Константин Аксаков - Несколько слов о русской истории, возбужденных «Историей» г. Соловьева Страница 3

3) Московский период, или Московская Русь. Общины или города соединяются в одно целое. Москва провозглашает имя всея Руси. Государство, в Москве, уже не хочет быть сильнейшим из княжеств, но поднимает знамя во имя всей Руси, на которое отзывается вся земля, прекращает борьбу, князья падают один за другим, без всякого содействия народа на их защиту; борьба идет некоторое время, но спорящие князья, лишенные опоры в отдельности княжеств, не могут долго бороться, и Иоанн III называется великим князем всея Руси. Государство крепнет, опираясь на земское чувство единства всея Руси. Иоанн III принимает герб от Византии; Иоанн IV – титул царя. Государство идет об руку с землей. Русь составляет одну общину и созывается на Земский Собор Иоанном IV, вероятно, при нем ясна стала мысль всей земли русской и явилась и почувствовалась вся земля русская: это выразилось в созвании Земского Собора. Одно государство всея Руси, одна община всея Руси. Государство, опираясь на общину, утверждает ее голос и участие во всех делах. Соединяя все единством государственным, с одной стороны, с другой, соединяет всю землю общим чувством одной великой общины. Москва поддерживает все особенности, и племенные и местные, и при единстве хранит разнообразие. Нашествие поляков обнаруживает значение Москвы; она торжественно признается столицей всей земли, но значение ее вовсе не исключительное (как, например, Рима); она не владычица земли, не есть власть над нею, но ее власть. Избранный ею Шуйский сводится с престола в ней же, ибо не вся земля его избрала; и в ее стенах на перекличке именуются все города русские. Земские Соборы продолжают созываться еще чаще с восшествием на престол Романовых. Земля принимает участие не только в избрании новой династии, но и во всяком важном деле. И земля и государство продолжают идти рука в руку; отступления, которые встречаются, случайны, но система не меняется.

4) Петербургский период. Государство совершает переворот, разрывает союз с землей и подчиняет ее себе, начиная новый порядок вещей. Оно спешит построить новую столицу, свою, не имеющую ничего общего с Россией, никаких русских воспоминаний. Изменяя земле русской, народу, государство изменяет и народности, образуется по примеру Запада, где наиболее развилась государственность, и вводит подражательность чужим краям, Западной Европе. Гонение на все русское. Люди государственные, люди служилые, переходят на сторону государства. Народ, собственно простой народ, остается при прежних началах. Переворот сопровождается насилием. Впоследствии преобразованные верхние классы действуют соблазном разврата, выгод и преимуществ на простой народ; от него поодиночке отстают и переходят на враждебную сторону, но весь народ, в целом, остается тот же. Россия разделилась надвое и на две столицы.

С одной стороны государство с своей иностранной столицей Санкт-Петербургом; с другой стороны земля, народ со своей русской столицей Москвой. Нашествие Наполеона на государство и землю русскую. Государство в смятении обращается к земле и к Москве и просит о помощи. Москва принимает удар. Москва и земля спасают и себя и государство. Несмотря на то, полный плен нравственный под игом Запада верхних классов, примыкающих к государству. Наконец наступает борьба. Москва начинает и продолжает дело нравственного освобождения, поднимает вновь знамя русской самобытности, русской мысли. В наше время среди верхних, от народа оторванных, классов пробуждается сознание ложности направления иностранного и стыд обезьянства. Русская мысль начинает освобождаться из плена; вся деятельность ее в Москве и из Москвы, – и окончание долгого испытания, а вместе и торжество и возникновение истинной Руси и Москвы, кажется, приближается. – Русские, позабывшие свою Русь, начинают ее вспоминать. Усилия ученой деятельности, направленной со всех сторон к России. – Главное, существенное дело – нравственная духовная свобода. Она возникает.

Вот, по нашему мнению, как делится русская история. То, что мы назвали 4-м периодом, лучше назвать эпизодом, ибо Москва не перестала (и не перестанет) быть истинной русской столицей. 1812-й год ясно это доказывает. По нашему мнению, собственно три периода: киевский, владимирский, московский. Москва, по нашему мнению, нераздельна с Россией.

Г. Соловьев считает призвание Рюрика событием всероссийским, с которого справедливо начинает русскую историю. Мы совершенно согласны с г. Соловьевым в знаменательности явления, но мы объясняем это иначе. Г. Соловьев видит в призвании начало прекращения родового быта у славян. По нашему мнению, родового быта у славян не было (об этом мы уже сказали наше мнение), следовательно, и быль призвания имеет другой смысл. Постараемся высказать нашу мысль об этом начальном событии русской истории, и вместе мысль о том, что, по нашему мнению, служит основной задачей русской истории.

