Фредерик Поттешер - Знаменитые судебные процессы Страница 3

Несмотря па то что представители обвинения допустили явные передержки, Бодлер все же был приговорен к уплате девятисот франков в виде штрафа и изъятию из сборника отдельных фрагментов. Правовая и нравственная несостоятельность обвинения была доказана почти столетие спустя, в 1949 году, когда Кассационный суд по просьбе Ассоциации литераторов аннулировал решение исправительного трибунала округа Сена и восстановил доброе имя талантливого поэта, которого так высоко ценили В. Гюго, Г. Флобер и многие другие представители мыслящей интеллигенции Франции.

В анналы французской криминалистики вошли ставшие широко известными процессы над Ландрю (1921) и Петио (1946).

Процесс над Ландрю был одним из самых зрелищных спектаклей, когда-либо разыгранных на сиене правосудия. В период, когда Франция истекала кровью в войне против Германии, Ландрю «собирал урожай» с матримониальных афер. Ему удалось садистски умертвить десять женщин и завладеть их имуществом. Французское правосудие приложило немало усилий, чтобы уличить этого преступника в чудовищных злодеяниях.

И вот жуткие и мрачные картины зверских расправ над ни в чем не повинными людьми вновь ожили в другом процессе. Место и время действия— Париж весной 1946 года. Судят «интеллектуального» убийцу Петио. Этот алчный до наживы человек, сделавший бизнес на убийствах своей профессией, — пример моральной деградации личности. Используя смутные времена оккупационного режима, он под предлогом спасения состоятельных граждан от преследования нацистов, выдавая себя за участника движения Сопротивления, собственноручно умертвил около тридцати человек, завладев их имуществом, деньгами и драгоценностями.

Особенность процесса состояла не только в чудовищности совершенных доктором Петио злодеянии, но и в наглом отпирательстве от предъявленных ему обвинений. Спекулируя на недоверии публики к судьям, еще недавно угодливо служившим правительству Петеио, и умело парируя их шаблонные вопросы, Петио позволял себе издевательские выходки в их адрес. Его искусно защищал адвокат Р. Фло-рно, защитительная речь которого длилась без малого семь часов. Горький осадок оставил этот процесс в сознании французской общественности.

Несколько особый характер имеют проведенные в тридцатых годах процессы над сестрами Папен и Виолеттой Нозьер. И в том и другом случае мотивацию преступных действий предопределили негативные социальные и психологические факторы.

В первом из них, состоявшемся в 1933 году, преступление было совершено необразованными, лишенными детства и родительской заботы Леа и Кристиной Папен, зверски убившими мать и дочь Лан-селен, у которых они находились в услужении. На процессе судьи и публика так и не услышали от обвиняемых ни разумных объяснений совершенных убийств, ни раскаяния в содеянном. Объективно их действия, несомненно, были в известной степени обусловлены патологическими отклонениями в психике, которые суд во внимание не принял.

Годом позже состоялся процесс над отравительницей собственных родителей Виолеттой Нозьер. Перед судьями и публикой возникла картина крушения нравственных устоев буржуазной семьи. Ведь преступление в данном случае совершила молодая девушка — дочь респектабельных и хорошо обеспеченных родителей. Мещанский, обывательский образ жизни семьи, отсутствие каких-либо идеалов и духовная пустота стали едва не самой главной причиной совершенного преступления.

Несмотря на глубокое различие в социальном статусе обездоленных сестер Папен и, казалось бы, пользующейся всеми жизненными благами Виолетты Нозьер, общим для них является состояние духовной безысходности.

Как бы эпилогом ко всей книге является процесс над Сократом.

Античный мудрец разделил участь великих людей, не понятых современниками. Ему принадлежит выдающееся место в истории моральной философии и этики, логики, диалектики, политических и правовых учений. Афиняне же обвинили его в том, что он не поклоняется божествам, признаваемым городом, и в том, что развращает юношей. Представления Сократа о богах и суждения о справедливости и добродетели расходились с традиционными взглядами, «Деятельность Сократа сталкивалась со всем укладом афинской полисной жизни — с религией, нравами, политикой, воспитанием».[5] Один из его учеников, Гермоген, будучи удивлен спокойным отношением Сократа к предстоящему процессу, спросил его: «Не следует ли тебе, Сократ, подумать о своей защите?» «Разве тебе не кажется, — отвечал Сократ, — что вся моя жизнь служит мне защитой?., Я никогда ничего не сделал преступного. Это я считаю лучшим приготовлением к защите».

