Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 19 2015) Страница 32

Безусловно, подлила керосину в огонь вражды и уничижительная критика Шолоховым литературных способностей Солженицына в этом же письме. В частности, о пьесе «Пир победителей» он писал: «Что касается формы пьесы, то она беспомощна и неумна. Можно ли о трагедийных событиях писать в оперативном (наверное, всё же «в опереточном». – А.В. ) стиле, да ещё виршами, такими примитивными и слабенькими, каких избегали в своё время даже одержимые поэтической чесоткой гимназисты былых времён? О содержании и говорить нечего». Думаю, оценка эта стала известна Солженицыну, поскольку он знал о предложении Шолохова исключить его из Союза писателей.

Вполне понятна и ответная неприязнь Солженицына к Шолохову, но в ней, однако, есть некая загадка. В самом деле: если борьбу Солженицына с советской властью и Союзом писателей не поддерживали даже Твардовский и его либеральное окружение, то не мог же Солженицын всерьёз надеяться, что её поддержит более «консервативный» Шолохов? Здесь надо вспомнить о писательских амбициях Солженицына, который, по словам Е.С. Булгаковой, считал своим «старшим братом» самого М.А. Булгакова (Палиевский Пётр. Что проявило время // «ЛГ», 2008, № 50). Но утвердиться в качестве первого русского писателя своей эпохи Солженицыну, видимо, мешал Шолохов – автор одного из лучших романов ХХ в., первый советский лауреат Нобелевской премии по литературе. Причём если Шолохов-романист пожинал плоды заслуженной литературной славы, то появившиеся сначала в «самиздате», а потом и в «тамиздате» (т.е. на Западе) небезынтересные и политически острые на тот момент романы Солженицына («Раковой корпус», «В круге первом») в художественном смысле не выдерживали, конечно, сравнения с «ТД».

Не исключено, что именно опасение остаться в истории литературы «вторым номером» после Шолохова, в тени «ТД», и привело Солженицына к «сальеристскому» решению морально дезавуировать, «отменить» Шолохова как писателя. Для этого он выбрал два основных пути: поддержал старинную сплетню о присвоении Шолоховым рукописи «ТД» и всячески пытался принизить значение остального творчества Шолохова, главным образом «Поднятой целины» (далее – «ПЦ»).

Именно Солженицын оказал всемерную поддержку и помощь И.Н. Медведевой-Томашевской (псевдоним – Д*) в работе над книгой «Стремя «Тихого Дона», где на уровне вульгарного литературоведения рассматривалась возможность, что первая половина «ТД» принадлежит перу известного до революции донского писателя Ф.Д. Крюкова, написал к ней апологетическое предисловие и помог опубликовать за границей. Осведомлённый в тонкостях психологической войны Григорий Климов оспаривал утверждение Солженицына, что Д* работала «бескорыстно»: «Году этак в 1969 среди кандидатов на докторскую степень в области русской литературы ходило заманчивое предложение: стипендия в 5000 долларов. Но при этом маленький «соцзаказ» – требуется доказать, что Шолохов НЕ автор «Тихого Дона». Кто-то соблазнился, сидел и копался в этой области. Потом эту диссертацию пустили под маркой анонимного «советского литературоведа Д.», который сразу же сыграл в ящик. А для пущей важности расписаться под этим дали Солженицыну. Типичная фальшивка психологической войны. Ведь я сам работал в области этой психвойны и мог бы накатать целую диссертацию о таких фальшивках».

Поскольку действие «ТД» переваливает за 1920 год, когда умер Крюков, Солженицын вынужден был поддержать анекдотическую версию С.П. Старикова, что «ТД» «дописал» после Крюкова тесть Шолохова Пётр Громославский. Понимая, однако, что Крюков – довольно слабая кандидатура на роль «первого автора» «ТД», Солженицын выдвинул ещё одну, безымянную: «Не могу абсолютно уверенно исключить, что – был, жил, никогда публично не проявленный, оставшийся всем не известен, в Гражданскую войну расцветший и вослед за ней погибший ещё один донской литературный гений…» Был, жил… какая-то несолидная аргументация для писателя такого уровня, как Солженицын.

Повторяя доводы о «плагиате» Шолохова, высказанные ещё в ноябре 1928 г. писателем-рапповцем Феоктистом Березовским в беседе с Е.Г. Левицкой, Солженицын, по сути, добавляет от себя («Невырванная тайна», «Бодался телёнок с дубом») лишь один: такой правоверный коммунист, как Шолохов, не мог создать отнюдь не лояльный к коммунизму роман «ТД». Говоря о Шолохове в своих статьях и выступлениях, Солженицын либо прибегает к передержкам, либо пользуется весьма недостоверной информацией о его жизни и творчестве.

