Владимир Лифшиц - Я был Страница 3

Тут можно читать бесплатно Владимир Лифшиц - Я был. Жанр: Документальные книги / Публицистика, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Владимир Лифшиц - Я был

Владимир Лифшиц - Я был краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Владимир Лифшиц - Я был» бесплатно полную версию:

Владимир Лифшиц - Я был читать онлайн бесплатно

Владимир Лифшиц - Я был - читать книгу онлайн бесплатно, автор Владимир Лифшиц

Первое в жизни самостоятельное путешествие. Осень. В предвидении сибирских морозов мне куплена в комиссионном магазине старомодная шуба, обтягивающая меня, как чулок.

Из Ленинграда до Москвы меня провожают две девочки - Наташа8  и ее подруга Лиза.

Перед отъездом успел у мамы Наташи, Веры Антоновны, попросить Наташиной руки. Получил отказ и выговор: "Не оправдал доверия..."

Ах, Наташа, Наташа!.. В Иркутске над моей кроватью я повесил твой застекленный портрет: две косички, милый носик... Сейчас бы я сказал ничего особенного. Но тогда... Впрочем, скажу только, что мне еще не исполнилось двадцати...

Экономистом я не стал. Но, тоскуя по тeбe в чужом, не полюбившемся мне Иркутске, я написал, Наташа, первые стихи, которые включил потом

в свой первый сборник "Долина".9

1934 год. Зимa и весна в Иркутске, работа в Промбанке, убедившая меня в том, что на этом поприще успехи меня не ждут. Но была командировка по сбору каких-то сведений, в глубинные колхозы Иркутской области. Сведений, никому, разумеется, не нужных. Все от этой командировки отбоярились, а я еще не умел отбояриваться (да, впрочем, никогда и не научился). Я поехал - и не пожалел. Сначала на пароходе вниз по Ангаре, потом вниз по Енисею, почти до Игарки. Меня, знавшего до той поры только Ленинград, Москву, Крым, Кавказ и в детстве подмосковное Петровское, потрясли эти реки, потрясла тайга, необъятность и могущество Сибири. Я как бы перевернул страницу в книге своей жизни. Эта мощь и необъятность не принижает человека, но делает его мощней, наоборот: в этой громадности человек и сам становится больше... А деревушки, расположенные очень далеко друг от друга, были убогими и голодными: не больше четырех лет понадобилось колхозам, чтобы сделать их такими.

На Енисее удивил городок Енисейск. Наш пароход стоял там час. Я походил по улочкам, застроенным деревянными домишками, и мне показадось, что я попал на карнавал. Вот идет кавказец в бурке и папахе, вот узбек или таджик в халате и тюбетейке, вот дама на высоких каблуках и в модной шляпке... Это еще 34-й, а не 37-й, а Енисейск уже полон ссыльных со всех концов нашей необъятной Родины...

Вернувшись в Иркутск, я неожиданно и решительно оборвал банковскую карьеру. Никому ничего не сообщив, в один осенний день не вышел на работу, сложил вещи, купил билет на поезд Иркутск - Москва и уехал. Так легкомысленно и правильно поступить можно только в двадцать лет. Из Москвы в Ленинград, чтобы впервые убедиться в роковом женском непостоянстве и поведать о нем миру в соответствующих стихах. Довольно часто именно так начинают "жить стихом".

МОЛОДОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ

1935 год. Мои стихи впервые напечатал ленинградский журнал "Литературный современник". Два стихотворения, написанные о разном и в разных размерах, ошибочно напечатаны как одно. Трагедия. Вместо ликования отчаяние. Готов рвать нa ceбe волосы. Но удивительное дело: меня поздравляют с публикацией, хвалят напечатанное... и никто не заметил случившегося! Посчитали, что так и надо. Я получаю первый урок: не только зритель, но и читающая публика подчас дура...

"Звезда" напечатала мое стихотворение "Ростов". Тогдашний редактор "Звезды" Н. С. Тихонов говорит мне добрые слова про это стихотворение. "Я знал, что оно вам понравится!" - нахально отвечаю я Тихонову. Он несколько ошеломлен моей самоуверенностью. Но это не самоуверенность и - уж тем более - не наглость. Это от смущения.

С Тихоновым довелось познакомиться поближе годом спустя. Я работал в редакции "Звезды" секретарем редакции. Впрочем, я был скорее техниче-ским секретарем, исполняя даже курьерские обязанности.

В редакции Н. С. появлялся редко, предпочитал поддерживать связь по телефону.

Был он тогда в зените своей славы, подлинной, а не официальной. Его "Орда" и "Брага" еще не ушли в историю литературы, а жили жизнью живых стихов. Был Н. C. худощав (этому трудно сейчас поверить), красив какой-то прибалтийской красотой. Любил и умел рассказывать в домашнем кругу и витийствовать с трибуны. У него было несколько обидное, на мой тогдашний взгляд, прозвище: "холодный ангел". Позже в холодности этого ангела пришлось убедиться мне самому.