В человеке есть всегда внутренняя нравственная правда, согласно или против которой он поступает; но, во всяком случае, в самом человеке лежит и одобрение и осуждение его поступка. – Действие этой внутренней правды или совести есть чисто нравственное, свободное; поступая согласно с совестью, человек поступает свободно и нравственно. Таково дело каждой личности. От личности перейдем к обществу; человек живет, как общество: на том же начале зиждется и общество. Когда люди образовали общину, то общий внутренний нравственный закон является как порядок общей жизни, как обычай. Является другая, впрочем, нравственная же сила, общее мнение, составляющее уже общественную нравственность; эта сила возможна и законно права, ибо основание общества и его союза есть одно общее нравственное убеждение. Такое общество есть общество в настоящем смысле человеческом. Нравственное убеждение лица согласно с общим убеждением; только на этом и основывается (союз) в обществе; только поэтому и можно быть в обществе. Общее нравственное убеждение составляет общую связь. Как скоро лицо противоречит общему нравственному убеждению общества, – общество должно удалить лицо, если оно нейдет само; как скоро все общество противоречит нравственному убеждению лица, – лицо должно само удалиться из общества, хотя бы оно его и не изгоняло. Единственное, законное распространение общины есть удаление того из своей среды, который решительно противоречит нравственным ее началам и, следовательно, не может жить общей с нею жизнью. Вот жизнь общины, управляемая внутренней, нравственной, свободной правдою; но для общественного человека, по его личной слабости, потому что не все люди образуют такие нравственные общины и не все признают только господство нравственной силы (нравственного суда), – такое состояние на земле невозможно. Тогда община прибегает к другой силе (и к другому суду), к силе (и суду) внешней правды, силе внешнего закона, или закона собственно. Закон, – на нравственных основаниях почерпнутых из общества, согласно с нравственным требованием общества, – определяет внешние обязанности людей друг к другу и к обществу, и употребляет для исполнения своих постановлений – принуждение. Закон не требует искренности, не требует, чтобы поступок человека был согласен с его совестью; он требует, чтобы поступок был таков, а не другой, – и только; до внутренней правды, до души, закону нет дела. Для этого, для достижения своей цели полагает он внешние преграды, формы, которых соблюдения требует. Так, например, внутренний закон, совесть, велит вам отдать то, что вы взяли взаймы, и обращается для этого к вашему нравственному чувству. Закон внешний, для того чтобы заплатить долг, устанавливает расписки и векселя, за которые преследует судом и которые заставляют и плута поступать честно, нисколько тем не исправляя его нравственно. Но тут же являются и многие случаи, где строжайшая правда закона бывает вполне несправедлива. Человеку нечем заплатить, он разорился; закон сажает его в тюрьму. Человек заплатит, но случайно вексель не уничтожен, расписка о плате не взята; закон присуждает платить. – Иначе внешний закон и поступать не может. Таким образом, закон внутренний и закон внешний хотя требуют и того же, но с разных сторон, отправляясь от противоположных начал, и поэтому совершенно противоположны друг другу, и дело изменяется совершенно. Закон нравственный (внутренний) требует прежде всего, чтобы человек был нравственный и чтобы поступок истекал, как свободное следствие его нравственного достоинства, без чего поступок теряет цену. Закон формальный или внешний требует, чтобы поступок был нравственный по понятиям закона, вовсе не заботясь, нравственен ли сам человек и откуда истекает его поступок. Напротив того, закон стремится к самой цели, к такому совершенству, чтобы вовсе не нужно было быть на самом деле нравственным человеком, а чтобы только поступали нравственно или законно. Его цель – устроить такой совершенный порядок вещей, чтобы душа оказалась не нужна человеку, чтобы и без нее люди поступали нравственно и были бы прекрасные люди, дело бы делалось как следует и общество бы благоденствовало. Внешняя правда требует внешней нравственности и употребляет внешние средства. Из этого свойства внутреннего и внешнего закона внутренней и внешней правды очевидно вытекают различные следствия. Внутренний закон поддерживает нравственное достоинство человека, беспрестанно обращаясь к его совести, в ней одной находя опору и ручательство его дел. Запад – жертва внешнего закона. Закон внешний требует только соображения со своими постановлениями, исполнения учреждений, не заботясь и не обращаясь к совести человека, и таким образом избавляет его от необходимости внутреннего нравственного голоса. Очевидно, что преобладание внешнего закона в обществе ослабит нравственное достоинство человека, приучая его поступать без внутренней нравственной причины и быть правым только перед законом (внешним). Цель человечества – осуществить нравственный закон на земле…