Газета Завтра - Газета Завтра 271 (6 1999) Страница 3

ДВР — это наши последовательные идеологические враги, которые принесли нашей стране огромный вред, с ними мы боремся и будем бороться. И когда начал выступать Гайдар, мы уже были готовы к тому, что нужно это дело сорвать, проскандировать лозунг — причинить как можно больше беспокойства. Все мы сели в один ряд, заранее был подготовлен отход. В зале засела кухонная интеллигенция, все эти старые пердуны, прогорланившие жизнь песнями окуджав-галичей, и педерастического вида невнятные юноши. Вели они себя по-идиотски, устраивая овации по случаю избрания счетной комиссии, например. Натуральная демшиза, всегда единственно правая, ненавидящая всех, готовая задавить любого несогласного, записавшая по ходу съезда в фашисты даже… Гришу Явлинского.

Гайдар как всегда нес околесицу про либеральные реформы и рыночную экономику. Очень неприятно смотрелся этот брызжащий слюной человек, угробивший пол-России. И когда он произнес свою гнусную фразу "Из-под красного знамени вылезает коричневая харя", мы не выдержали, встали, вскинули руки в ротфронтовском приветствии — кулак сжат — и начали скандировать: "Сталин, Берия, ГУЛАГ!"

Кричали мы очень громко, очень организованно. Мы умеем скандировать, на пикетах научились. У Гайдара аж лицо сплыло вниз, он осекся на полуслове и даже с перепугу чуть не влез под трибуну. Камеры — их там было около восьми — тут же все на нас. Но самым интересным было наблюдать, как заводится толпа — я в первый раз такое видел. Поначалу — всеобщее онемение, тишина. Потом вскочили единицы: они были в недоумении, пожимали плечами, стыдливо похихикивали: что это, дескать, за отщепенцы среди нас, интеллигентных демократов? Мол, посмеемся и забудем. Затем "интеллигенты" завелись: начали потихоньку скандировать "позор, позор", заводя друг дружку. Дальше больше, вся интеллигентность с них быстро обшелушилась, и из-под нее полезли ржавые рожи раскулаченных мещанок и местечковых мясников. Зал наполнился ревом: "Бей их!" Первой на нас бросилась какая-то тетка и начала хлестать нас газетой. Тут же, словно с цепи сорвавшись, на нас бросилась вся "демтусовка". Нам оставалось только пробиваться к выходу.

Со стороны, наверное, было странно видеть, как куча делегатов "самой интеллигентной партии России" набросилась на нас с кулаками. В зале было около тысячи человек, и все рвались набить нам морду. Конечно, у них это не получилось: тычки дистрофичных старикашек и обожравшихся гамбургерами теток не могли причинить нам вреда, и потому уходили мы с достоинством. Сложно было лишь в раздевалке: мы хотели взять свою одежду, а заведенная толпа ревела вокруг: "Окружайте их! Бейте их! Это фашисты, они понимают только силу!" Причем действовали они очень подло, скопом налетали. Единственное, что могло посмаковать телевидение, как одного парня удалось подножкой завалить в снег.

Почему мы не надавали им по физиономиям? Потому что мы — не погромщики, а члены Национал-большевистской партии, подчиняющиеся партийной дисциплине. Погромщики прятались за спинами охранников дворца, которые напирали на нас и отталкивали к выходу. А бить нанятых, но своих — это не круто.

Потом появилась милиция, и нас задержали, но через пятнадцать минут отпустили. Там ведь с нашей стороны не было никакого состава преступления: мы пришли осуществить наши гражданские права, мы выразили отношение к оскорбляющей нас провокации Гайдара, в ответ на что на нас набросилась озверевшая толпа демократов.

Только позже мы узнали, что Лужков, который в этот момент клал где-то не то бетон, не то на бетон, на визжание энтэвэшников "страшные фашисты избили бедных демократов! Что будете делать?!" пробасил: "Конечно, будем наказывать…" Все это ерунда, ничего у них не получится.

Лимонов, узнав о происшедшем, мудро объявил нам благодарность, но по партийной линии все получили выговоры: мол, от лица партии такие вещи делать нельзя.

Это выступление стало не первым и, надеемся, не последним. Были и акция против мировой обжираловки "Макдональдс", и мощное граффитти на американском доме во Владимире, когда нами почему-то заинтересовалась ФСБ, и водружение знамени НБП на крейсере "Аврора", и рок-концерты, и закидывание яйцами какого-то урода в трусах и буденовке, изображавшего Ленина на спектакле в демтеатре.

