Юрий Мухин - Кликуши голодомора Страница 32

А.П. Паршев доказательством того, что варяги — это франки, считает и согласование еще одной старинной единицы меры франков и русских: франкский модий (зерновая мера) равен русской полуосмине — обе эти емкости — примерно 52 литра. Но, во-первых, я эту полуосмину едва нашел, ее даже у Даля нет, т. е. к концу пользования своими системами мер русские полуосминой не пользовались вовсе. Действительно, это мера, как говорят, «ни два, ни полтора». Отмерять ею хлеб трудно, так как это приличный бочонок и вертеть его в руках будет тяжело (ржи в него входило почти 40 кг), а реально это всего полмешка. Отмерить полуосмину муки каравану купцов или ватаге варягов как питание на несколько дней пути можно, а для серьезных продаж или закладки на хранение (для счета) — мало. Кроме этого, если бы в основе русских мер был положен франкский модий, то тогда крупные единицы образовывались бы путем умножения на 10 или на 100. На что уж англичане привержены дюжине, но и у них 100 кубических футов составляют объёмную тонну, а 2 тонны — их ласт. А у нас все объемные единицы получены путем простого (на 2 и 3) деления, следовательно, эталоном был все же сам ласт.

К началу XX века и у нас ластом мало кто пользовался, нет его, к примеру, в разделе «Метрология русская» у Брокгауза и Ефрона, в «Настольной книге» он упомянут только в справочном метрологическом отделе, поэтому есть основания считать, что раньше ласт нашим предкам был важен, а затем существовал уже по традиции. Что же это все-таки за объем такой?

Подойдем к вопросу с другой стороны. Представим себя семьей хлебопашцев Киевской Руси дорюриковских времен. Живем на плодородном, почти степном черноземе, пашем землю, сеем пшеницу, пасем скот. Земли вокруг — навалом, паши — не хочу. И возникает вопрос, а сколько пахать-то?

Население городов незначительно, товарного хлеба ему много не продашь, торговые пути таковы, что хлебом торговать невозможно (морских путей нет, до портов добраться — по пути весь хлеб сам и съешь). Княжеская дружина — шайка разбойников — сама каждое лето ищет, кого бы в соседних странах пограбить и на свое содержание много хлеба не требует. Получается, что сеять хлеб в принципе нужно практически только для своей семьи. А какова она?

Наверное, она такая же, как и к началу XX века, когда в России еще не распространяли презервативы и не внушали необходимость сокращать семьи. К 1913 г., как дружно сообщают и «Настольная книга», и «География России», численность средней крестьянской семьи определялась в 6 человек (при трех работниках). А сколько нужно собственно хлеба для годового пропитания 6 человек? «География России» в этом вопросе тоже определенна — 12 пудов на душу. Но это в 1913 г., когда скота было уже мало (в 1913 г. крупного рогатого скота в России было на 29 % меньше, чем в 1870 г., а мелкого — на 51 %). А у нас в примере пастбищ много, скота мы держим, сколько хотим, и всю зиму едим мясо. Так что собственно хлеба нам нужно даже меньше, нежели крестьянину в начале XX века. Поэтому норму в 12 пудов на душу можно брать смело. Итого: нам нужно вырастить хлеба для питания 72 пуда на нашу среднюю семью.

Теперь возникает вопрос, а сколько нам нужно вспахать и засеять, чтобы на питание остались эти самые 72 пуда? Вопрос этот сложный по всем параметрам. К примеру, хотя бы потому, что меру земельной площади под посев — десятину — наши предки определяли явно не геометрией — не умножением сторон квадрата или прямоугольника. Складывается впечатление, что эти площади уже впоследствии были обмеряны и десятин в России оказалось столь много, что даже к моменту замены их на гектар какой-то общепринятой десятины еще не установили. Малая советская энциклопедия упоминает о таких: «Десятина— прежняя мера площади в 2400 саж.2 (60х40, 30х80 и др.). Введена в 1753. Кроме «казенной» Д. встречались: хозяйственная Д. — 3,200 саж.2 и 3600 саж.2, квадратная Д. — 2500 саж.2 (50х50) и др. В древней Руси землю мерили единицами посева или четями; в Д. считали 2 чети. Д. = 1,093 га».

За словами «и др.» крылась не только «экономическая» десятина в 2200 кв. сажен, но и сам подход русского крестьянина к мере земельной площади. Его эта площадь сама по себе не интересовала, его интересовало то, что он с этой площади может взять, и именно это было для него единицей измерения. Но Россия огромна, климат и земли резко отличны, и та единица, которую крестьянин обязан и хотел взять с земли, в разных районах могла быть получена с разных площадей, вот размер земельной площади и блуждал, отличаясь чуть ли не в два раза. Но название площади «десятина» русские сохранили с древности, а это больше, чем что-либо говорит о том, что мало-, бело- и великороссы — один народ. Однако в небольшой по своим размерам Киевской Руси, откуда мы все родом, эта десятина наверняка была в основном одинаковой, стандартизированной.

