Аб Мише - ШОА. Ядовитая триада Страница 32

В самый раз процитировать Гитлера, доверительно сообщившего собеседнику в откровенном разговоре: "Какое счастье для правителей, что люди не мыслят". И он же: "Я знаю не хуже интеллигентов, этих великих умников, что с научной точки зрения никакой расы в природе не существует. Но нельзя успешно культивировать породу, не прибегая к понятию "раса". А я как политик нуждаюсь в понятии, которое позволило бы мне разрушить существующий строй, создать новый режим и подвести под него идейную базу" [цит. по 54, 89].

Став расовым, антисемитизм оформился окончательно. Древний ксенофоб еврея-чужака может допустить на свой порог, если он полезен или симпатичен ("Хоть еврей, но хороший человек"). Средневековый юдофоб потерпит еврея даже в гостиной, пусть лишь примет религию хозяина: подладился чужак, стал сколько-то своим. В обоих случаях убивать необязательно. Для современного расового антисемита еврей - неизменно враждебное существо, его кровь несёт в себе неистребимые гены Зла, его надо только уничтожить.

А поскольку ядовитая та кровь переходит по наследству, следует истребить детей, внуков, правнуков, полукровок, четвертькровок - всех носителей страшной заразы.

Германии расистский миф пришёлся как никому другому. Издавна сидело в немецком сознании: древние германцы - не испорченные античной цивилизацией лесные жители, воины, арийцы, могучие и детски-прямодушные, простые, как дубина. С конца средневековья англичане гордились своим общественным устройством, либерализмом, государством. Немцам, жителям лоскутной страны, гордиться было нечем, кроме легендарного прошлого, кроме "корней" и "почвы" (важнейшие понятия немецкого романтизма). Когда же немцы одолели беспорядок удельных владений и "железный канцлер" Бисмарк сделал их, наконец, империей, - романтический дух превосходства ещё более укрепился сознанием собственной силы, добротности, дисциплины, ума - всё наличествовало в Германии, великой державе Европы. Немцев не надо было привораживать к идее их расового превосходства, они нуждались только в напоминании.

Миллионы немецких крестьян, хлынув за благами капитализма в города, разменяли привычную надёжность сельской жизни и дедовских обычаев на шум и дым города, где опорой их обескураженного духа стали патриотические заклинания, замешенные на поэтике тевтонских мифов. Толпами этих свежеиспечённых пролетариев и мелких буржуа творилась новая германская нация.

Расисты ловко подцепили к своему агитационному поезду локомотив наимоднейшего в ту пору ницшеанства. Представление Ф. Ницше о "сверхчеловеке" - носителе свободы духа, творце и прирождённом властителе было истолковано как учение о высшей расе, призванной руководить толпой слабых. Из работ Ницше юдофобы вылущили обвинение евреев в создании христианской морали, расслабляющей "сверхчеловека", самого этого ницшевского "сверхчеловека" они подменили "сверхнемцем". Вылепился облик нового Ницше - антисемита, расиста. А Ницше-то в 1878 г., раздумывая о становлении европейских государств и будущем смешении народов Европы, писал: "Вся проблема евреев имеет место лишь в пределах национальных государств, так как здесь их активность и высшая интеллигентность, их от поколения к поколению накоплявшийся в школе страдания капитал ума и воли должны всюду получить перевес и возбуждать зависть и ненависть; поэтому во всех теперешних нациях... распространяется литературное бесчинство казнить евреев как козлов отпущения за всевозможные внешние и внутренние бедствия. [При будущем] создании возможно крепкой смешанной европейской расы еврей будет столь же пригодным и желательным ингредиентом, как и всякий другой национальный остаток...

<...>

Я хотел бы знать, сколько снисхождения следует оказать в общем итоге народу, который, не без нашей совокупной вины, имел наиболее многострадальную историю среди всех народов и которому мы обязаны самым благородным человеком (Христом), самым чистым мудрецом (Спинозой), самой могущественной Книгой и самым влиятельным нравственным законом в мире. Сверх того: в самую темную пору средневековья, когда азиатские тучи тяжело облегли Европу, именно иудейские вольнодумцы, ученые и врачи удержали знамя просвещения и духовной независимости под жесточайшим личным гнетом и защитили Европу против Азии..." [72, запись 475]. Антисемитам эти слова были ни к чему. Вскоре великого философа назовут предтечей гитлеризма.

Счесть именно евреев низшей и зловредной расой напрашивалось само собой: антисемитизм в Германии конца XIX столетия бойко наращивал мускулы. На крыльях равноправия немецкие евреи воспаряли в экономике и обществе, а ведомый интеллигентными юдофобами (философы-гегельянцы впереди прочих) рядовой немец бдительно высматривал еврейские группы финансистов, промышленников, социалистов, журналистов и по давней привычке огульно клеймил всех евреев одновременно и "банковской кликой", и эксплуататорами, и бунтарями, и клеветниками.

