Владимир Губарев - Зарево над Припятью Страница 32

Во время этой "игры в жмурки" – поисков невидимого и, как потом оказалось, искривленного ствола – пришлось применить несколько методов разведки. Одпи позволили найти среднюю часть ствола, другие – нижнюю, третьи нужны были для проверки результатов.

Так, например, пробурив вспомогательную разведочную скважину, создали в почве переменный ток, причем некоторая часть общего тока замыкалась по стальной трубе, которой был облицован ствол. В результате в сложной конфигурации электромагнитного поля удалось обнаружить поле, созданное током в трубе. Тонкие измерения и точные расчеты позволили найти центр симметрии силовых линий магнитной составляющей поля и таким образом обнаружить среднюю часть аварийной скважины.

Но ее нижняя часть этим методом не обнаруживалась, так как находилась в слоях, плохо проводящих ток, найти нижнюю часть ствола удалось чувствительным магнитометром – стальная труба намагнитилась в поле Земли и стала большим вертикальным магнитом. Измерения постоянного магнитного поля дали лишь приближенный результат, и поэтому весьма полезным оказался еще один источник информации – звук. Газ, входя в скважину и двигаясь по ней, шумит подобно тому, как шумит вода в водопроводных трубах. Замерили уровень шумов, определили форму звукового поля и таким образом уточнили результаты магнитометрических измерений.

После большого числа кропотливых экспериментов и расчетов геофизики назвали точные «координаты» пылающей скважины…"

Геофизики «искали» ствол скважины, а в Государственном проектном институте сотрудники уже готовились к необычной командировке. Они разработали проект гашения фонтана с помощью… подземного ядерного взрыва.

У одного из руководителей нашей атомной промышленности возникла дерзкая идея. Настолько дерзкая, что многим она показалась несбыточной, фантастической.

Огромный опыт и знания этого человека, его увлеченность и уверенность в успехе убедили многих. А когда под идею подвели точную базу, стало ясно, что именно подземный ядерный взрыв – единственный выход из создавшегося положения.

Разбушевавшегося газового исполина можно укротить лишь силой. И эта сила – ядерный взрыв!

…Ночью фонтан очень красив. Можно часами сидеть напротив него и смотреть на огонь, который завораживает, притягивает.

На песке мелькают причудливые тени. Это порывы ветра разрывают пламя и придают ему прихотливые очертания.

Песок шуршит. Пытаешься приглядеться, но глаза уже ослеплены пламенем. А шуршит, наверное, ящерица. Говорят, что ночью вся живность, обитающая в лощине, сползается сюда, к фонтану, чтобы погреться у этого гигантского костра.

Какие шорохи? Какая ящерица? Ведь, кроме рева этого взбесившегося подземного чудовища, ничего не слышно. Просто я еще не успел забыть, как шуршит песок, как звенит весенний ручеек, размывший корочку льда.

– Десять лет жизни отдал бы, чтобы сейчас хотя бы пять минут побыть в тишине, – сказал мне днем геолог. – Уже не представляю, что она существует…

Заснуть невозможно. И не столько из-за рева этой естественной газовой турбины. К нему все-таки привыкаешь… Ведь завтра в 11 утра все должно быть кончено. Прошло 1063 дня власти фонтана. Три года он демонстрировал людям свой характер. Завтра – последняя схватка. Так решила государственная комиссия.

Заседание было очень долгим. Присутствовали члены правительства Узбекской ССР, руководители министерств и ведомств, геологи, газовики, бурильщики, физики. И конечно, проектировщики. К ним было больше всего вопросов. Самых разных, простых и сложных.

В перерыве я подошел к главному инженеру проекта.

– Сейчас… одну минуту, – он налил в стакан нарзана и залпом выпил. Потом налил еще. На лбу выступили крошечные капельки пота. – Это последняя проверка, самая последняя, – сказал он. отдышавшись, – и мы словно студенты на экзамене. И тройку получить нельзя, – неожиданно рассмеялся он, – только "отлично", а экзаменаторы, сами видите, строгие. Все проверяют.

– Очень уж необычно…

– Вот именно, – перебил главный инженер, – бьем по фонтану взрывом. Он должен сплюнуть скважину, сдвинуть пласты, перекрыть фонтан.

Председатель госкомиссии постучал авторучкой по графину:

– Заседание продолжается.

Главный инженер неожиданно подмигнул мне:

– Сдадим на "отлично", не беспокойтесь.

– Ни пуха…

– Тсс, – он прижал палец к губам и тихо добавил: – Не заставляйте посылать прессу "к черту"…

– Разрешите доложить о результатах генеральной репетиции, – начал председатель. – Она показала, что все службы подготовлены к завершающему этапу. У меня замечаний нет…

В эту ночь я провел возле фонтана почти два часа.

