Сергей Кормилицын - Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить Страница 33

К тому же в реальных боевых условиях ритуальная сторона отошла на задний план, позволяя убедиться, что элитарность этих подразделений заключалась не только в умении маршировать, высоко поднимая ноги в лакированных сапогах, но и в умении достойно противостоять такому серьезному противнику, каким стала Красная Армия к концу войны. Есть сведения об одном из полков СС, успешно удерживавшем позиции во время отступления немецких войск из-под Москвы, несмотря на то что его состав сократился до тридцати с небольшим человек. Это был в высшей степени достойный противник, достойный уважения хотя бы за стойкость в бою и, разумеется, заслуживший по этой же причине непримиримую ненависть со стороны как советских солдат, так и союзников, не раз и не два несших тяжелейшие потери там, где по всем расчетам их не должно было быть.

Естественно, раз уж речь зашла о ненависти, необходимо упомянуть об истребительных подразделениях, созданных для борьбы с партизанским движением на оккупированных территориях и местным сопротивлением. Методы борьбы, применявшиеся ими, отнюдь не вписываются в концепцию «джентльменской войны» – это был неприкрытый террор и карательные акции, однако стоит согласиться с тем, что к войне «по правилам» не была склонна ни одна из сторон. Часто действия как партизан, так и спецподразделений, направленных на борьбу с ними, внешне выглядели как адекватная реакция на операции друг друга.

С одной стороны, признаем: мы мало что знаем о том, что происходило на оккупированных территориях. Отечественный пропагандистский аппарат работал на полную катушку, преобразуя историю войны в угодную руководителям советского режима форму, так что теперь, по прошествии лет, отличить, где правда, а где выдумка пропагандистов, просто нереально. Очевидцы в большинстве своем умерли или достигли такого возраста, когда их свидетельства всерьез не воспринимаются, документов не осталось, а любая попытка докопаться до правды упирается в обвинения в святотатстве и непочтительности к памяти предков. Остается только, пожимая плечами, вспомнить старую фразу о том, что война – это война, и, опасаясь погрешить против истины или наступить кому-нибудь на больную мозоль, перестать раздумывать над тем, на чьем счету больше смертей. Отметим только, что по жестокости по отношению к местному населению отечественные спецподразделения, вступавшие на освобожденные от оккупантов территории, подчас превосходили немцев.

Но с другой стороны, нельзя не согласиться с тем, что само наличие истребительных подразделений в составе войск СС бросает весьма серьезную тень на гвардию: сложно представить себе гвардейцев в роли карателей. Поэтому необходимо напомнить, что истребительные подразделения редко комплектовались солдатами и офицерами из пехотных полков СС и никогда не формировались по добровольческому признаку: эсэсовцы всеми силами старались избежать службы в эйнзатц-группах, так как считали это противоречащим понятиям о чести гвардейца. И истребительные полки формировались из кадров охранных подразделений «Мертвая голова» и из числа местных полицейских. Так что в общем и целом можно говорить о том, что гвардейские подразделения к действиям эйнзатц-групп отношения не имеют. Мало того, служба в такого рода войсках была бы для кадрового эсэсовца несмываемым пятном на репутации. Не официально – просто на уровне отношений с товарищами. Выход из этого положения был бы только один – узаконенное Гиммлером самоубийство – единственное средство себя в какой-то мере обелить.

К слову: такой внутренний кодекс чести СС, не зафиксированный ни в одном уставе, вообще не нашедший отражения на бумаге, был оборотной стороной элитарности. В этом было одно из отличий гвардии от армии. Эсэсовские подразделения могли попросту отказаться выполнять приказы, которые, по мнению солдат и офицеров, были недостойны, бесчестны. Слепого и нерассуждающего подчинения от них, в отличие от солдат вермахта, было не добиться. Что не мешало им оставаться верными присяге и долгу.

