Внутренний СССР - «О текущем моменте», № 6 (54) 2006 г. Страница 3

«…любая истина… рождала споры. И если в результате подобных споров и появлялась на свет какая-нибудь истина, то она имела такой чахлый вид, что сразу становилось ясно: эта истина долго не протянет».

Однако такого рода оценки гуманитарных наук и гуманитарного образования не означают, что они не нужны. Они означают, что положение дел в них ещё более неладно, чем в естествознании и его прикладных ветвях.

Общество же остро нуждается в адекватном знании о человеке, об обществе, об их месте в Природе, о субъективизме людей и его выражении в деятельности как таковой и в её результатах. И единственное, что может защитить гуманитарные науки и гуманитарное образование от дальнейшего накопления ими вздора и очисть их от уже накопившегося, — переход общества к методологическому в ранее определённом смысле характеру системы образования.

Но и естественнонаучное (и сложившееся на его основе техническое образование) в аспекте освоения методологии познания оставляет желать лучшего. Примером тому и приведённая выше оценка японского документа “Цели Японии в ХХI веке” С.И.Щеглова.

Дело в том, что упомянутая им процедура решения проблем, а равно — производства некоего блага (1. Расчёты. 2. Производство опытного образца и его испытания. 3. Доводка опытного образца. 4. Развёртывание массового производства) в действительности не обладает универсальностью вследствие того, что:

· общество и люди сталкиваются с проблемами, для решения которых метод последовательных приближений оказывается непригодным, поскольку первая же ошибка или отсутствие желаемого результата по завершении “первой попытки” разрешения проблемы по своему значению может оказаться катастрофой [12];

· во многих процессах есть своего рода «пороги масштабности», т.е. для того, чтобы получить желаемый результат, надо сразу же превысить некий критический порог, вследствие чего эксперименты на мелкомасштабных моделях либо невозможны в принципе, либо бессмысленны, поскольку их результаты невозможно перенести на полномасштабный объект [13];

· и есть проблемы, на решение которых и первое, и второе оказывают влияние одновременно [14].

И многие общественные проблемы носят именно такой характер.

Гарантированная же успешность решения проблем такого рода требует иных способов мировосприятия и миропонимания, отличных от тех, что на основе всеобщего обязательного образования массово порождают в наши дни и естественнонаучное, и так называемое «гуманитарное» высшее профессиональное образование.

Исторически так сложилось, что господствующая в России на протяжении последних трёх веков система образования изначально европейского типа — система фактологического образования, целенаправленно и жёстко подавляющая познавательно-творческие способности детей. Предшествовавшая ей система образования, пришедшая из Византии вместе с библейской церковью [15], изначально была региональной малоазиатской версией более ранней европейской системы образования.

По существу это означает, что на протяжении последнего тысячелетия на Руси целенаправленно системно под разными религиозными и светскими предлогами массово подавлялась культура освоения и развития познавательно-творческого потенциала людей; подавлялась тем в большей мере, чем большему воздействию системы образования подвергались те или иные социальные слои [16]. Поэтому в исторически сложившейся системе образования, унаследованной Россией от СССР и ухудшенной либерал-реформаторами за 1990-е гг.:

· Её отличники:

O в меньшинстве своём — люди, которых она не смогла раздавить, но которые достаточно циничны, чтобы получать высокие оценки за признание истинным любого вздора, который попал в учебные программы;

O а в своём большинстве — люди, нашпигованные разными знаниями и навыками, но чьи познавательно-творческие навыки подавлены системой образования и потому не развиты; бессознательные уровни их психики сформированы так, что им привычно даже не задумываться о том, что есть вздор, а что истина, не говоря уж о том, чтобы они умели отличать одно от другого, и приходить к истине самостоятельно;

· её двоечники:

O в своём меньшинстве — люди, которых она не смогла раздавить, но которые как минимум интуитивно не соглашаются признать истиной тот или иной вздор, который попал в учебные программы (многие из них в прошлом становились «отвергнутыми гениями» и обретали уважение посмертно, когда плоды их трудов обретали легитимность в системе науки европейского типа);

O в своём большинстве — люди, которых она раздавила, тем самым воспрепятствовав освоению ими потенциала личностного развития.

