Андрей Буровский - Вся правда о российских евреях Страница 3

У славян тоже есть такие народы… «Повесть временных лет» писала про четырнадцать то ли племенных союзов, то ли небольших народов, расселившихся от Балтики до Черного моря. Славяне живут на земле до сих пор, и вот, эту книгу я пишу на одном из славянских языков. Но ни полян, ни древлян, ни теверцев нет больше на земле.

Ископаемые этносы могут быть даже в языковом смысле понятны потомкам… Но это не делает их дорогими сородичами.

Представьте, что вы пошли в лес за грибами и вдруг встречаете там страшно изможденного, голодного подростка и этот парнишка на вопрос: «Ты кто?!» отвечает: «Аз полянин естым».

Сказано не по-русски, но ведь понятно! Вполне понятно, потому что современный русский язык прямо происходит от древнерусского, на котором говорит наш мальчик-полянин. Если представить себе действие «машины времени», перебросившей мальчика-полянина в XXI век, то мы имеем реальный шанс побеседовать с собственным предком… Но ведь мы все равно принадлежим к разным народам. Мы — русские, а он, этот мальчик — даже не «древний рус», а полянин…

Точно такое же отношение к современному немецкому народу имеют вандалы, франки, маркоманны, саксы, готы, свевы — германские народности раннего Средневековья.

Расскажу читателю историю, за абсолютную подлинность которой не могу ручаться, но которая имеет прямое отношение к теме нашего обсуждения.

…В 1794 году Петр Симон Паллас, член Академии наук Российской империи и этнический немец из Берлина, жил в Крыму. Тогда на всем полуострове, только что присоединенном к России, обитало всего несколько тысяч русских переселенцев. Около двухсот тысяч мусульман и примерно такое же количество христиан, принадлежащих к разным народам, продолжали жить здесь почти так же, как и до появления русских.

Петр Симон Паллас, среди всего прочего, огибал Южное побережье на корабле, собирая образцы горных пород и растений, и во время плавания на корабле впередсмотрящий заметил в море лодку… Дрейфует в море лодка, и вроде бы нет никого ни в лодке, ни вокруг. Подплыли к лодке и обнаружили в ней умиравшего от жажды мальчика лет четырнадцати. Парнишку подняли на борт, смазали жиром обожженные до пузырей руки, напоили и накормили. Попытка объясниться с ним по-русски, по-гречески и по-татарски не имела успеха. В ответ мальчик стал говорить на странном языке, в котором Паллас услышал вдруг знакомые звуки… Он даже понял одну фразу, ответил мальчику по немецки… Мальчик его тоже понял!

— Ты кто?!

— Я гот.

Оказалось, три дня назад мусульмане повторили подвиг древних иудеев, очищавших Палестину от филистимлян: вырезали целую христианскую деревню. Это была последняя деревня, в которой еще говорили на готском языке. Нет, не на немецком — на готском. Когда пошла резня и стало понятно, что не отбиться, отец посадил мальчика в лодку, велел грести, что есть силы… У мусульман не было лодок, и мальчик волею судеб оказался последним в мире еще живым готом.

Конец у истории хороший — мальчика усыновил Паллас и вырастил его как интеллигентного немца XVIII века. Но, как вы понимаете, хотя Паллас и испытывал к мальчику, выходцу из тьмы времен, сентиментальные чувства, сородичами они не были. И учить современный немецкий язык мальчику все-таки пришлось, как учит английский язык русский мальчик, усыновленный американцами…

Или, по крайней мере, как учит польский язык украинец, усыновленный поляками.

К чему это я?!

А к тому, что, восстань из гроба некий мальчик-иудей… Скажем, в VI веке до Р.Х. отбился от родителей, во время перехода угоняемых в Вавилонию, бродил по кустарникам, с ужасом слушая топот диких быков и рев льва… да и вышел, по машины времени велению, по моему хотению, к странной, очень ровной дороге, встал на ней передохнуть… А тут навстречу ему катят в машине дорогие «сородичи» — современные израильтяне!

Вы знаете, в этом случае могло бы получиться еще хуже, чем с мальчиком-готом. Потому что если мальчик-иудей владеет хоть немного ивритом — то еще хорошо, хоть как-то можно объясняться. А если он может говорить только по-арамейски? Что тогда?[7]

Вывод простой: еще две, и даже полторы тысячи лет назад существовал народ древних евреев, или древних иудеев, если угодно. В наше время у этого народа много потомков, но ни один из них не тождественен ему. В какой степени это потомки генетические, а в какой — культурные, можно спорить, тут много неясного.

