Литературная Газета - Литературная Газета 6557 ( № 25-26 2016) Страница 30

Хоть и мал я был —

Я б войну-воровку

Всё равно убил.

ПРИСТАНЬ МОЯ ДЕРЕВЕНСКАЯ*

Там, где леса вековечные,

Там, где поля, как моря,

Где глухомань бесконечная,

Там — деревенька моя.

Нет большака в за сто вёрст вокруг,

Торной дороги зимой.

Коли беда навалилась вдруг,

Так и живи с той бедой.

Ни телефона, ни радио,

Ни электричества нет.

Люди, не знавшие радости,

Не повидавшие свет,

Словно растенья природные,

С лесом и полем сжились,

К рабской работе пригодные,

С верой в неладную жизнь.

Сплошь босота беспросветная

И нагота. Как христы,

Все в холщевину одетые,

Духом светлы и чисты.

Избы щепою покрытые

С горницей в два-три окна,

Рамы, слюдою залитые,

Изгородь из тальника.

Кедр у калитки развесистый,

Запах овчинный избы...

Пристань моя деревенская,

Я ничего не забыл.

* В глухой таёжной деревеньке Петушиха Маслянинского района Новосибирской области наша семья после эвакуации из Ленинграда жила до лета 1949 года.

ЗИМОЙ

День был худой и хлипкий. Моросило.

Сквозь тучи наземь падал мелкий снег,

И колким бисером его сносило

Холодным ветром вкось и в беспросвет.

Висели тучи на верхушках елей.

День угасал, и наступала ночь.

Я выбился из сил и плёлся еле,

А воз мой вяз, и сделать шаг — невмочь.

А ночь упала разом, словно беркут,

Накрыла мраком лес, хоть глаз коли.

Трещали от мороза сосны, кедры,

И волчий вой мне чудился вдали.

Я брёл, в снегу по пояс утопая,

Один среди беспролазной тайги...

Я сено вёз, от ужаса базлая

То песни, то мужичьи матюги.

А в перелесках будто бы светало,

Но ветер бил, и ухали сычи...

Я падал и лежал, и мне казалось,

Что засыпаю... дома... на печи...

«Вставай! Иди!» — я бормотал в дремоте.

О, как же тяжело вернуться в жизнь,

Когда нет сил и голоден до рвоты...

Но я взывал: «Не падай! Не ложись!»

Вставал и шёл, по нюху, по наитью

Определял движение своё.

И сена воз — победное событье! —

Мы отмечали плачем всей семьёй.

...Я был юнец — двенадцать лет отроду,

Один мужик у мамы и сестры.

И каждый день, погода — непогода,

Кормил скотину, разводил костры,

Колол дрова, работал в огороде...

Я делал всё как взрослый, как большой.

Так жили все. Война — для всех невзгода,

Одна беда и горе за душой.

4 января 2011 года

«МАТАНЯ»*

Это быль, а не театр...

День угас, а месяц ввысь.

На краю села девчата

На «матаню» собрались.

Все как есть — красавицы,

На кого ни погляди.

Некому понравиться —

Ванечка на всех один.

Распрекрасный тракторист,

На груди тальяночка,

Голосист и сердцем чист

Раскрасавец Ванечка.

Гармонист рулады льёт,

Кудрями у клавишей,

Сам — едва семнадцать лет —

На войну направившись.

Средь девчат переполох,

Вся в слезах «матанечка»:

«Ты же нас застал врасплох,

Ты ж последний, Ванечка!..»

Встали дроленьки кружком,

Закружили Ванечку,

Топотком да топотком

Завели «матанечку».

«Красную косыночку

Брошу на талиночку,

Её ветер не снесёт,

Мой матаня меня ждёт!»

«Ты, товарка, не трунди,

Все давно балакают —

Твой милёнок ерундит,

Ажно утки крякают!»

«Ты, подружка-верница,

Нынче стала сплетница,

Эту весточку взяла,

Думаш, с милым развела?»

«Ваня Маньку полюбил,

Покатал на лошади.

Про всё прошлое забыл

Ради рыжей брошенки!»

«Ты, Ванюша, заводнючий —

Разогрей в Марусе кровь.

Подхвати гармонь получче,

Вжорь про новую любовь!»

«Ты, Ванюша, дорогой,

Шибко разневестился.

Колокольчик под дугой,

Был Серко — изъездился!»

«Ты, баляня, не старуха,

Чё ты ходишь с батогом?

Полюбила я Ванюху

И забегала бегом!»

«Я надену серьги в уши,

А на шею бисера.

Он не твой, а мой — Ванюша,

Сам мне сказывал вчера».

«Ветер бухал, с ног валил...

Меня Ваня полюбил!

Без бутылки, без дуды

Ноги ходют не туды...»