Отдельного упоминания заслуживает и особая атмосфера, царившая в гвардейских подразделениях, заметно отличавшая их от любого серомундирного полка. Дело в том, что их унтер-офицерский и офицерский корпус сменялся с весьма неприятной динамикой: части войск СС использовались для особо сложных операций, там, где вермахт ничего не мог сделать, для «латания дыр» на фронте, закрыть которые ОКВ своими силами было не в силах. Это были полки и бригады, способные выполнить практически любую, в том числе и почти неосуществимую, тактическую задачу. Поэтому офицеров и унтеров, кодекс чести которых не позволял им следовать иной модели поведения, как быть впереди, рядом с солдатами, выбивали, как говорится, на раз. А значит – возможности для карьерного роста в пределах частей СС были открыты для каждого. Как следствие – и отношения между офицерами, унтерами и рядовыми отличались от традиционных вермахтовских. Были, с одной стороны, гораздо более близки к духу боевого товарищества, а с другой – необычайно высок был авторитет офицерского состава. Офицеры и унтер-офицеры поднимали солдат в атаку не только приказами, но и личным примером. Играл свою роль пресловутый «фюрер-принцип».[50] Это, естественно, не отменяло внутренней дисциплины и субординации, однако делало подразделения войск СС более сплоченными, гибкими, не настолько закосневшими в ущерб делу в традициях чинопочитания.

Гвардейские части даже отступать старались организованно, оставляя за спиной не братские могилы, а именные захоронения: им и в голову не могло прийти, что они не вернутся за своими мертвыми

У этого явления была, впрочем, и оборотная сторона – необычайно высокие потери среди гвардейцев. За время Второй мировой войны части войск СС потеряли убитыми более 250 000 человек. В том числе – 24 генерала, что для вермахта было просто невероятным. Число раненых в войсках СС к маю 1945 года составило 400 000 человек. Это при том, что многие получали ранения неоднократно, но возвращались в строй. Как следствие, «из оборота» исчезали носители необходимых Германии чистых арийских генов, что было просто гибельно для планов нордификации[51] германского народа. Последствия этих потерь ужасали приверженцев расового учения и заставляли их принимать экстраординарные меры для того, чтобы хоть как-то их компенсировать.

Ставка на детей, или О демографии, лучшем подарке вождю и больших планах на будущее

Maedchen, mach die Beine breit, – Fuehrer braucht die Soldaten!

Для того чтобы компенсировать военные потери среди носителей «правильных» генов, национал-социалистам пришлось предпринять воистину титанические усилия. Ведь для начала необходимо было отказаться от моральных норм, сложившихся за столетия господства христианства, а для этого следовало преодолеть противодействие церкви и общественного мнения. Конечно, 1920-1930-е годы – время более вольных, чем некогда, нравов, но новинки типа выдуманной в СССР «теории стакана воды» в Германии никогда не приживались. А в планах Генриха Гиммлера было нечто, способное шокировать общественное мнение не меньше, чем эта теория. Планировалось узаконить внебрачные связи и, мало того, активно их пропагандировать. Если, конечно, речь идет о внебрачных связях представителей «чистой» расы, от которых родится арийское потомство.

«Дети – вот в чем наше спасение! – заявлял Адольф Гитлер. – Пусть даже эта война будет стоить нам четверть миллиона убитых и 100 000 инвалидов, все равно немецкий народ сумеет компенсировать эти потери, ибо с момента взятия нами власти рождаемость превышает смертность. Потери будут восстановлены в многократно превосходящем их объеме в поселениях для чистокровных немцев, которые я создам на Востоке. Я счел бы преступлением проливать кровь только лишь ради возможности по-капиталистически эксплуатировать природные ресурсы. Право на землю, согласно вечному закону природы, принадлежит тому, кто завоевал ее, исходя из того, что старые границы сдерживали рост численности народа. И то, что у нас есть дети, которые хотят жить, оправдывает наши притязания на вновь завоеванные восточные территории».

Генрих Гиммлер воспринимал подобные слова вождя как непосредственное руководство к действию. Он призывал вдов солдат и офицеров СС рожать детей от боевых товарищей погибших супругов, обещая, что СС возьмет на себя все расходы по образованию и воспитанию такого потомства. В конце октября 1939 года он издал указ, объявлявший «священным долгом каждой немецкой женщины и девушки стать матерью детей уходящих на фронт немецких солдат – независимо от того, будут ли они рождены в семье или вне брака». Он настаивал, чтобы члены СС как можно раньше заключали браки и обзаводились как можно большим числом наследников. Он, наконец, учредил проект «Лебенсборн»,[53] также призванный способствовать увеличению числа арийцев в Германии.