Внизу, глубоко под землей, ядерный контейнер. Он ждет, когда будет отдан приказ.

…Как-то мног о лет назад я смотрел фильм, который рассказывал о трагедии Хиросимы и Нагасаки, об американских взрывах в Тихом океане. Фильм многое позволяет не только представить, но и увидеть. И смертоносный гриб, взметнувшийся над океаном, и обожженные лица людей, и тени на стенах развалившихся домов – все, что осталось от мужчин, женщин и детей, и башни танков, беспорядочно катившиеся по земле, и многое другое. Тогда, в кинозале, я почувствовал, как во мне поднимается негодование, ненависть перемешивается со страхом перед ядерным чудовищем, которое уничтожило тысячи ни в чем не повинных людей.

И вот иод нами лежит ядерный заряд. В принципе тот же самый, но в нем все другое. Он мне друг, а не враг.

Он помогает мне, человеку, он защищает меня от стихии.

Наконец, он заботится обо мне, обо всех нас, потому чти он должен сберечь народное добро, которое горит сейчас в этом фонтане.

На глубине двух с лишним километров гигантское месторождение газа. Оно погибло бы, если б не было этого мирного ядерного заряда…

Утро. Надеваем белые рубашки, галстуки.

Может, со стороны это выглядит и нелепо – царство тушканчиков и… галстуки. Но сегодня праздник.

8.00. Удаляемся из зоны.

Кабель, который соединяет ядерное устройство и автоматику, разъединен в двух местах. Вначале стоит выключатель, а потом часовой механизм. Подрывники замыкают цепь и включают часовой механизм. Он начинает отсчитывать время.

9.00. Председателю государственной комиссии докладывают о готовности различные службы. В том числе звучит короткий рапорт подрывников:

– Автоматика подрыва полностью подготовлена. Часовые механизмы запущены!

В воздух взмывает вертолет. Последний облет района.

Предохранительный часовой механизм сработал. На командный пункт пришел сигнал, что линия подрыва включена, значит, теперь ядерное устройство и автоматика образуют единое целое.

10.50. Председатель государственной комиссии отдает прхгсаз:

– Включить программный автомат!

С наблюдательного пункта отлично видна лощина, ажурные буровые вышки и язык огня между ними.

Ставлю на скамейку коробок опичек. Интересно, упадет ли?

Вертолет висит почти над нами. Кинооператор уже прильгул к камере.

– Ноль!!

Коробок слетел на песок.

А фонтан горит. Секунда, другая, третья… Горит, Я вижу, как бледнеет лицо главного инженера.

Горит!

Над пустыней все тот же рев газового исполина.

Горит!!

Я закрыл глаза. Что за наваждение?

Вновь открыл. И тут же крик:

– Смотрите, погас!

Факела нет. Вышки, лощина, домики – все есть, а факела нет. Невероятно! Нет факела, а был ли он вообще? Вокруг тишина. Такая тишина, что больно в ушах.

А может быть, вчерашнее – это сон? И зарево над Бухарой, и подземный гул, и разорванные в клочья трубы – долгий кошмарный сон?

Рядом плачет геолог, тот самый, что так жаждал тишины. Вокруг радостные, счастливые лица, а он плачет.

Наверное, ревет еще этот фонтан в его уставшей голове…

– Ну и волновался же! – подходит главный инженер. – Не мог фонтан мгновенно задохнуться, вот и выгорал несколько секунд. – И он пошел дальше, рассказывая другим, почему не сразу сдался газовый исполин.

Он словно оправдывался перед нами…

Фонтана нет. И это не мираж. Кратер скважины еще раскален, дышит теплом, к нему не подойдешь. Но металлические труоы уже остыли…

Это произошло в пятницу 30 сентября 1966 года неподалеку от Бухары…

Записка из зала. "Знаю, что вы бывали на мирных ядерных взрывах, читал репортажи. Но разве это имеет отношение к событиям в Чернобыле?"

На мой взгляд, да. И не только мирные взрывы, но и опасность других тех, которые могут привести к ядерной зиме на планете.

Об этом чуть позже…

5. Чернобыль. Месяц после аварии

В Чернобыле соловьи будто торопятся проводить оставшиеся весенние дни, столь щедрые на солнце и тепло. Соловьиные концерты над Припятью не прекращаются ни днем, ни ночью. Интересно, а тогда, в начале мая, пели соловьи?

– Разве до них было… – заметил дозиметрист, который тщательно «осматривал» наши куртки, брюки и ботинки.