Газета Завтра - Газета Завтра 220 (59 1998) Страница 3

Материнская община матриархата, просуществовавшая более двух миллионов лет, была обществом гармонителей. Тогда не существовало ни подавляющего личность государства, ни воинов-поработителей, ни завистливых собственников, ни убийц и насильников. Матерь, стоявшая во главе племени, не принуждала, а советовала, руководствуясь принципом “так будет лучше”.

Но в конце концов наивная материнская любовь не смогла обеспечить выживания человечества: не обладая достаточными знаниями, она оказалась слишком слаба перед силами природы. И тогда, около десяти тысяч лет назад, в период второго трагического кризиса — “всемирного потопа” — на смену матери пришел хищный властитель — хозяин, надсмотрщик, в кратчайшие, по историческим меркам, сроки сумевший аккумулировать прибавочный продукт, спасти человечество от голодной гибели. Спас и поработил, окутав мир путами власти. Научные открытия и земные богатства пускал он на укрепление этих пут. Так на костях миллионов властитель создал цивилизацию, не претерпевшую качественных изменений до наших дней.

Монографию, несшую людям новое учение, все-таки напечатали — решением большинства кафедры. Но потом началась чертовщина, средневековье…

“Когда тираж — 6000 экземпляров — был набран, ко мне прибегает из нашей университетской типографии мальчик-практикант. Он начитался художественных частей моей книги и познакомился со мной, специально придя на кафедру. И вот в один прекрасный день он мчится на кафедру, запыхавшийся, отзывает меня в сторону и шепотом кричит: “Борис Тихонович! Вашу книгу грузят в самосвал, чтобы изрубить! Идемте быстрей.”

Мы прибегаем: действительно, рабочие заканчивают бросать пачки в грузовик. Смотрю: у каждого рабочего — их там было три человека — по стопке моих книг в авоськах: себе отложили. Они увидели меня и спрашивают: “Кто ты?” “Так я автор вот этой книги,” — отвечаю. “А-а. Хочешь взять себе?” “Конечно, хочу!” “Ну набирай, сколько унесешь — все твое.” И вот я и этот мальчик набрали в охапку моих книг.

Я у одного рабочего спрашиваю: “Ну а тебе она зачем? Это же философская книга…” “Потом я за эту книгу автомобиль куплю!” — говорит. Так сохранилось несколько десятков экземпляров монографии. Остальное увезли и изрубили.”

Сегодня человечество переживает третий трагический кризис по формуле “быть или не быть?” Своими бездумными действиями беспощадный властитель поставил на грань вымирания все живое на земле — или от экологической катастрофы, или — что скорее — от оружия массового поражения. Однако бомбы и химикаты сами по себе не так страшны. Ужаснее всего то, что в наш век человечество достигло такого научно-технического и информационного прогресса, что виновником гибели планеты может стать один-единственный человек.

Малышев вводит термин “Овеществленный Труд Особого Рода (ОТОР)” — это сконцентрированный труд миллионов людей, заключающий в себе колоссальную энергию, постоянно готовый произвести глобальную работу, вплоть до всеобщей катастрофы. Оружие массового поражения — пример ОТОРа. И сегодняшняя реальность такова, что доступом к ОТОРу может овладеть случайный человек: лаборант-неврастеник, международный террорист, несостоявшийся духовный лидер, школьник-компьютерщик, уставший оператор АЭС. По вине властителей человечество становится заложником непоправимой случайности — в этом заключается третий трагический кризис.

Борис Тихонович Малышев воевал, добровольцем ушел из института в специальный партизанский отряд, вернулся с войны весь израненный, с протезом вместо ноги. После демобилизации не сломался, принялся наверстывать упущенное — окончил институт, аспирантуру, вскоре стал деканом Московского института культуры. Впоследствии на воспоминания о войне наслоились философские воззрения, и получилась своеобразная философия собственной истории.

Малышев вспоминает два совершенно разных боя. Первый случился в августе 1941-го. “На рассвете шли в разведку, готовили проход в тыл врага коннице генерала Доватора. Родной смоленский лес. Настроение приподнятое. Вдруг в нескольких метрах из густых кустов команда по-немецки: “Огонь!” Падаю камнем. В голове единственная мысль: как медленно падаю! Успел упасть, чувствую: жив. Нас было семеро, пятеро замешкались и тут же были убиты.

Фашисты, выждав несколько минут, убедившись, что все мы недвижимы, осторожно начали подступать к убитым, чтобы забрать оружие и документы. Я понял: сейчас обнаружат и схватят. Сдаваться живым не желал. Решил схватить первого приблизившегося, сплестись с ним в клубок, а там будь что будет.

