Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6326 ( № 22 2011) Страница 34

Читая подобные перлы, волей-неволей подумаешь: не иначе как слямзить чего-то собрались. Уж больно сладко поют… Тут если и есть основание для вовлечения Астрахани в мировое культурное пространство, так относится оно к географическому и геополитическому положению города, расположенного в дельте великой Волги, символа России, на перекрёстке мировых экономических дорог, что роднит его с такими знаменитыми дельтовыми городами, как Александрия (Нил), Роттердам (Рейн), Новый Орлеан (Миссисипи), Калькутта (Ганг), Гамбург (Эльба)… По сути, это города-музеи под открытым небом, накопившие многовековой опыт этнической и религиозной толерантности, разнообразия культур и традиций.

Группа наших энтузиастов занимается этим вопросом уже много лет, есть специальная программа международного сотрудничества в рамках издательско-культурологического проекта «Дельтовые города мира», но все попытки привлечь к этому проекту внимание мэра Астрахани закончились ничем. Видно, так уж повелось, что идеи, достойные воплощения, рождаются в головах высших сановников и их приспешников. Cкажите на милость, найдётся ли в России ещё один такой чудо-мэр, который бы, подобно Боженову, игнорировал уникальную возможность приобщить город к перспективному международному проекту, сулящему немалые выгоды, в том числе и лично ему – в виде входного билета в приличное общество?

Однако вернёмся к театру. Cлыша иной раз, как некий чиновный дядя или культурная тётя с важным видом размышляют о выдающихся явлениях театрального мира, именуемых Grand Opera, Lа Scala или Covent Garden, применительно к астраханскому недострою, понимаю, что ни дядя и ни тётя не осознают главного – театр мирового уровня являет собой не только и не столько выдающееся архитектурное сооружение, сколько выдающуюся творческо-духовную субстанцию, до которой пытаются дотянуться люди избранные, штучные, п л а т ь ё в не пошивающие и на лепнину из стеклофибробетона изумлённых взглядов не пялящие. Хотя… откуда в Grand Opera стеклофибробетон?

А ещё я вспоминаю один эпизод более чем двадцатилетней давности. В понизовом селе выступал с предвыборной речью областной начальник, впервые на альтернативной основе участвовавший в борьбе за место в Верховном Совете РСФСР. Говорил он прекрасно, c цифрами и фактами, о космосе, о демократии, но главным образом о том, как стремительно меняется к лучшему наша жизнь. Слушали его внимательно и хлопали по делу, особенно тогда, когда начальник спросил, не надо ли чем помочь. В конце встречи от имени сельчан выступил аксакал: «Твоя всё хорошо говорила, моя всё понимала. Все за тебя голосовать пойдём. Ты нам только галоши пришли в сельпо, а то не дойдём, в луже застрянем».

Нам не надо стесняться этих галош. Уровень наш, если изъять из обихода нефть с газом, вполне им соответствует. Нас просто судьба решила побаловать временно за долгие мытарства, а мы почему-то подумали, что это навсегда.

Гуляя по загаженной волжской Венеции, глядя на наш La Scala, расположенный на месте вырубленного парка и издали напоминающий вокзал, а затем и на преступно изуродованную центральную площадь города, ранее служившую образцом гармоничного сочетания исторических традиций и современных новаций в городской архитектуре, я с горечью думаю о том, как неумно и распутно потрачены огромные юбилейные деньги. Захотели сделать себе и людям красиво, так воссоздали бы тот, ажурный, известный на весь мир деревянный театр, тем самым принеся ему извинение за постыдную утрату и восстановив связь времён. У России-то ведь душа берёзовая, а не стеклофибробетонная. Вот где была бы настоящая, а не придуманная «глубокая генетическая память народа и сохранение национальной идентичности». C другой стороны, будут же ещё юбилейные даты, хотя где гарантия, что не приедет лет через двадцать ещё какой-нибудь Генрих Грех и не скажет, глядя на местный стадион: «Это не стадион, Гаврила Иванович! Это недоразумение на палочке. Давай построим такой, как в Рио-де-Жанейро, чтоб тысяч на двести, только ещё лучше».

