Валерий Шамбаров - Антисоветчина, или Оборотни в Кремле Страница 32

Запад и антисоветчина

В Западной Европе в 1920-е гг. жизнь бурлила. Она переживала промышленный бум. Восстанавливалось хозяйство, подорванное войной. Местные воротилы реализовывали прибыли, полученные на армейских поставках и спекуляциях. Открывались новые фирмы, банки, строились предприятия. Военные заводы перешли на выпуск мирной продукции и заваливали рынок самыми современными по тому времени товарами – телефонами, радиоприемниками, холодильниками, автомобилями. Бум, как это бывает, порождал и кружил всевозможную «пену»: маклеров, деляг, жулье. Увеличивалось население городов. Война оторвала миллионы людей от привычных занятий, и далеко не все могли, да и хотели, возвращаться к прежним профессиям. В центры «цивилизации», где жизнь казалась богаче и ярче, текли эмигранты – русские, итальянцы, поляки, болгары, сербы.

Европейская «закулиса», оказавшаяся главной победительницей в войне, вовсю перестраивала жизнь на свой вкус, для своего удобства. Менялись моды, вкусы, нравы. И не только в России, но и на Западе крушилась христианская мораль. Разве что не силовыми методами. Широко пропагандировалось, что надо вознаградить себя за перенесенные лишения, страхи, «затягивание поясов». Что если уж уцелели в бойне, надо пользоваться всеми доступными благами. Веселись, пока живется. Европа расцветилась огнями реклам, увеселительных заведений и злачных мест на любой вкус и достаток. А средства масовой информации поддерживали соответствующий настрой, возводили удовольствия в главный смысл существования.

Если раньше «свободная любовь» процветала, но все же считалась делом неприличным, солидные обыватели смотрели на нее косо – то теперь она становилась нормой. Тем более, что миллионы мужчин погибли или были покалечены, женщин хватало в «избытке». Раньше только во Франции канканировали полуголые девицы, и это считалось очень «смелым», необычным, местной достопримечательностью. Теперь эротические клубы, театрики, варьете открывались в разных городах и странах, тешили публику косяками обнаженных тел, а в закрытых заведениях любители могли получить самые острые «изыски». Остатки христианской нравственности захлестывали и растворяли фрейдизм, экзистенциализм, неоязычество, антропософия и прочие «модные» теории. Классическую музыку забивал гром новых ритмов. На живопись и скульптуру обрушилась волна абстракции. Литература полезла в темные «глубины подсознания».

Сместились и прежние политические ориентиры. Франция все еще цеплялась за роль мирового «культурного» центра, европейского политического лидера. Хотя позиции ее значительно ослабли, ей все чаще приходилось пристраиваться в фарватере Англии. До войны основой французских международных игр был альянс с Россией. Теперь столь мощного партнера не было. И чтобы компенсировать это, Париж стал создавать «Малую Антанту» – взял под покровительство Польшу, Чехословакию, Румынию, которых, как считалось, можно использовать и против Советского Союза, и против Германии.

Разбогатели и расцвели страны, сохранявшие в войне нейтралитет: Голландия, Дания, Швеция, Швейцария. А Италия надорвалась. Коррупция власти, злоупотребления, экономические кризисы, разгул криминальных группировок привели к фашистской революции Муссолини, и он на первых порах довольно деятельно взялся наводить порядок. Англия в начале ХХ в. была главной конкуренткой и соперницей России – сейчас наша страна для нее опасности не представляла, и Британия громче всех выступала за расширение экономических и торговых связей с СССР. Потенциальной соперницей в Лондоне видели Францию – она по-прежнему считалась стратегической союзницей, но ее усиления англичане не желали и втайне играли против нее. Пусть и дальше остается «в хвосте» британской политики.

Ну а для Советского Союза главным стратегическим партнером стала Германия. Для немцев налаживание отношений с русскими было выходом из политической и экономической изоляции, в которой они очутились после поражения. Победители держали Германию на положении государства «второго сорта», стремились унизить на каждой международной конференции. Франция, понесшая наибольшие потери, наседала и давила на Берлин, выжимая огромные репарации. Когда кризис 1923 г. помешал немцам платить их, французы попытались в счет долга отобрать Саар и Рур, оккупировав их своими войсками. Аннексировать их помешали только англичане. Чувствуя заступничество Парижа, наглели поляки, предъявляя к Германии претензии.

