Сергей Кара-Мурза - Оппозиция, или как противостоять Путину Страница 33

Начать с того, что неизвестно кем подсунутая формула «соединения белого с красным» сразу сбила с толку людей уже самими терминами. Кто у нас «белый» и что под этим понимается? И.Р. Шафаревич — белый? В.Г. Распутин — белый? Если судить по статье В. Бондаренко, то да. А кто уполномочил на выдачу таких ярлыков самого В. Бондаренко? Принимает ли В.Г. Распутин это звание? Какую генетическую связь видит он между собой и символами Белого движения Корниловым да Колчаком?

Белое движение — вполне четко очерченное политическое, социальное и культурное явление нашей истории. Оно возникло как попытка военного реванша государственности Февральской революции над советской властью. Эта попытка делалась при помощи и под полным контролем Запада, так что выдвиженец эсеров и масонов русофоб Колчак сам называл себя кондотьером. Белые потерпели такой же полный крах, как Керенский и прочие либеральные западники на мирном этапе — между Февралем и Октябрем. Почему? Потому, что советский строй зарожден в православии и выстрадан русским крестьянством — так же, как западный капитализм зарожден в Реформации и организован «крадущимся к власти» буржуа.

Белое движение — это «кадетствующие верхи и меньшевиствующее рядовое офицерство», эпигонство западного либерального капитализма. Пусть наконец В. Бондаренко и др. «новые белые» скажут прямо, признают ли они свое духовное родство с теми, реальными белыми? Нельзя же нацеплять чужую форму, совершенно не говоря о своем содержании. Это военное преступление.

На мой взгляд, весь этот спектакль с переодеваниями — убогая политическая игра. Солженицын, Шафаревич и Бондаренко никакого отношения к белым не имеют. Они — типичное порождение советского строя и принадлежат к той части интеллигенции, которая по разным причинам заняла антисоветскую позицию. Потом коготок увяз, да и позиция эта приобрела высокий социальный статус— она уже подпитывалась номенклатурой с обеих сторон океана.

Никакого позитивного проекта у них нет, никаких сведений о нем получить невозможно, да и представить его себе нельзя. Думаю, наиболее дальновидные из них (например, И.Р. Шафаревич) прекрасно знают, что такого проекта у них и не может быть. О чем рассуждает с важным видом В. Бондаренко? Красная идея, белая идея… Ну и попробовал бы он свою «белую идею» выразить. Пшик… А красная идея всем была ясна — устроить жизнь, основанную на взаимопомощи и братстве, а не конкуренции и топтании ближнего. Тогда и Россия будет единой и неделимой, и никакой Гитлер или Хаттаб будет нам не страшен.

Что же касается конкретных форм советского проекта и его «больших программ», то в них Россия была загнана совокупностью непреодолимых обстоятельств. Сегодня эти обстоятельства не только не исчезли, но похоже, даже обострились. Поэтому когда Солженицын с Шафаревичем помогли советский проект пресечь (без них это ни Западу, ни номенклатурным ворам не удалось бы), произошла национальная катастрофа. Буквально во всех сферах жизни. Вот и вся их «белая идея».

Меня давно поражает неискренность «белых идеологов». Они притворяются, что не понимают простых, всем известных вещей, хотя им много раз по-дружески их объясняли. Вот В. Бондаренко излагает общий для всех них тезис: «Я считаю ту великую Победу не красной победой, а Отечественной Победой… Победила там, на полях сражений, не красная Россия, а русская Россия». Заметим это настойчивое противопоставление: «не…, а…».

Если это говорится искренне, то перед нами тяжелый случай группового отказа мыслительного аппарата — и у немалой группы. Да, если Отечество — абстрактная абсолютная идея, то оно бесполое, не имеет жесткой формы, не питается и не воюет. Зачем? Оно и под Гитлером было бы тем же метафизическим Отечеством — русским даже без людей. Дух… Если же речь идет о войне, когда стреляют твердыми пулями, то Отечество воплощено в конкретно-исторические формы, и противопоставлять дух этим формам просто глупо.

«Белые» непрерывно проклинают советскую индустриализацию — а Отечественную Победу любят. Но ведь и ежу ясно, что без индустриализации и коллективизации этой победы быть бы не могло. Победа достигается не только на полях сражений, как хитро пытается проскользнуть В.Бондаренко. А советская индустриализация, как огромное социальное, духовное и организационное явление, резко отлична и от промышленной революции Запада, и от индустриализации «Бромлея и Гужона» в царской России, и от антисоветской индустриализации Березовского. В 1943 г. промышленный потенциал СССР был в 4 раза меньше, чем тот, что работал на Германию, — а танков и самолетов Красная Армия уже получала больше немецкой. А в 1916 г. правительство того же (да не того же!) Отечества не могло закупить металла для военных нужд— весь его сбыт контролировался тогдашними абрамовичами.