В эти же дни начались гонения на РНЕ. Вообще, к баркашовцам мы относимся дружелюбно, жаль лишь, что не видим того же от них. Я считаю, что организации НБП и РНЕ, которые сегодня ущемляются и давятся, должны сотрудничать.

Сегодня набирает ход "борьба с экстремизмом". В конце прошлого года нам уже отказали в общероссийской регистрации, хотя пять тысяч человек и все положенные документы были готовы. Они почему-то наивно думают, что если партию не признавать, то ее и не существует. Зарегистрировать нас Крашенинников был обязан, а экстремистская наша партия или нет — это дело не Минюста, а прокуратуры. И вообще, мы всегда говорили, что одно московское СИЗО в сутки совершает экстремистских действий больше, чем целая партия за год, и бороться нужно с бандитским и правовым беспределом.

Но теперь опять пошли наезды на нас. Мы пока не совершили ничего противозаконного, но должен сказать: если партию лишают легального существования, у нее всегда остаются подпольные методы борьбы. В любой партии всегда найдутся и химики, и физики, и бывшие спецназовцы. Просто режим боится нашего прихода в большую политику, поэтому его шавки и цепляются к нашей форме, приветствиям, стилю. Лимонова даже какой-то эфэсбэшник вызывал и на полном серьезе спрашивал, почему мы такие куртки носим. В КПРФ не носят таких курток, у них никого из молодежи и нет.

Теперь мы думаем: не потребовать ли от ДВР денег за рекламу их сборища: ведь их лишний раз показали по "ящику", хотя интереса к ним давно уже нет. Нам же этот инцидент оказался лишь на руку: он привлечет к нашей борьбе еще больше молодых людей.

Артем ТАВРИЧЕСКИЙ, член НБП

ГРЯЗЬ СХЛЫНЕТ, МЫ ОСТАНЕМСЯ! ( исповедь русского националиста )

Я не соратник РНЕ, пока я лишь сочувствующий: у нас строгий устав, и от лица партии я говорить не могу. Поэтому выскажу собственное мнение. Начну с недавнего инцидента, вокруг которого в прессе слишком много возни.

Да, я прошел с моими соратниками по московским улицам, отрицать этого не собираюсь. Но я гражданин России, я москвич, и в родном городе я хожу там, где мне вздумается. Что и кому не понравилось в нашем шествии? То, что мы шли не гурьбой, а построившись в колонну? Это наше право, марш в строю — это радует глаз. Или то, что одеты были не так, как наряжаются бандиты и банкиры? Пусть завидуют и кашляют в свои кашне — нет у них привилегии носить форму. Или, может быть, кому-то не понравилась наша эмблема на рукавах? Вот взгляните, это восьмиконечный богородичный крест, который каждый найдет на русских иконах, но не отыщет ни в одной кинохронике времен германского национал-социализма и итальянского фашизма. Свастикоподобные орнаменты бесчисленны, и один из них я видел недавно даже в заставке НТВ. Или же кого-то возмущает наше приветствие, когда рука от сердца вскидывается к солнцу, как у древних римлян?

Телевидение стонет от навалившегося страха: РНЕ готовится к погромам. Глупости. Устраивать какие-то эксцессы мы не собираемся. Экстремистские затеи — это для детей. Когда они наконец поймут: легальная партия экстремизмом не занимается. Хотели бы — давно бы уже официально самораспустились, разбежались по лесам и явкам и громили, взрывали, крушили.

Нам бросают в лицо: вы фашисты. У меня оба деда в войну погибли, да я за такие слова в морду даю! Какой я фашист? Я русский. Я хочу чувствовать себя русским, а не "россиянином", хочу изучать русскую историю, русский рукопашный бой, русскую мистику. Поэтому я пришел в РНЕ. И никто не смеет лишать меня права быть русским!

Когда я еду в метро в форме и с повязкой на рукаве, ко мне, бывает, подкрадываются люди и, давясь от ненависти, картаво шипят: ты антисемит, шовинист, расист, — они обвиняют меня лишь за мой внешний вид, не зная и не желая знать, что у меня в душе и в мыслях. Я с ними никогда не связываюсь, потому что я сильнее. Грязь схлынет, мы останемся.

Нас обвиняют в скрытности и военизированности. Ерунда. РНЕ открыто для всех. Мы не сектанты, прийти может любой. Конечно, сложно стать соратником. В отличие от большинства партий, где любой, были бы деньги, через неделю может стать бонзой, у нас кадры тщательно подбираются, и только действительно достойные люди могут стать соратниками. Даже я еще не стал им. А то, что от меня требуют дисциплины, подчас военной, — это нормально. Любая спортивная секция требует того же.