Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6384 ( № 37 2012) Страница 33

квадрат.

Век двадцатый - он разорван

и смят,

Полупопран, полупроклят,

полусвят[?]

Может быть, он от невзгод и утрат

Превратился в самый чёрный

квадрат.

И поверженных в нём идолов сонм,

И скрывается здесь Авеля брат,

И несбывшийся в нём сказочный сон -

Всё вместилось в этот чёрный

квадрат.

У него нет ни друзей, ни подруг.

Одинок он, черноте уж не рад.

Я возьму и нарисую рядом круг,

Веселее чтобы стал мой квадрат.

Галина ЛЕОНТЬЕВА

* * *

Слышишь, время возвращаться!

Кто уехал, пусть вернётся!

Снег на ветках, снег на крышах,

тонут в нём заботы наши.

Слышишь, время возвращаться!

И посуда к счастью бьётся,

и у всех ковёрных рыжих

нос веснушками украшен.

Словно праздник приближая,

гонит ветер лист по насту.

Через сутки приезжаешь.

Слава Богу! Ну же, здравствуй!

Людмила КУЗЬМИНА

* * *

А солнцем лист согретый

Трепещет, как флажок.

Окончен праздник лета!

Так тихо. Так свежо[?]

Всю черноту в природе

Забелит скоро снег,

И кровь заколобродит

В мечтаньях о весне.

Как жить со всеми в мире,

Но быть для всех чужой,

Одной, в пустой квартире,

С мятущейся душой?

Татьяна АЛЕНЧИКОВА

* * *

С начала всё начну - ещё не поздно.

Труд доброты не пропадает зря.

Я вверх смотрю, а значит - вижу

звёзды,

Пусть даже их зажгли не для меня.

Лидия РЫБАКОВА

Сольвейг

Путешественник возвратился в дом,

мир, как книжицу, пролистав.

И вернул ей жизнь, как забытый

сон, -

предварительно отобрав.

От волос её веет ладаном,

столько лет прошло - всё прошло.

Почки лопались, листья падали

и снега стучали в стекло.

Он явился. От солнца бронзовый.

Не стряхнув приключений прах.

И чужих духов запах розовый

кое-как отстирав с рубах.

Он вернулся всезнайкой-странником

в дом, где властвует тишина.

Где крыльцо заплело кустарником.

Где, старея, ждала она.

За окном, в застеколье, душно так,

даже мысли - и те молчат.

Всё глядела в окно и слушала,

как часы на стене стучат.

Не терзая себя вопросами,

не жалея других мужчин,

молча слёзы роняла росами,

не считала своих морщин.

Думал он - разлука с копеечку.

Как звезды августовской след.

Верил - встретит всё ту же девочку,

что рукою махала вслед.

А она надтреснутым голосом

о тоске кричит в зеркала

или медленно красит волосы

цветом воронова крыла.

Две столицы

Зыбкий свет ночей целлофановых

сквозь прямые, как струны, линии[?]

Мне привыкнуть придётся заново,

что московские ночи - синие.

И к прошитой огнями темени,

чтоб нырять в неё, будто в воду сом.

И от вечной нехватки времени,

не стыдясь, бежать за автобусом.

В кружевной сети переулочной

адреса искать по наитию.

И на запах батонов к булочной

торопиться всегда к закрытию.

Здесь подъезды, а не парадные,

здесь бордюры, а не поребрики,

здесь Неглинная, здесь Басманная,

здесь асфальт, на солнце серебряный.

А вокруг - не сады, а скверики,

и смешение стилей пёстрое[?]

Как Колумб открывал Америку,

открываю Москву непросто я -

не по-питерски вечно спешащую,

откровенную, в чем-то лживую,

карнавальную, настоящую

и до боли в глазах красивую!

Трактат маркиза, или Что скрывает старый свиток

Трактат маркиза, или Что скрывает старый свиток

ЗАГАДКИ ИСТОРИИ

Эдуард КРАСНЯНСКИЙ

Детектив, уходящий корнями вглубь веков, - жанр не новый. И всё-таки в каждый период времени он приобретает актуальное значение лишь потому, что даёт ответ на жгучие современные вопросы. Вот и новый роман Эдуарда Краснянского "Чингиc Хаим", исполненный в жанре живого расследования с присущими ему атрибутами - погонями, убийствами, загадками, родился именно в наши дни как авторская рефлексия на процессы глобализации и переустройства мира в новых условиях. В центре романа - проблема самозваных многочисленных "пророков" Господа, на протяжении многих веков добивающихся межконфессионального размежевания, которое, как считает автор, изжило себя в наши дни. Именно воплощение случившихся исторических событий и легло в основу сюжета романа, недавно вышедшего в издательстве "Бослен".

Сегодня с разрешения автора публикуем в сокращении одну из глав.

Краснянский Эдуард Владимирович - писатель, журналист. Автор восьми романов, в основном в жанре актуального политического детектива, среди которых такие, как "Заложник", "Укрепрайон Рублёвка", "Кремлёвский опекун",

"Дефолт совести", "Восстание вассала", "210 по Менделееву"

(в соавторстве с А. Смоленским).

Бизнес-центр "Александр Хаус".

Москва. Россия.

В наши дни.

- Алло! Платонов слушает.

- Здравствуйте, Вадим Петрович, - голос был незнакомый, но ровный, без угрожающих или заискивающих интонаций, к которым он привык, много лет занимаясь журналистскими расследованиями. - Я ваш коллега. Бывший. В том смысле, что в последнее время отошёл от журналистики. Зовут Лев Багрянский!

Это имя было хорошо известно в профессиональных кругах. Начиная свою карьеру, Платонов в чём-то даже пытался подражать Багрянскому, который к тому времени уже считался признанным репортёром. Он обладал отменным пером, умел обыденный факт приправить острыми специями и подать под неожиданным ракурсом, неизменно вызывая интерес у читателей.

- Здравствуйте, - то, что Багрянский, если и не прочитал, но, во всяком случае, видел его книжку, весьма льстило самолюбию.

- У вас там слышится гвалт вперемежку с милыми женскими голосами. Это бодрит, но для нашего разговора подошла бы более спокойная и интимная обстановка. Если вы, конечно, не возражаете[?]

- Что вы! Напротив. А нельзя ли намекнуть на тему беседы?

- Можно, - Багрянский был готов к вопросу. - У меня в руках ваша книга "По следам нераскрытого убийства". Написано крайне интригующе и занимательно. Грех, наверное, так говорить, когда речь идёт об убийстве преподобного отца Александра, но мне хотелось вполне заслуженно пощекотать ваше авторское честолюбие.

- Благодарю. Мне особенно приятно слышать такую оценку от вас, - Платонов был искренне тронут.

- Давайте обойдёмся без встречных любезностей, - поспешил остановить его Багрянский. - Сразу признаюсь, книга - лишь повод для беседы. А тема[?] Мне кажется, тема вас заинтересует. Она, можно сказать, тоже связана с проведением независимого расследования.

Вадим насторожился.

- Если так, мне придётся согласовать её с редактором.

- Не думаю. Скорее, вам придётся взять творческий отпуск за свой счёт, - слишком уж категорично заявил бывший журналист, будто они обо всём договорились. - То есть отпуск не за свой счёт, а за счёт группы заинтересованных лиц.

Платонову это нравилось всё меньше.

- Лев Владимирович, я безусловно польщён, но не кажется ли вам, что со стороны такая форма организации и финансирования расследования выглядит несколько сомнительной. Меня что, заранее ангажируют?