И немцы опасались, что западные державы могут в один прекрасный момент попросту разделить их страну, как позже разделили Чехословакию. А демилитаризация Германии, сокращение ее вооруженных сил делали ее беззащитной даже против Польши. Советский Союз в подобной ситуации выглядел естественным союзником. Но и для пребывающей в разрухе России сотрудничество с Берлином выглядело выгодным. Контакты установились и экономические, и торговые, и военные. В 1922 г. был заключен Раппальский договор, восстановивший в полном объеме дипломатические связи. Причем нелишне отметить, что германским послом в Москве стал граф Брокдорф-Ранцау, который во время войны являлся послом в Дании – и курировал созданный в Копенгагене главный штаб Парвуса по подрывной работе против России, распределял финансы для революционеров, в том числе большевиков.

СССР помогал немцам обойти ограничения Версала. В Москве открылось неофициальное представительство германского рейхсвера, фирма ВИКО («Виртшафсконтор» – «Экономическая контора»). На советской территории были созданы совместные центры по обучению личного состава и испытаниям боевой техники – авиационный в Липецке, для танковых войск под Казанью, для химических войск под Саратовом. Германских офицеров принимали в советские училища и академии, проводились консультации командования Красной армии и рейхсвера, русские и немцы приглашали друг друга на маневры, учения.

С фирмой «Юнкерс» было заключено соглашение о создании авиазаводов в Филях и Харькове, они должны были стать совместными, в них участвовало и правительство Германии, вложившее 600 млн. марок. Велись переговоры о создании в России других военных предприятий – с германской фирмой «Альбатрос», промышленниками Бломом и Фоссом и др. С Круппом договаривались о совместном строительстве завода боеприпасов[57].

Впрочем, столь тесная «дружба» объяснялась не только совпадением интересов Германии и Советского Союза. Она совпадала и с интересами американской «закулисы». Бизнесмены США всячески внедрялись с советскую экономику и рынок, не желая проникновения в эти сферы британских и французских конкурентов. Помогли Москве выгнать и японцев – в 1922 г. на Вашингтонской конференции США, привлекая в союзники англичан, насели на Токио, добившись решения о выводе японских войск с Дальнего Востока. Но униженную и разгромленную Германию американцы не считали серьезной соперницей. Наоборот, она представлялась хорошим противовесом Британии и Франции. Вот и пусть Москва лучше сближается не с ними, а с Берлином.

Что же касается русских эмигрантов, то их положение в «веселой» Европе оставалось совсем не веселым. Бедствовали, устраивались на черных работах. Тем не менее противники большевиков не сложили оружия. Пытались продолжать борьбу хотя бы партизанскими, подпольными, террористическими методами. Но реальные ее успехи были практически нулевыми. Врангелевцы, Братство русской правды и другие организации засылали в Советский Союз группы офицеров, однако их сразу же вылавливали чекисты, уничтожали красноармейцы. А на большее возможностей у белогвардейцев не хватало.

В мае 1923 г. в Швейцарии сотрудниками Российского Красного Креста Конради и Полуниным был убит дипломат В.В. Воровский. Террористы выступали как одиночки, хотя на самом деле за ними стояли группировка А.И. Гучкова. Главной целью было устроить сенсационный судебный процесс, к делу подключили прекрасных адвокатов во главе с Т. Обером. И защита превратилась в обвинение большевиков. В ходе заседаний были представлены многочисленные свидетели и документальные доказательства зверств и преступлений во время гражданской войны. (На основе этих доказательств появились знаменитая работа С.П.Мельгунова «Красный террор в России»[105], книга Н.Д. Жевахова[58], ряд публикаций в прессе). Обвиняемые были с триумфом оправданы. Но толку было немного. Процесс Конради и Полунина стал не более чем однодневной сенсацией. После чего зарубежная пресса постаралась «затереть» информацию, переключив внимание читателей на другие темы. А западные правительства предпочли «не обратить внимания» на материалы процесса.

И все же у антисоветских эмигрантских организаций находились спонсоры, покровители. Но здесь можно выделить четкую закономерность. Всевозможные «левые» и «демократические» группировки получали помощь гораздо легче (а финансирование щедрее), чем монархисты и патриоты, а сепаратисты и националисты – чем сторонники «единой и неделимой». И причина в общем-то понятна. Запад оставался врагом России. Не «красной», не «белой», а России как таковой. Он признал Советское правительство, торговал с ним, однако вовсе не стал другом большевиков. Их всего лишь использовали для разрушения нашей державы, для откачки ее богатств. А если при этом возникала возможность добавить Советскому правительству дополнительные трудности, внести дестабилизацию, почему бы и нет? Но без масштабной гражданской войны, в которой большевики могут пасть, без образования фронтов, которые помешают иностранным державам торговать и получать концессии – а в «тлеющем» режиме.