Во всяком случае, эти потомки невероятно разнообразны. Они представлены людьми всех трех больших рас, неопределенным числом народов и этнографических групп. У всех этих народов разные стереотипы поведения, образ жизни, даже внешность. О некоторых из них я вообще ничего не знаю: например, о грузинских евреях или о персидских.

В этой книге я не буду писать о «евреях вообще». Слишком это разнородное явление. Придется говорить о вере, то есть об иудейской цивилизации, в которую входят все народы, исповедующие иудаизм.

Но говорить я буду только об одном из еврейских народов: о евреях Восточной Европы, евреях-ашкенази. Именно с ними имеют дело русские и поляки. Именно этих людей они называют евреями. По ним они судят о евреях вообще и даже не очень понимают, что существуют другие.

Правда вторая. Правда о расе

Когда-то персы были великими воинами, но вошли в соприкосновение с евреями и теперь влачат жалкое существование на задворках Дальнего Востока в качестве армян.

С чувством сильного недоумения читал я много лет назад книгу некого немецкого еврея Фрица Кана, озаглавленную: «Евреи как раса и культурный народ». Книга вышла в Германии в 1921 году и украшена такими, например, перлами: Моисей, Христос и Маркс — три представителя специфической расы и расовых особенностей, и «Троцкий и Ленин украшают нашу расу».[8] Оставлю в стороне вопрос, кем должен быть человек, чтобы «украшать» самого себя родством с Троцким и Лениным. Обращу внимание читателя на прозвучавшее слово «раса» и на то, что использует его еврей. Для автора, еврея, его сородичи евреи — это раса.

Ф. Кан — явный и откровенный социалист, а вот другой еврей, Венеамин Дизраэли — решительнейший консерватор. С точки зрения кавалера ордена Подвязки, виконта Гюгенденского, графа Биконсфилда (все это титулы Дизраэли), евреи идут в социалисты не от хорошей жизни, а под давлением не признающего их общества христиан. И тогда «…избранная раса подает руку отбросам и презреннейшим частям общества».[9]

Как мы видим, слово «раса» звучит вполне определенно. И еще как определенно! «…Еврейская раса связывает современные народы с древнейшими временами… Они — яркое свидетельство лживости современного учения о равенстве людей и о космополитическом братстве, которое при своем осуществлении только содействовало бы падению великих рас».[10] Кто это? Геббельс?! Нет, это все еврей Дизраэли. Хотя, конечно, интересно, кто такой для Дизраэли Фриц Кан — «отброс общества» или «человек избранной расы»?

Не меньшее удивление испытал автор, читая В. В. Шульгина:

«…А вот с евреями выходит „совсем наоборот“. Стоит самым академическим тоном перечислить несколько отличительных черт этой расы, как таковое описание сейчас же начинает звучать неким измывательством, насмешкой, презрением».[11]

Вот это да! У человека, открыто и честно объявляющего себя антисемитом, у русского дворянина, гордящегося своим происхождением, вдруг появляется точка соприкосновения с двумя евреями! Да какая точка! Все трое дружно считают евреев особой расой.

Видимо, во времена, когда жили и работали эти люди, такая точка зрения была довольно обычной. Действительно: во второй половине XIX — начале XX века это было распространенным явлением. Во-первых, само слово «раса» оставалось неопределенным, размытым. Кто только и в каком только смысле им не пользовался!

Во-вторых, до попыток применить на практике «расовую теорию» нацистами в Третьем рейхе она вовсе не выглядела «неполиткорректной». Ведущие ученые мира преспокойно писали не только о том, что разные расы сильно отличаются друг от друга, но и делали далеко идущие выводы.

До Второй мировой войны расовые исследования проводились, и вовсе не научными маргиналами. До гитлеровского переворота, расовых законов и прочего безобразия было чем-то совершенно обычным сравнивать объем мозга разных рас и народов или объяснять достижения народов и рас биологической предрасположенностью к тем или иным занятиям.

В числе первых, кто связывал культурные достижения народа и страны с объемом черепа, был знаменитый врач, физиолог и биолог Рудольф Вирхов. Все достижения европейской цивилизации он объяснял размерами и сложным устройством мозга европейца.