«Но разве ты не знаешь, — возразил Гермоген, — афинских судов, что в них судьи, под влиянием защитительных речей, часто осуждают на смерть ни в чем не повинных и часто освобождают виновных, тоже под влиянием речей — жалобных или льстивых?»[6]

Процессы, О которых автор рассказывает в своей книге, столь отдаленные по времени и столь несхожие между собой — напоминают нам о том, что правосудие только тогда может выполнить свое социальное предназначение, когда оно основано на справедливом законе и осуществляется в условиях гласности при непосредственном участии народа. Это в полной мере осуществлено в условиях социалистического государства, где законодательно закреплены подлинно демократические принципы организации и деятельности суда.

С. В. Боботов

Предисловие автора

Эта книга не является ни историческим исследованием, ни юридическим трактатом. Написанная в сотрудничестве с Филиппом Кейзеном, Жаном-Франсуа Имоне, Патриком Губье и Пьером Пешмо-ром, она рассказывает об известных судебных процессах, с которыми французы ознакомились по передачам «Радио Монте-Карло». Мы попытались вдохнуть жизнь в эти мгновения гнева и накала страстей, в которых тесно переплелись преступление и добродетель, ошибки и трусость, мужество и разум. Все это — наше прошлое.

Все сказать и все описать просто невозможно. Для этого потребуются тонны бумаги к тысячи часов «эфирного» времени. В отобранных нами интереснейших делах прошлого мы сохранили точность в описании фактов и вывели на сцену лиц, чьи имена сохранились в людской памяти. Говорят, что политические процессы отражают кризисные ситуации. Что ж, это верно. Но, быть может, столь же характерны и крупные уголовные дела: они возникают в результате заблуждений и ошибок людей, в них сталкиваются зло и добро, порок и добродетель, хотя одно порой невозможно отделить от другого. Любые столкновения — и уголовные, и политические — отражают образ жизни, психологию и устремления определенной эпохи. Правосудие конца девятнадцатого века существенно отличается от правосудия века двадцатого. Нередко эти отличия поражают нас. Мы черпаем из прошлого не только примеры и уроки, мы находим в нем ценнейшую информацию об образе мышления, о языке и обычаях наших предков, а также узнаем об «уголовном мире» тех лет.

Мы старались не искажать факты, не занимались их интерпретацией и переносом в наше время. Все показания, выкрики с мест, правдивые п лживые речи оставлены без изменений.

История Франции, ее славные и темные страницы, — как бы несет отпечаток этих процессов: некоторые же из них оказали решающее влияние на жизнь нации. Величие и слабости многих выдающихся людей нашего прошлого подчас вызывают у пас удивление, И нередко короткий судебный процесс сообщает нам. о них больше сведений, чем долгие исследования ученых.

Войны, революции, сменявшие друг друга политические режимы стали достоянием нашей истории, а на судебных процессах, проходивших в те же времена, подобно накипи, всплывают лишь злоба, взаимные претензии, сведение счетов между людьми и нациями. Час правосудия, а может быть, и истины пробил только сейчас.

Разбирая эти дела, мы ближе узнаем наших героев — тех мужчин и женщин, поведение которых поражало или возмущало современников. Зачастую достаточно брошенной реплики, фразы, слова, чтобы понять, как они жили. Однако и судьи несут на себе печать своего времени. Редки те из них, которые смогли абстрагироваться от представлений своей эпохи и дать объективную оценку взглядам и идеям, опережающим время. Мы знаем, что политические ситуации часто заставляли их вести борьбу с собственной совестью. В этом трудность интересных историко-юридическнх исследований, которыми мы занимались.

Из огромного списка громких политических и уголовных процессов мы выбрали те, которые оказали влияние на наши нравы и исподволь сформировали наш образ жизни и суждения об отдельных людях, правительствах, фактах.

Мы не претендуем на использование новых источников; мы верим, что, рассказывая о знаменитых процессах, которые волновали наших отцов, и представляя читателю действующих лиц — преступников, судей, свидетелей, — мы даем ему возможность лучше ознакомиться с короткими, как мгновения, эпизодами из истории Франции.