Скажем прямо, вся патриотическая риторика нынешних «белых» паразитирует на остатках плодов советской индустриализации — и при этом они постоянно плюют в глаза этому умирающему. Если на то пошло, то эти «белые» предали и Белую идею тех, кто убивал и умирал в России в 1919-м. Ведь великий смысл крови, пролитой белыми, в том, что она была как кислота для проверки чистоты помыслов народа. Белые как бы говорили: «Смотрите, мы льем вашу и свою кровь. Вот цена советского строя. Так ли сильно вы его хотите? Не забывайте про эту цену».

Если быть строгими в определениях, то под словом «белые» сегодня надо понимать просто «антисоветские». Никакого другого смысла тут нет. Это — фундаментальное качество, ибо разлом произошел именно здесь, именно уничтожение советской цивилизации и пресечение советского проекта было целью холодной войны. И если сегодня, через десять лет после почти полного поражения СССР, Шафаревич продолжает писать антисоветские труды, а авторитетных писателей и певцов соблазняют проклясть советский проект (хотя бы уклончиво), то именно потому, что этот проект не добит и главное для Запада — не дать ему возродиться и снова поднять Россию.

Последние десять лет показали, что антисоветизм Плеханова, Колчака, Новодворской или Шафаревича — качество именно фундаментальное, они оказываются вместе по одну сторону баррикады в конфликте цивилизационного масштаба. А споры и неприязнь между ними — вещь вторичная, подчиненная. Это как война Гусинского с Березовским. Скажут, Шафаревич и Солженицын — патриоты, а Новодворская — русофобка. Так ведь «патриот» — это такое же самоназвание, как и «белый». Или у Солженицына справка с печатью есть, что он патриот?

Да, Шафаревич написал книгу «Русофобия», спасибо ему за это, но к делу это не относится. Азефу даже министров разрешалось убивать, лишь бы контролировал движение эсеров. Шафаревич и не смог бы выполнить своего боевого задания в антисоветской войне, если бы не завоевал доверия национально мыслящей интеллигенции — того контингента, который он взялся «вести». Сахаров «вел» другой контингент, и «Русофобии» ему писать было не надо. От каждого по способностям, а в главном они соратники, Шафаревич этого и не скрывает.

Книжка и речи — не главное. Разве не по плодам узнаем их? Каковы же плоды? Мы можем мысленно пройти по всем главным сторонам бытия, что определяют жизнь и здоровье страны и народа, и увидим, какие страшные последствия имела для них та победа над советским строем, которую ковали наши «белые патриоты». Были среди них немногие, что ужаснулись делу своих рук и сказали: «Мы целились в коммунизм, а попали в Россию». Ни Солженицын, ни Шафаревич к таким не относятся. Они до сих пор гордятся своей победой, но считают ее промежуточной и продолжают стрелять — кто статьями, кто долларами. Какие у меня основания считать их патриотами? У меня оснований для этого нет, и я говорю это после долгого размышления, взвесив все «за» и «против».

Солженицын жалеет русский народ: «Сейчас ничего первее нет, как сбережение народа. Мы вымираем, мы уходим с земли…» От кого мы это слышим? Возьмите динамику смертей и рождений — и вы увидите, что вымирание русских началось сразу после победы над СССР той армии, в которой воевал Солженицын. Что значит «сбережение народа» по Солженицыну и Шафаревичу? Оно ведь сводится к установлению какого-то социального жизнеустройства. Как можно «сберечь народ», если у него отняли все средства к жизни и нанесли тяжелейший удар по системе ценностей! Но ведь все это — следствие слома советского общественного строя, этот факт надежно установлен и сомнению никем не подвергается.

Тот образованный человек, который после десяти лет агонии моей страны и массовых страданий моих сограждан остается активным антисоветским деятелем, является для меня экзистенциальным врагом России, ее «частичным убийцей». Частичным не потому, что убийство неполное, а потому, что он — частица силы, которая Россию убивает.

Подчеркиваю значение момента. Одно дело, когда в 70-е годы подвыпивший литератор, пролетая из Кисловодска над местом гибели Корнилова, вдруг вскакивает с криком: «Господа! Почтим память Лавра Георгиевича!». Это — обычное фрондерство шаловливой элиты при благожелательной власти. Другое дело — нацеплять бутафорские белые погоны в тот момент, когда под флагом антисоветского реваншизма губят страну и буквально убивают миллионы мирных жителей России.