Андрей Малыгин - Крымский узел Страница 3

В начале 1992 года целый ряд российских политиков высказался за пересмотр акта 1954 года о передаче Крыма из состава России в состав Украины. Это были не только консерваторы-державники, но и либералы, такие, например, как тогдашний мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, заявивший, что «Крым никогда не принадлежал Украине» и, что «… у Украины нет правовых и моральных оснований выдвигать претензии на Крым».[16] Что касается «национал-патриотов», то они не ограничивались заявлениями и попытались даже перенести спор на территорию, «занятую противником», благо ситуация для этого там складывалась благоприятно. 3–5 апреля в Севастополе находилась делегация Российского парламента во главе с вице-президентом Александром Руцким, государственным советником РФ Сергеем Станкевичем и генерал-полковником Борисом Громовым. Члены делегации говорили в основном о Черноморском Флоте, однако, затронули и проблему Крыма: на вопрос, имеет ли вице-президент данные о том, что из Крыма в Россию перевозится часть военной техники, Руцкой ответил: «Для чего нам из России в Россию что-то перевозить?»[17]

С. Станкевич подверг резкой критике акт 1954 года, заявив, что он «не имеет под собой никаких правовых оснований». Этот политик выразил уверенность в том, что ВС России «покончит с этим».[18] С. Станкевич также высказал большие надежды в связи с крымским референдумом о независимости вслед за которым, по его мнению, должно было последовать вхождение Крыма в состав России.[19] ВС России образовал 6 февраля 1992 года специальную комиссию по изучению обстоятельств передачи Крыма Украине в 1954 году.[20]

Обострение крымско-украинских взаимоотношений в мае 1992 года вызвало новый всплеск активности ВС России. 21 мая состоялось обсуждение правомочности акта 1954 года о передаче Крыма из состава России в состав Украины. Умеренные группы депутатов предлагали принять заявление по данному поводу, в котором бы помимо констатации «противоправия» акта 1954 года оставался бы подтвержденный Россией принцип «неприкосновенности границ в рамках СНГ».[21] Комитет по международным делам вынес на обсуждение проект закона «О правовой оценке решений высших органов государственной власти СССР и РСФСР по изменению статуса Крыма, принятых в 1954 году, и о порядке внешних границ России», в котором содержалась весьма жесткая позиция по отношению к Украине. В итоге обсуждения было принято Постановление ВС России, дезавуировавшее акт о передаче Крыма. Но уже 22 мая депутаты ВС России приняли также заявление к ВС Украины, где было отмечено, что Россия не выдвигает территориальных претензий к Украине, подтверждая неприкосновенность существующих границ.[22]

Акт ВС России имел, таким образом, не столько политическое, сколько «моральное» значение. Реакция на него ВС Украины была соответствующей. Президент Украины Л. Кравчук, вице-премьер В. Дурдинец сделали ряд заявлений для прессы, в которых осудили московские решения. Однако, поскольку российский парламент после своего голосования даже не направил в Киев официального уведомления о его результатах и о предложении начать украино-российские переговоры по Крыму, реакция Украины также не приняла вид какого-либо официального документа.[23]

Острота полемики определялась, однако, отнюдь не только, а возможно, не столько реальным значением Крыма для обоих государств или ностальгическими воспоминаниями, сколько тем, что проблема Крыма и на Украине, и в России стала важным фактором острой внутриполитической борьбы. Как на Украине, так и в России тема Крыма являлась, прежде всего, средством давления ведущих политических сил друг на друга, а также способом поднятия собственного престижа в глазах общественности. Последнее в свою очередь определяло то, что обсуждение крымской проблемы носило хотя и чрезвычайно острый, но почти целиком риторический характер.