Срок отмерен, часы затикали. Если театр не будет сдан в эксплуатацию к намеченному дню в начале июля, могут последовать оргвыводы. А могут и не последовать. Но уж что точно последует, так это широкомасштабная проверка всего связанного со скандально известным новоделом. Боюсь, эти крайние и решительные сроки не доведут до добра. Придут суета, нервозность, неразбериха, что неизбежно скажется на качестве работ. Где-нибудь не тот крепёж поставят, чего-нибудь куда-нибудь не доложат или переложат…

Не деньги сейчас требуются театру, а тишина вокруг него. Пусть себе ещё хоть год поработают, сто раз проверят всё, двести раз отмерят. А так что получится? Ну откроют его, пригласят персону ранга Гергиева, наговорят три бочки арестантов и тихо снова прикроют – для доделки, которая невесть сколько продлится. Когда же наконец всё будет позади, объявятся другие проблемы, не менее сложные, связанные с финансированием жизнедеятельности театра. Зарплата немалая для почти тысячи человек творческого и технического состава, декорации и костюмы, соразмерные заявленному мировому уровню, огромные коммунальные расходы – счёт, скорее всего, на сотни миллионов пойдёт. Останется ли что-то в казне для остальной культуры в крае? Профессионалы предрекают ещё такой вариант – возможно, новый театр станет либо прокатной площадкой, либо чьим-то филиалом.

А пока, чтобы иметь какие-нибудь дополнительные крохи, решено сдавать свободные площади в аренду. В числе потенциальных арендаторов называют шахматный клуб. И впрямь – какой же это La Scala без шахматного клуба? А так всё встаёт на свои места. Наденем галоши, сунем под мышку шахматную доску – и в La Scala, на Also sprach Zarathustra!

Чудны дела твои, Господи…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

На злате чахнем

Общество

На злате чахнем

ПОЧТА «ЛГ»

В весёлой стране живём, господа. В очень весёлой. Убегали от наследия проклятого прошлого, убегали, а к чему пришли? Судя по итогам переписи, за восемь лет – 2,5 миллиона человек потеряли.

«Мало потеряли, – думают наши чиновники, – мало». И, взяв кнут, занесли его над последними деревеньками, над мужиками-кормильцами, которые до сих пор не перемёрли от пьянства или от тяжёлого 10–11-часового труда в старательских артелях (другой работы на селе в Забайкалье нет). «Фермерами быть мы им не дадим, – прикидывают, – хоть и есть у них паевые земли, но выделить их в натуре бо-о-ольшая проблема: землемера в районе нет, денег эта процедура стоит немалых. Да и придержать надо земельку золотоносную. А то население ещё, того гляди, само захочет ею распоряжаться. Обнаглели людишки. Стали нормы САНПИНа читать, требования предъявлять: мол, компенсируйте утраченное здоровье, дорогу, по которой из района вывезены тысячи тонн золотоносной руды, отремонтируйте, земли рекультивируйте, речки нерестовые восстановите».

Дорого люди обходятся. Поэтому принять к деревне строгие меры: средние школы реорганизовать в основные, основные – в начальные, начальные закрыть совсем. Уж теперь-то деревенщина повымрет. Повезём на разбитом автобусе сельских детей по аварийной дороге из пункта А в пункт Б в мороз 40–45 градусов да при отсутствии какой-либо связи. Никаких террористов не надо, если автобус сломается на 5-м километре, – помёрзнут как миленькие.

Больницы тоже оптимизируем. Шутка ли, 3 участковые больницы в районе. Вот Казаковская например. Построили, дураки, в 90-м году типовую больницу, и теперь нам не дают её закрыть. Кричат, жалуются во все инстанции. А мы всё равно ведём свою линию. Лекарств не выделяем, санитарок и медсестёр под завязку сократили, койко-мест оставили 7 вместо 22. А вскоре и вообще одну амбулаторию оставим. По дороге в ЦРБ и здорового растрясёт, а уж с инфарктом, или инсультом, или аппендицитом, или родами! 100 процентов инвалидами станут. А то и вовсе коньки откинут. Нет человека – нет проблемы.

Думаете, это стилистический приём под названием «гипербола»? Ничуть не бывало. Все факты подтверждены документально.

Страшно то, что всё это происходит сейчас, в XXI веке, о котором мы распевали: «Прекрасное далёко». И все мы были пионерами и комсомольцами, а те самые главы администраций, которые сейчас реорганизуют и оптимизируют, – секретарями горкомов. И всем нам внушались одни и те же ценности. Почему же теперь мы смотрим друг на друга как на смертельных врагов?

В своём советском прошлом с его большими стройками школ, больниц, жилых домов я никогда не думала, что придётся тратить столько сил на доказательство очевидного. Зачем сокращать койко-места в больнице и вообще вести речь о её закрытии, если она обслуживает 11 сёл? Если она новая, если в ней есть все необходимые условия? Если ЦРБ далеко, а связи нет и «скорую» невозможно вызвать?