве мамаши-кормилицы, а просто как человек, как женщина”, — заключает она.

Вскармливать окружающих своей энергией — именно этой жизненной стратегии придерживалась Сандрина, медсестра в отделении геронтологии, целыми днями по-матерински заботившаяся о своих пациентах. Будучи матерью семейства, она страшилась мысли, что ее двоим детям может чего-то в жизни не хватать. Она жалела, что не может уделять им больше времени, и каждое утро, оставляя их с няней, чувствовала, что у нее буквально разрывается сердце. Но другого выбора не было: она должна была работать, ведь Мишель, ее муж, рассчитывал на нее. Будучи хорошей женой, она была для него прежде всего хорошей матерью. А поскольку мать не станет спать со своим сыном, у Сандрины уже давно не было никакой сексуальной жизни. “Я никогда не существовала для себя”, — говорит она, положив руку на прооперированную несколько дней назад грудь. Пытаясь стать матерью для всех окружающих, Сандрина в итоге довела себя до полного изнеможения. Один психотерапевт сказал ей, что болезнь стала следствием ее желания постоянно отдавать все больше и больше. По его мнению, когда женщина уже не знает, что бы еще отдать другим, когда стресс становится слишком велик, тело сигнализирует о своем неблагополучии в символической форме, образуя опухоль в груди: таким образом оно словно пытается увеличить массу основного “питательного органа” — молочной железы. “Сейчас я больна и больше не могу заботиться о других. Наоборот, это они теперь должны заботиться обо мне. Мне отрезали грудь, и мне больше нечего отдавать”, — едва ли не с радостью констатирует Сандрина.

Действительно ли Сандрина заболела раком для того, чтобы выбраться из того тупика, в который загнала ее жизнь? Именно это утверждают некоторые психотерапевты, вдохновляясь идеями немецкого врача Рике Герда Хамера, по мнению которого болезнь есть результат психологических конфликтов, коренящихся в семейной или личной истории пациента[18]. Основываясь на убеждении, что любое телесное проявление подчиняется однозначной символической логике, Хамер и его последователи утверждают, что рак молочной железы вызывается проблемами с мужем, ребенком, родственниками, каким-то проектом, работой, учреждением или, в более широком смысле, обществом[19]. Приходится констатировать, что если опрашивать больных в таком ключе, то едва ли не у каждого из них обнаружится одна из предложенных Хамером символических корреляций. Так, например, Винсиана обнаружила у себя рак груди через пять месяцев после того, как застала мужа со своей лучшей подругой. Валери — через полгода после тревог, связанных с тем, что ее сын оказался наркоманом. Вероника — через год после смерти отца и потери работы. Тем не менее, как мы видели, если считать, что рак в самом деле развивается из одной аномальной клетки, очень трудно вообразить, как могла злокачественная опухоль возникнуть за такой короткий срок. И хотя стресс может привести к повреждениям на уровне ДНК или ускорить развитие болезни, мы знаем, что рак — патология, за которую в ответе многие факторы. Так что маловероятно, чтобы психологический конфликт мог стать единственной причиной появления рака груди. Гораздо проще поверить в то, что в жизни всех женщин, больных и здоровых, встречаются проблемы с мужьями, детьми и работой. Другое дело, что в таком обществе, как наше, где нормой считается скрывать свои проблемы и переживания, демонстрируя только достижения и успехи, факт болезни становится для многих женщин долгожданной возможностью наконец-то излить свою эмоциональную боль. “Только заболев, я позволила себе сбросить ту маску совершенства, которую носила много лет. Я смогла наконец свободно выражать себя и стала той, кто я есть на самом деле”, — вспоминает Нелли. Это, впрочем, вовсе не означает, что между подавленными психологическими проблемами и конкретной частью тела, в которой проявляется болезнь, существует четкая символическая связь. Не означает это и обратного. Чтобы доказать существование подобной связи, надо и в этом случае располагать результатами длительных проспективных исследований с большим количеством участников. Если такие исследования наглядно продемонстрируют реальность телесной символики, нам придется полностью пересмотреть свои представления о болезнях в целом и в частности — о раке.