Поэтому, двигаясь дальше в своих рассуждениях, нам надо прикинуть, какой урожай мы с этой самой десятины собираемся снять? Конечно, нам бы хотелось какой-нибудь 100-пудовый урожай, ну а если Бог дождичка не пошлет? Поэтому, как люди здравомыслящие, мы будем делать расчет на минимальный урожай, а таким урожаем на Руси был урожай сам-три. «Настольная книга», критикуя классическое русское трехполье, пишет: «При таких условиях неудивительно, что урожаи в крестьянском трехпольном хозяйстве очень низки и обыкновенно не превышают сам-три для ржи и сам-два для овса». Овес — это, в общем-то, для лошадей, да и на корм он идет вместе с соломой. А для хлеба, как видите, минимум и в 1913 году был сам-три. Меньше — это уже недород.

«Сам» означает, во сколько раз взятый урожай превышает вес высеянных семян. Тут тоже для нас трудность, поскольку крестьяне заранее знают, что далеко не все высеянные ими семена дадут колос. «Настольная книга» по этому поводу пишет: «Густота посева, или сколько семян надо высевать на десятину, не бывает постоянной из года в год; она меняется, то есть семян надо сеять больше или меньше, смотря по качеству семян, то есть их всхожести, хозяйственной годности, по времени посева — при раннем меньше, чем при позднем, по почве — на богатой или влажной меньше, чем на бедной и сухой, по способу посева, словом, чем лучше окружающие условия и семена, тем реже надо сеять, и наоборот; ввиду сказанного, пользуясь нижеприводимой таблицей (не перепечатывается. — Ю.М.), надо, смотря по обстоятельствам, или прибавлять, или убавлять те числа, которые в таблице указаны; надо еще пояснить, что в таблице показано наименьшее и наибольшее количество семян, какое можно высевать, принимая в соображение, что всхожесть семян нормальная; при плохой всхожести нужно брать семян больше указанного».

А из таблицы на стр. 132–135 «Настольной книги» следует, что на казенную десятину озимой ржи надо высевать 8–11 четвериков, яровой ржи — от 6 до 9, пшеницы яровой — от 8 до 13, озимой — от 6 до 11, ячменя — от 6 до 11, гречихи — от 5 до 9. Четверик, напомню, это 1/8 четверти, он же, напомню, назывался еще и мерой, поскольку мера сыпучих тел реально являла собой с 1680 г. клейменую емкость в четверик (26,6 л) объема. Нормы даны для посева руками вразброс, при посеве сеялками они меньше на 20–30 %, но сеялок в то время не было.

И тут возникает вопрос, а как же мы узнаем, какой «сам» нашего урожая при таком разбросе количества высеваемого зерна? Ведь при посеве 13 мер пшеницы при урожае сам-два мы возьмем 26 мер, а при посеве 8 мер и при урожае сам-три мы возьмем всего 24. Эта неясность говорит о том, что существовала средняя норма высева, которой и считали урожай при любом посеве. Если мы подсчитаем среднее по всем видам хлеба, то получим, что это среднее посевное количество около 8 мер (четвериков). А 8 мер — это четверть. Отсюда следует, что физический смысл четверти — это норма высева семян на десятину.

Тогда и урожай сам-три являет собой объем в три четверти зерна с десятины. Одну четверть надо оставить на семена, на еду остаются две четверти, или 16 мер (четвериков). Мера, заполненная зернами яровой пшеницы, вмещает в себя 48 фунтов, или 1,20 пуда; озимой рожью — 46 фунтов (1,15 пуда). С одной десятины получим на еду 19,2 пуда пшеницы или 18,4 пуда ржи. И чтобы получить для еды 72 пуда на семью, нам нужно засеять пшеницей 3,75, а рожью 3,91 десятины. Округлим, естественно, в большую сторону. Получим 4 десятины, для засева которых требуется 4 четверти. Чувствуете, откуда произошло название наиболее употребимой русской хлебной единицы объема — четверть?

Московские и владимирские князья, сманивая крестьян на свои пустынные земли, давали им «семена и емена». А сколько это? На семена 4 четверти, на «емена» — 8 четвертей, в сумме 12 четвертей, или ласт. То есть ласт — это одновременно и минимально терпимый урожай, и те 24 мешка, которые осенью нужно внести в амбар, чтобы было и чем посеяться на будущую весну, и не голодать. Но Бог-то милостив — он пошлет и сам-пять, и сам-семь, тогда излишек хлеба по санному пути будет свезен и князю в Киев, и в Чернигов на базар. И вполне естественно, что ласт был той забытой единицей объема хлеба, которая единственно и имела смысл для крестьянина, поскольку касалась его жизни и смерти.