Виталий Овчаров - Дагестанское Досье Страница 34

За несколько минут до стрельбы в Новолакском РОВД уже прошел сигнал от дозорных групп, что граница зашевелилась. Майор Муслим Дахаев поднял милиционеров, приказал занять почту и подступы к зданию РОВД. Накануне в Новолакском играли две чеченские свадьбы, из-за кордона понаехало много гостей. Оружия у них не было, — проверяли, — но поди, догадайся, что у них там в душе? Схроны в селе наверняка есть. Поэтому когда раздались выстрелы, Дахаев не удивился. Оказывается, он все время ждал этого — выстрелов на рассвете…

…На высоте 713,5 около телевышки оборону держали шесть милиционеров во главе с лейтенантом Халидом Мурачуевым. Еще не рассвело, когда милиционеры обнаружил силуэты людей, идущих к телевышке. Предположив, что это могут быть федералы, проводящие учения, Мурачуев связался с РОВД. Ему ответили, что в поселке идет стрельба, посоветовали действовать по обстановке. «Вас понял», — сжав зубы, сказал Мурачуев. Потом повернулся к подчиненным: «Приготовиться к обороне!».

Главный удар боевики наносили по Дому Культуры. Здесь, как они чувствовали, будет главный очаг сопротивления. Со своими дагестанскими ментами расчитывали договориться по-хорошему, как было в Ансалта. Поэтому около РОВД поначалу огонь почти не велся.

Очевидно, басаевцы расчитывали на внезапность, может даже мечтали «взять» спящих омоновцев тепленькими со сна. Не вышло: стрельба около мечети выдала их с головой. И тогда, презрев все условности, они бросились на штурм. Шквальный огонь боевики открыли около шести утра; к тому времени милиционеры успели занять позиции. По спортзалу били из пулеметов и автоматов. Работали гранатометчики. Кумулятивные гранаты легко прошивали стены, но к счастью, из-за большого объема спортзала наносили минимальный урон. Зато почти сразу «села» рация: прямым попаданием гранаты была уничтожена подсобка, в которой заряжались аккумуляторы. От огня подствольников спасали сетки на окнах — гранаты отскакивали от них и рвались снаружи. Но потом металлические сетки превратились в лохмотья, и гранаты все чаще залетали в окна.

Постреляв где-то с полчаса, «чехи» пошли в атаку. Однако, кинжальный огонь омоновцев прижал их к земле: теряя раненых и убитых, боевики бросились в укрытия.

Рассказывает прапорщик Михаил Архипченков:

Моя позиция на улице была. В первые минуты нет страха, скорее растерянность. Кто стреляет? Откуда? Потом мне становится ясно, что «чечей» вокруг, как грязи, они со всех сторон. И здесь меня «напрягает» озабоченность: с собой всего четыре магазина, остальное в спортзале — кто их принесет?

Бетонный бруствер создает маленькую, как раз размером с человека, закрытую для огня зону. Прицеливаюсь. Даю очередь из-за бруствера, заваливаю «чеховского» пулеметчика. Тут сечет лицо бетонная крошка — снайпера нащупывают. Так перестреливаюсь часа полтора. Высунусь, пальну, залягу. Берегу патроны. Не отползти, не перекатиться, узкая щель в бетоне. Давлю в себе голод — невозможно дотянуться до еды, сложенной за спиной. Даже нужду приходится справлять прямо здесь, лежа.

Третий час боя. Вдруг затишье, огонь прекращается. В резкой тишине даже слышу щебет утренних птиц. Только теперь замечаю, что правую руку почти не чувствую — затекла. Переворачиваюсь, освобождаю из-под тяжести тела онемевшую руку. И сразу выстрел — тупой удар по предплечью. Не сразу чувствую боль — онемение сдержало. Смотрю на руку — кусок мышцы выдран. И кровь так нехотя и медленно проступает, а потом как ливанет! И боль! Кричу, что ранен. Ребята справа и слева начинают палить, привлекают к себе внимание противника — прикрывают. Использую спасительную секунду, перекатываюсь несколько метров по открытому пространству. Скрываюсь за углом спортзала в недосягаемости для вражеских пуль. Там ребята перевязывают рану и вкалывают прямо сквозь одежду шприц с промедолом. Шприц так и оставляют болтаться на повязке — чтобы потом не забыть и не вколоть мне промедол по новой. «Передоз» может убить. Что было потом, не помню. Вырубился.

Сквозь грохот стрельбы доносился шум другого боя где-то поблизости. Это наверняка дагестанцы. На свою беду омоновцы не могли с ними связаться по радио и Сковородин решил «сбегать» к дагестанцам, выяснить обстановку.

Рассказывает майор Муслим Дахаев:

Наши ребята — молодцы, ни один не уклонился, ни один не спрятался. Мы всеми силами старались помочь осажденным омоновцам. Бандиты по рации, имитируя голоса русских ребят, выступали от их имени с просьбами помочь, провоцируя нас на открытый бой. Но я понимал, что открытым боем ни ребятам не помогу, ни своих бойцов не сберегу.