В 1879 г. В. Марр основал "Антисемитскую лигу". Школьный учитель Б. Фёрстер, поклонник Р. Вагнера (и зять Ф. Ницше, порвавшего с Вагнером из-за его антисемитизма), в 1880 г. за несколько недель собрал почти четверть миллиона подписей, в большинстве студенческих, под своим призывом переписать евреев Германии и выбросить их из общественной службы и системы образования. Студенты изгоняли евреев из своих объединений. "Антисемитская народная партия" с 1890-го по 1893 г. нарастила число своих сторонников на парламентских выборах до двухсот шестидесяти тысяч голосов и провела в Рейхстаг шестнадцать депутатов. Юдофобы выходили и на международную арену: антиеврейский конгресс в Дрездене (1882 г.) собрал 300 делегатов из Германии, Австро-Венгрии и Прибалтики.

В 1880-1881 гг. разыгрались беспорядки: в Берлине бандиты громили витрины еврейских магазинов, избивали прохожих евреев, в провинции поджигали синагоги. Антисемитизм, разворачиваясь в уголовщину, настолько угрожал общественным устоям, что в 1891 г. при участии авторитетнейших немцев берлинского бургомистра Функа фон Дессау, историка Теодора Моммзена и биолога Рудольфа Вирхова возникла "Ассоциация защиты от антисемитизма", объявившая, правда (видимо, в угоду толпе), своей целью не защиту евреев, а улучшение политической обстановки в Германии.

Деятельность "Ассоциации", а в куда большей степени переключение народного интереса на обострившееся в конце века соперничество Германии с европейскими державами несколько снизили антисемитские настроения, но общий фон исчезнуть не мог, как ни старались немецкие евреи выказать верность любимой родине. В годы Первой мировой войны немцы распевали "Песнь ненависти к Англии" на слова еврея Эрнста Лиссбауэра, лично награждённого за песню кайзером Вильгельмом II; крещёный еврей Фриц Габер разрабатывал химическое оружие; еврей Вальтер Ратенау наладил военную экономику - что и кого убеждало?..

Еврей Вальтер Ратенау был пламенный немец. С истинно еврейским самоуничижением он противополагал евреям - слабой расе мужественную благородную немецкую расу. В сочинении "Критика современности" (1912 г.) он писал, что западноевропейские страны, и в первую очередь Германия, благодаря малому разбавлению арийской крови примесями стали "центром мира и школой культуры". Начало истории Европы выглядело в писаниях Ратенау так: "На севере родился прекрасный белокурый народ... Он распространялся к югу. Каждая миграция - завоевание, каждое завоевание улучшает нравы и обогащает цивилизацию" - это он о немцах [66, 346-7].

Промышленник, изобретатель, администратор, дипломат, писатель, философ - все таланты свои Ратенау отдал обожаемой стране. В годы Первой мировой войны он реорганизовал государственное хозяйство, обеспечив военные нужды. После войны в побеждённой разорённой Германии Ратенау - экономический советник канцлера, потом министр иностранных дел; он вывел страну из международной изоляции, облегчил выплату долгов странам-победителям. Некий офицер-немец отреагировал: "Даже если бы Ратенау был нашим спасителем, для немецкого народа было бы позором оказаться спасённым семитом" [38, 307].

Националистическая пресса в 1921 году называла деятельность Ратенау "сатанинской". Его шельмовали как пособника революций. В одном издании "Протоколов сионских мудрецов" упоминался берлинский дом отца Ратенау, окружённый бордюром из шестидесяти шести вазочек, они по уверению издателя "Протоколов" символизировали шестьдесят шесть блюд с головами монархов, отрубленными евреями для кровавых жертвоприношений, - издатель увязывал тут убийство большевиками русского царя и падение германского кайзера, чьим советником был коварный Ратенау-отец.

Сын того пуще злодей. Вальтер Ратенау в одной из своих статей написал об экономике Европы: "Триста человек, которые знают друг друга, вершат экономические судьбы континента..." Об евреях речь вообще не шла, но кто-то, кажется, гордость немецкой армии генерал Людендорф, догадался, что эти триста - еврейское тайное правительство. Юдофобы сообразили, что Ратенау, знающий численность правительства, не иначе как сам его участник. Пресса подхватила: "Имя главного преступника, поработившего нашу экономику, - Ратенау... Господство над производительным трудом всех народов на Земле все больше и больше переходит в руки тех трехсот, которые в соответствии с тайными советами Ратенау и направляют мировую историю, тех трехсот... одним из которых является он сам..." [цит. по 62].