«Боля выпей, боля выпей,

А потом ещё налей.

Сперва руки с мылом вымой,

Уж потом меня жалей!..»

«Ты, товарка, не урчи —

Что от песни толку-то?

Ягодинка наш молчит,

А сердечко токает!»

«Ты, Ванюш, не задавайсь —

Всё пройдёт порошею.

Повоюй, домой вертайсь —

Выберешь хорошую!..»

Ванечка мехами рвёт —

«Прощевай, тальяночка!»

А «матанечка» ревёт —

Провожает Ванечку.

…………………………………....

Был Ванюша храбр и смел,

Воевал отчаянно,

Две медали заимел.

Об одном печалился:

Как «матаня» без него,

Девицы-красавицы?

Вдруг заявится другой?

Вдруг он им понравится?..

На чужой реке Висле

Был убитый Ванечка.

Нет гармошки на селе.

Нету и «матанечки».

3 января 2011 года

* «Матаней» в нашей деревне называли место, где молодые люди (а с ними и дети) собирались по вечерам на игры («Бей-беги» и др.) и танцы. Это место именовали также «точёк», «танцовка», «товарка». Но «матаней», «товаркой», «дролей», «боляней», «болей», «ягодинкой» называли также своих любимых: парни — девчат, а девчата — парней.

ШКОЛА МОЯ

Школа моя деревянная...

Флаг над крыльцом в вышине,

В окнах — герани багряные,

Сталин на главной стене.

Печка при входе горящая,

Свет от неё — на весь класс.

В сумраке света горячечном —

Двадцать пылающих глаз.

Здесь, средь глухой деревенщины,

Был каждый день, словно взрыв:

Старая русская женщина

Нам открывала миры.

Школа моя деревянная,

Как я тебя обожал,

Если в пургу окаянную

Я к тебе босым бежал —

С криками, стонами, падая —

Нету обутки в семье...

Школа моя, благодарен я

Этой суровой судьбе.

7 января 2011 года

СОН

Я часто вижу по ночам

Сон многократно пережитый:

Из прошлого ко мне примчал

Отец мой, на войне убитый...

Из боя прямо, на коне,

Пропахший гарью и бедою.

И вот стоим мы в этом сне —

Я и семья моя со мною.

В глазах от счастья меркнет свет,

Но что ж мне — плакать иль смеяться?

Я стар и сед. Уже я дед.

А моему отцу — за двадцать...

И внук отцу, мой сын, стоит,

И золото погон искрится...

Отец мой внуку говорит:

«Позвольте к сыну обратиться!..»

А я не знаю, что сказать,

А рядом тихо мать рыдает.

И пес наш рвётся цепь порвать,

На солдата громко лает.

С деревьев ветер листья рвёт,

На них знакомый профиль —

Сталин, И все на грудь отца кладет,

Как запоздалые медали...

1984 год

«ЛГ» поздравляет своего давнего автора и друга с юбилеем!

Сергей Конёнков. Портрет Серебряного века

Сергей Конёнков. Портрет Серебряного века

Обозрение / Искусство / МУЗЕЙНЫЙ ФОНД

. Коненков. Н.В. Плевицкая, 1924

Теги: искусство , скульптура , музей

О мистической и яркой судьбе русского скульптора, о работах-загадках и о его времени «ЛГ» беседует с заведующей Мемориальным музеем «Творческая мастерская С.Т. Конёнкова» Светланой

Бобровой.

Светлана Леонидовна, расскажите немного об истории музея, в чём его уникальность?

Музей был основан в 1974 году к столетнему юбилею Сергея Тимофеевича Конёнкова. Это не только мастерская, но и дом, где скульптор провёл последние годы жизни. До 1934 года на этом месте стоял храм Дмитрия Солунского, после здесь был построен жилой дом, который называли «Домом под юбкой» - из-за фигуры балерины на угловой башне, которая до наших дней не сохранилась. Также, наверное, надо вспомнить, что до 1950-го года памятник Пушкину стоял в начале Тверского бульвара, практически напротив мастерской. Коненков поселился здесь в 1947 году, сам руководил строительством мастерской, делал чертежи, зарисовки интерьера. Московская мастерская является копией его мастерской в Нью-Йорке.

Несколько слов об экспозиции, какими работами музей особенно дорожит?

Основу музея составляет обширная коллекция работ американского периода. Прежде всего, это уникальная деревянная мебель, созданная Конёнковым в 1930-е годы в Нью-Йорке. Существует легенда, будто одна дама из клана Рокфеллеров захотела приобрести эту мебель: пришла в мастерскую со свитой и предложила Конёнкову незаполненную чековую книжку, чтобы он мог вписать любую сумму. Скульптор был в ярости, сказал, что это подарок жене, а подарок не продаётся.