Мне повезло! Прямо на меня надвигались высокие офицерские сапоги. Мгновение! Прыжок! Сапоги в моей мертвой хватке. И крик ужаса фашиста: мертвый схватил живого. Солдаты бросились прочь, вырвался и мой офицер. Тут же прыгаю в кусты, выхватываю гранату и — в сторону врага. Взрыв! Топот ног убегающих солдат. Осмотрел себя: кровь течет по правой ноге, две пули в мягкие ткани. Перебинтовал — и на базу.

Этот бой был честным: человек против человека, рукопашная: или я, или он. Но был и другой бой — страшный, бессмысленный, явивший подлинный ужас войны.

В марте 1943-го пошел с десантом под Новороссийск. Высаживались глухой, дождливой ночью из штормового моря. Нас обнаружили. Слепой артобстрел по площади. Вода кипит. Берег в огне. Для нас боя и не было: десант обстреливался невидимым противником. Слепая нечеловеческая машина смерти смешивала нас с водой и землей. Вдруг взрыв рядом. Удар! Мысль: как глупо кончается жизнь. И чувство беспомощности, унижения, моральной раздавленности. Тогда я пережил мгновение войны, в которой уже не возможны ни победители, ни побежденные. Эта то, что грозит сегодня миллиардам людей — всесветная машинная ядерная война.”

Чтобы избежать катастрофы, людям нужно понять, что время властителя ушло вспять. Его организаторский накопительский пыл больше не нужен: благодаря НТР человечество овладело столь высокой производительностью труда, достигло таких научных высот, что впредь может спокойно существовать без разрушений и насилия. Впереди — эра гармонителей, творческого и радостного труда.

При этом речь идет не о пресловутом “золотом миллиарде” человек из развитых стран, выживающих за счет нищеты остального мира. Нет, в реальности на Земле хватит места на всех, надо лишь перекрыть разрушительную энергию властителей и их теней и дать простор гению творцов.

Конечно, властители добровольно не бросят узду, которую они накинули на мир. Поэтому основной целью на нынешнем этапе истории является революция гармонителей. Революция не как драка, свержение, смерть, а как качественный скачок внутри каждого человека, переход на более высокое состояние, выход человечества из третьего трагического кризиса. “Революция гармонителей — тихая, добрая, ненасильственная, лучезарная, наполняющая радостью и счастьем.”

Для того, чтобы революция произошла, необходимо скорейшее объединение разобщенных до сих пор гармонителей. Таким образом, главным лозунгом сегодняшнего дня становятся слова: “ВЫДВИГАЙТЕ ГАРМОНИТЕЛЕЙ!”. Ищите их, подхватывайте их, взращивайте их в самих себе — пока не стало поздно.

У Малышева был любимый ученик — Иван Федорович Зубков. Один-единственный. Он учился в малышевской аспирантуре, защитил кандидатскую, стал доктором философских наук. Он сам понял всю малышевскую философию, понял все до конца. И открыл еще одну Диалектическую Самодвижущуюся Материальную Систему — геологическую. Вы бы знали, какую теорию создал Иван Зубков! Он сталкивал массы океана с громадой суши, в жерле извергающегося подводного вулкана находил он рождение первых форм жизни…

Умер Иван Федорович, вот уже четыре года прошло. Ему пятьдесят два всего было. Зубков страдал болезнью крови, и, уехав на ученую практику в белую от солнца Аравию, он не вернулся живым. С какой нежностью рассказывает Борис Тихонович о своем любимом ученике! “Солнце спалило моего Зубкова…” Вспоминает, как во время приема экзамена Зубков, уже умудренный ученый, забыв обо всем на свете, засел у окна с малышевской книгой, и так поразило его одно место в работе, что прямо во время ответов он воскликнул на всю аудиторию: “Гениально!!!”

А есть ли еще ученики у Малышева? “Да есть, — говорит, — несколько философов, которые меня своим учителем называют. Но они меня и не читают даже. Вышла у меня статья в “Вестнике МГУ”, звоню одному: “Читал?” Он отвечает: “Да не успел еще”. Звоню второму — “Времени нет, Борис Тихонович”. Нет, мой Зубков один такой был…”

Настоящий ученик, истинный человек, гармонитель. Ныне неживой.

История человечества пронизана обещаниями рая. Превозмогая тотальный гнет властителей, на свет рождались учения о долгожданном избавлении и счастливой жизни. Безумные утописты возглашали в коридорах темниц правдивые заветы Общества Без Зла, легковерные пророки угадывали в отсветах заката на далеких облаках облик Города, “ворота которого не будут запираться днем, а ночи там не будет”. Но иссякали голоса тайноведов, наступала тьма, скреплявшая холодом камень тюрем с периной облаков, и рушились идеалы.