В предисловии к книге Д* Солженицын безосновательно ссылается на исследования Г.С. Ермолаева, поскольку, в отличие от него, не читал отчаянно смелых писем Шолохова Сталину и Горькому 30-х годов. Отсюда ложный вывод, будто Шолохов «до сегодня остался верен психологии продотрядов и ЧОНа». Солженицын искажает содержание статьи Ермолаева «Политическая правка «Тихого Дона», когда пишет: «А ещё удивляет, что Шолохов в течение лет давал согласие на многочисленные беспринципные правки «Тихого Дона», ибо Ермолаев постоянно подчёркивает в этой статье, что Шолохов дважды, в книжных изданиях «ТД» 1933 и 1956 гг., убирал «многочисленные беспринципные правки», внесённые без его согласия редакторами журнала «Октябрь» в 1932 г. и ответственным редактором К. Потаповым в книжном издании 1953 г. Более того, Шолохов добился, чтобы сокращённые редакторами «Октября» куски 3-й книги «ТД» были напечатаны отдельной журнальной подачей («Октябрь», 1932, май–июнь) – случай уникальный в советской литературе.

Другой пример произвольной трактовки Солженицыным фактов: «А вскоре (речь идёт о 1929 г. – А.В. ) и сам непререкаемый Сталин назвал Шолохова «знаменитым писателем нашего времени». Не поспоришь». Но никакого спора не было и в принципе не предполагалось. Фразу, о которой пишет Солженицын, Сталин употребил в письме Ф. Кону от 9.VII.1929, напечатанном лишь… в декабре 1949-го, в 12-м томе собрания сочинений Сталина. Однако оно никак не способствовало укреплению литературных позиций Шолохова: наоборот, поскольку дальше Сталин писал о «ряде грубейших ошибок и прямо неверных сведений насчёт Сырцова, Подтёлкова, Кривошлыкова и др.» в «ТД». Публикация этого письма остановила на три с половиной года переиздание всех произведений «знаменитого писателя нашего времени»!

Столь же несправедливы и облыжны обвинения Солженицына в «бесстыдно-пропагандистском», «бессовестно-клеветническом» характере «ПЦ» Шолохова («По донскому разбору»). По утверждению Солженицына, Шолохов «ни словом, ни теньюшкой» не даёт знать в романе о Вёшенском антибольшевистском восстании 1919 г. Это неправда, – например, в главе XII 1-й книги «ПЦ» оно упоминается дважды: «С кольями бы пошли, как вёшенцы в девятнадцатом году!»; «Но только теперь казаки стали учёные. Их бивали смертно за восстания».

О раскулачивании в «ПЦ» Солженицын писал: «…весело вышвыривают в феврале семьи с младенцами из обжитых домов, и автор не упоминает лишних подробностей: куда? каким образом? где конвой, этап?» Солженицын не обратил внимания или проигнорировал, что эти же вопросы задаёт в «ПЦ» райуполномоченный ГПУ Захарченко первому секретарю райкома: «Куда их девать? Из округа ничего нет. Под них эшелоны нужны. На чём их отправлять, куда отправлять?» Растерянность Захарченко объясняется тем, что раскулаченные из Гремячьего Лога – первые в районе. Что же касается остальных «лишних подробностей», то всем читателям «ПЦ», исключая почему-то Солженицына, они хорошо известны: раскулаченных отправили из Гремячьего Лога колхозными подводами в райцентр, а потом они (во всяком случае, Дамасковы) оказались в Котласе Коми АССР, где Дамасков-старший вскоре умер от «внутреннего воспаления». Само же раскулачивание, судя по известной реакции Андрея Размётнова в главе IX 1-й книги «ПЦ», происходило не так уж «весело», как полагает Солженицын: «У Гаева детей одиннадцать штук! Пришли мы – как они взъюжились, шапку схватывает! На мне ажник волос ворохнулся!»

Иногда бездоказательность обвинений Солженицына в адрес «ПЦ» Шолохова принимает совсем уж грубый характер: так, пишет он о том, что в «ПЦ» нет «ни строчки» о возможности отъёма государством хлеба у колхозников. Как же нет, если именно на этой возможности основана интрига не одной, а даже нескольких глав 1-й книги «ПЦ»? Ярче всего подобные опасения были выражены середняком Банником в главе XXIV 1-й книги: «Соберёте хлебец, а потом его на пароходы да в чужие земли? Антанабили покупать, чтобы партийные со своими стрижеными бабами катались?»

Безусловно, по «ПЦ» видно, что она написана человеком, в 1930–1932 гг. являвшимся кандидатом в члены компартии, а с 1939 г. – делегатом всех партсъездов. Но всё равно это было достаточно острое по тем временам и уж точно не «бессовестно-клеветническое» произведение. Большинство претензий к Шолохову, как мы видим, вымышлены Солженицыным. Цель таких довольно топорно сработанных «разоблачений» ясна: он хотел показать, что автор «бесстыдно-пропагандистской» «ПЦ» никак не мог написать правдивого «ТД». При этом Солженицын особо подчёркивал: «…не хранятся ни в одном архиве, никому никогда не предъявлены, не показаны черновики и рукописи романа» («Невырванная тайна»).