Как-то в редакционной почте я обнаружил самодельный конверт, из которого достал тощую тетрадь стихов, не очень умело напечатанныx на плохой машинке, впритык одно к одному. Тетрадь была тоже самодельная, кое-как сброшюрованная, в розоватой обложке. Это были стихи Мандельштама, присланные из Воронежа, где он уже отбывал ссылку.10  Стихи, известные сего-дня всякому, кто любит поэзию. Я один сидел в редакции и один из первых читал эти стихи. Потом позвонил Tихонову:

- Николай Семенович! - закричал я в трубку. - Мандельштам прислал нам удивительные стихи! Из Bopoнeжа!

Н. С. охладил мой пыл. Мое сообщение его нисколько не взволновало.

- Хopoшo-хорошо, - сказал он и стал интересоваться чем-то совершенно другим. Я был ошарашен.

Драгоценной тетрадкой он так и не заинтересовался. А я, что-то почувствовав, больше не напоминал ему о ней. А когда прошло время, я забрал тетрадку Мандельштама из редакции домой. Я уже понимал, что напоминать о ней просто бестактно. Она и сейчас у меня, и я иной раз перелистываю ее уже ветхие страницы, перечитываю стихи, отпечатанные более сорока лет назад самим Мандельштамом или Надеждой Яковлевной.

Вo время войны я несколько раз, приезжая с фронта в Ленинград, встречал Тихонова, служившего при Политуправлении фронта в звании полковника, но в ранге, если можно так выразиться, генерал-поэта.

Как-то вскоре послe войны я встретил Н. С. в Москве, во дворе Союза писателей на улице Воровского. Это был уже вполне заматеревший литературный бонза. "Володя Лифшиц, - полувопросительно-полуутвердительно сказал он. - А мне говорили, что вас закололи ножами финны..." Особой радости по поводу того, что этого не произошло, в его голосе не слышалось. Так же, впрочем, как и огорчения. "Холодный ангел", - пронеслось у меня в голове.

1938-39 гг. Где-то в это время при газете "Смена" возникло в Ленинграде "Молодое объединение" поэтов. Было оно не очень многочисленным. В объединении я впервые познакомился с Вадимом Шефнером,11  Анатолием Чивилихиным,12  Алексеем Лебедевым,13  Глебом Чайкиным,14  Михаилом Троицким15  и руководителем объединения - нашим общим в то время кумиром, великолепным Александром Ильичем Гитовичем.16  По сравнению с нами, совсем зелеными, только-только начинающими печататься поэтами (кроме Михаила Троицкого - тот был постарше самого Гитовича), Александр Ильич имел довольно широкую известность. Автор сборников "Мы входим в Пишпек" и "Артполк", он воспевал мужество и героизм красноармейцев и красных комиссаров - участников Гражданской войны и борьбы с басмачеством, а в мирное время - пограничников, бдительно и самоотверженно защищавших рубежи Родины. Было в стихах Гитовича почти неприкрытое "киплингианство", но только на советский лад. Это была, как нам тогда пpeдставлялось, речь "настоящего мужчины", весьма нам всем импонировавшая. Не ошибусь, если назову наше общее отношение к Гитовичу влюбленностью. Восхищала не только его поэзия, но и весь его спортивный облик, полемический задор, эрудиция. Он по праву был нашим лидером... Правда, когда я сейчас вспоминаю о литературных наших "боях", я вижу, что поводы для яростных схваток с Ал. Прокофьевым17  и его оруженосцем Николаем Брауном18  были в большинстве случаев надуманными. Мы, к примеру, любили Баратынского и Тютчева, а Прокофьев, как нам казалось, их недооценивал. Сегодня не думаю, чтобы это было так на самом деле. Навряд ли Александр Андреевич Прокофьев мог ратовать, как мы утверждали, за расхлябанный, недисциплинированный стих. А он, со своей стороны, усматривал в наших полемических наскоках недостаточное уважение к его собственному творчеству и часто бывал несправедлив в оценках наших сочинений. Сейчас вижу, что нас увлекал сам процесс литературной борьбы, где с обеих сторон бралась нередко на вооружение демагогия...

А в общем-то мы все вместе взятые воспевали - каждый по-своему - наше время, безоговорочно принимая на веру всё, преподносимое нам государством. Не стану утверждать, что старшие были так же доверчивы и неоглядны, как мы, совсем молодые, но мы-то принимали все это с полным и неукоснительным доверием. Признаваться в этом нелегко. Но нас не удивляло, что вчерашние легендарные герои, не щадившие своей жизни в борьбе за советскую власть, вдруг оказывались врагами народа, платными шпионами империалистического Запада. Шли процессы. Выносились смертные приговоры. Чем более громким было имя вчерашнего героя Революции, а сего-дняшнего ее врага, тем яснее становилось, насколько хитры и коварны происки империализма...

Вот на этом и оборвалось Володино повествование.

И уже никто в мире не сможет его продолжить, никто...

Я все время страдала за Володю, видя, как он слепнет, как мужественно переносит свои страдания, как в никуда уходит все то, что сделано им за эту долгую, долгую жизнь...

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.