Спортзал от РОВД отделяет метров пятьдесят парка и редкая цепь домов. Сковородин выпрыгнул через окно, нырнул в кусты. В огне и дыму, в расктах стрельбы добрался до глинобитного забора, перемахнул через него. За забором — двор и на пороге дома седобородый аксакал. Старик сделал приглашающий жест. Выдаст, или нет? — думал майор, идя за ним в дом. Старик не выдал. В руках его вдруг обнаружилась мотыга, и он несколькими ударами развалил саманную стену собственного дома. Сковродин только и успел, что пожать ему руку — полез в пролом.

В РОВД Сковородин первым делом переговорил с майором Дахаевым. «Тут пока не очень стреляют, — сказал дагестанец, — А из оружия у нас — одни АКСУ, да вот еще пулемет на днях изъяли. А патронов много… В общем, держимся.».

Зато у дагестанцев была связь. От Дахаева Сковородин узнал, что в Новолакское зашли больше полутысячи ваххабитов: «они уже где-то у Дучи окопы роют». На связь выходил генерал Оленченко, обещал помочь. «Значит, будут деблокировать?» — спросил Сковородин. «Должны деблокировать», — ответил Дахаев, но не совсем уверенно.

Сковородин решил перевести липчан в РОВД.[36]«Тропа жизни» между Домом Культуры и РОВД действовала с девяти утра до восьми вечера. Сковородин выделил две группы автоматчиков, и под их прикрытием омоновцы где ползком, где перебежками по одному-по двое добирались до здания РОВД. Лично Сковородин сделал несколько ходок, помогая перетаскивать раненых — их выводили в первую очередь. В последней ходке погиб прикрывающий старший сержант Андрей Теперик: снайпер влепил ему пулю прямо в висок.

В это время в СМИ (видимо не без помощи Удугова) просочился слух, будто липецкие омоновцы и дагестанские милиционеры вырезаны подчистую. Сенсационные новости одна страшнее другой поставили всю страну с ног на голову. Особенно досталось начальнику липецкого ОМОНа подполковнику милиции Григорию Душкину. «Ты тут в своем кабинете штаны сука протираешь, а моего сына в Дагестане убивают!» — орали в трубку разгневанные родственники. А Душкину и сказать было нечего: сам ничего не знал. По какому-то наитию набрал номер Новолакского РОВД — и вдруг на том конце ответили! «Дежурный слушает», — сказал кто-то с характерным акцентом. «Сковородин у вас? — спросил Душкин, вытирая со лба нервный пот, — Пригласи к трубочке, дорогой, очень надо».

Сковородин по телефону доложил, что у него несколько раненых и один убитый. Пропал без вести врач Эдурад Белан.[37]«Ты там держись, Сережа. Что родственникам передать?» — «Передайте, все будет нормально».

Так уже похороненный липецкий ОМОН был реанимирован.

А в штабах, как и в случае с Ботлихом, начиналась паника. Вдруг сорвался всегда выдержанный Владимир Рушайло, за последние дни растерявший немало нервных клеток.

Вспоминает генерал-полковник Вячеслав Овчинников:

Когда их заблокировали, генерал Зубов, первый замминистра, мне говорит: «А-а, вы там бросили наш липецкий ОМОН, люди гибнут!». Там было по-моему, 26 человек. А меня министр на связь вызывает. Я ему докладываю «Я прибыл, нахожусь в Баташюрте». — «Это дело вашей чести и совести, если вы не спасете мне липецкий ОМОН, я с вас спрошу».[38] — «Подождите, я что его в такую ситуацию определил? Нет. Сейчас ситуация уже совершенно другая. Как я могу вам гарантировать, что я их спасу?». — «Меня это не интересует!».

Ну, мы бросили туда бронегруппу. У нас подбили танк, два БТРа, зенитку уничтожили с экипажем, человек пятнадцать мы потеряли. Я ему докладываю: «Вы понимаете, я туда сколько угодно могу людей бросать». Это Новолакское находится как бы в ущелье, там Дучи рядышком, одна дорога ведет туда, больше никак не попасть туда. Они поставили гранатометчика — все в упор расстреливает, что движется. Невозможно ничего сделать. Министр: «Меня это не интересует».

В этом моменте Овчинников искренен: людей действительно «бросали» в Новолакское как камни в воду — без разведки и малыми группами. По старому ботлихскому принципу «Действуй, лейтенант!» Генералы, правда, были другие, но приказы отдавались те же.

Утром 5 августа со стороны Дучи в Новолакское выдвинулись два «бэтэра» и «зушка» верхом на грузовике. В группе — человек тридцать. Боевики встретили калачевцев у входа в ущелье, хладнокровно расстреляли из гранатометов. Из-под огня успел вырваться только один БТР — другой, плюс зенитная установка были сожжены. На помощь калачевцам поспешили две «коробочки» с мотострелками и два приданных Т-62 из 93-го полка. А навстречу уже потоком шли беженцы…