По существу это означает, что России нужна качественно иная школа — ориентированная на обретение учащимися методологического познавательно-творческого образования[17].

Пока же, как минимум, для адекватной оценки документа “Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке” следует признать:

ПЕРВОЕ. Образование европейского типа по сути своей носит явно выраженный фактологический характер и потому безнадёжно дефективно.

ВТОРОЕ. В Японии — самобытная, весьма отличающаяся от европейской, культура. Вследствие этого Япония может быть права в том, в чём Запад ошибается и не замечает своих ошибок, а ошибки Японии могут быть как в том, в чём Запад прав, так и в том, о чём Запад не имеет ни малейшего представления.

3. Кое-что о Японии и специфике её культуры

В отличие от России образование европейского типа стало в Японии массовым только после второй мировой войны ХХ века.

И хотя через него уже прошло несколько поколений, доныне в Японии — начальное образование (а именно оно предопределяет возможности последующего образования) по-прежнему проистекает из японской самобытной культуры. Вследствие этого образование европейского типа в его японской версии по его существу — не европейское образование, а некий инструмент, который японская самобытная культура осваивает, оставаясь при этом в сущности сама собой.

Иными словами, в отличие от одурелой «россионской» “элиты” правящие корпорации Японии пока не страдают низкопоклонством перед Западом, даже несмотря на то, что с середины XIX века под угрозой применения силы или под реальным силовым воздействием Запада и, прежде всего, США её правящая “элита” неоднократно вынужденно изменяла внутреннюю и внешнюю политику страны [18]. Но это происходило при сохранении самобытности культуры японского общества, от которой она никогда не собиралась и не собирается отказываться ни ныне, ни в обозримой перспективе.

Поэтому было бы ошибочно думать, что упомянутый ранее документ “Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке” не имеет отношения к реальной политике Японии, а представляет собой некий политико-интеллектуальный курьёз, который останется без последствий, подобно многим пространным благонамеренным речам отечественных политиканов прошлых лет и десятилетий.

Удивление вызывает не сам упомянутый документ, а то, что он был переведён на русский язык и его перевод был опубликован в интернете [19]. Но исторический опыт подсказывает, что для отечественной политической “элиты” такого рода знамения ничего не значат и не обязывают её к тому, чтобы поумнеть и всерьёз задуматься о долгосрочных перспективах и проектировании приемлемого для людей будущего [20].

Благодаря публикациям перевода документа “Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке” можно понять, что:

На протяжении многих десятилетий (а фактически более столетия, начиная с реставрации Мейдзи) политический курс японского государства неизменен, и этой неизменности не мешают ни неоднократная смена состава парламента и правительства страны, ни какие бы то ни было политические потрясения и декларации.

В подтверждение мнения о том, что в названном документе выразилась стратегия глобальной политики Японии, приведём фрагмент аналитической записки ВП СССР 1996 г. “Глобальная социология с разных точек зрения” (5 — 16 сентября 1996 г.):

«В интервью, показанном по первому каналу российского телевидения 07.07.1993 г., бывший многолетний глава правительства Японии Ясухиро Накасоне сказал, что главным из того, что он сделал на этом посту, является создание в Японии .

Создание такой направленности деятельности имеет смысл, если Япония признаёт за собой глобальный уровень значимости своей политики, и вне зависимости от деклараций объективно следует решения изучаемых этим институтом проблем. И он будет вполне работоспособен и соответствовать своему назначению в системе общественного самоуправления Японии, если у её политиков хватит понимания, что в обязанности института входит изучение глобальных проблем с целью их разрешения, а не предопределённую в готовом виде, как это имело место в системе науки СССР (партийной, академической и отраслевой).