Отношение к крымской проблеме, а также проблема Черноморского Флота стали предметом острых политических дискуссий внутри российского истеблишмента. Как утверждал С. Шахрай: «Именно вопросы об СНГ, Крыме, Черноморском Флоте… являются плацдармом для политической борьбы, прежде всего, внутри России».[24] Особенно отчетливо это проявилось в ходе обсуждения и принятия ВС России специального Постановления «О статусе г. Севастополя» от 9 июня 1993 года, в соответствие с которым город на основании ряда противоречиво толковавшихся документов объявлялся находящимся в российской юрисдикции. Как отмечал Виталий Портников в Независимой Газете: «На нынешнем сенсационном решении парламента заметен отблеск не столько российско-украинского противостояния, сколько внутрироссийской вражды: оно принято после наконец-то компромиссной встречи российского и украинского президентов (встреча в Завидово в июне 1993 года — А.М.). Находящемуся в крайне затруднительной ситуации российскому законодательному органу крайне важно именно в момент потери политической перспективы и чувства реальности выставить себя эдаким «отцом отечества», гораздо более патриотом, чем президент».[25]

ВС России был лишен реальных рычагов осуществления собственных решений. Внешняя политика, в том числе украино-российские отношения, находились в компетенции президента России Б. Ельцина. Его же позиция существенно отличалась от парламентской. Она находилась в русле общей стратегии постперестроечной российской власти на отказ от «имперских притязаний». Ельцин в свое время позволил себе резкие высказывания, однако, его реальная политика по отношению к соседям была достаточно умеренной. Как указал тот же Виталий Портников: «Позиция президента Б. Ельцина гораздо более реалистична просто потому, что руководителю страны приходится заниматься реальной работой. Поэтому дистанция между фразой и делом у президента достаточно велика. К тому же, лидеру страны, в которой ежедневно возникает то та, то иная республика, вряд ли есть смысл допускать подобную дестабилизацию у соседей».[26] Указывая на факты провозглашения Уральской, Южноуральской, Вологодской «республик» В. Портников напоминает, что Крым был первым территориальным, а не национальным государственным образованием, получившим республиканский статус на территории бывшего СССР, и его включение в состав России могло бы, по мнению обозревателя, стимулировать «внутренний сепаратизм».[27]

Еще более важной причиной, обусловившей политику президента России в крымском вопросе в 1992–1995 гг., по-видимому, следует признать боязнь дезинтеграции Украины или появления там недружественного России режима вследствие настойчивости последней в выдвижении территориальных претензий.[28] В конце 1993 года в Независимой Газете был опубликован обширный доклад Вл. Разуваева, руководителя центра по изучению международных отношений в Евразии (институт Европы РАН). В нем автор настойчиво указывал на опасность дезинтеграционных процессов на Украине, прежде всего для Российской Федерации, поскольку это будет означать для нее «… сначала нежелательное соседство с авторитарным и националистическим режимом», а после того, как «военный режим на Украине через определенный промежуток времени обнаружит свою несостоятельность», Москва будет поставлена перед необходимостью вмешательства в ситуацию, цена которого, по мнению автора, «окажется непомерно высокой».[29]

Доклад недвусмысленно рисовал опасность развития (а значит, и поддержки Россией) движения ряда украинских регионов на обособление от Киева и призывал Кремль перейти от политики «отстраненной сдержанности» по отношению к Киеву к политике активной поддержки тех сил на Украине, которые могли бы обеспечить стабильность в государстве. Известный демократический еженедельник Новое Время аргументировал подобную позицию даже интересами русскоязычного населения Украины и Содружества в целом: «Чем лучше будут отношения между Россией и Украиной, тем меньше шансов у галицийцев (представителей националистических кругов Западной Украины — А. М.) стать у власти, тем спокойнее будет житься русским на Украине, тем теснее будет экономическая интеграция, тем реальней будут шансы на политический и военный союзы».[30]

Такой подход был достаточно распространен в Москве и сводился к формуле: «Украина важнее Крыма» (т. е. добрососедские отношения с Украиной более предпочтительны для новой России, чем обладание Крымом). Наряду с многочисленными сторонниками, этот подход имел также и критиков, чья позиция, в общем, лишь подтверждает более общую, главенствующую тенденцию. Одним из выразителей критического подхода является К. Затулин, который полагал, что именно такой подход стимулирует и поощряет «антироссийские силы» на Украине.