Петр Хомяков - Свои и чужие Страница 36

Можно назвать и мелкие «тестовые» характерные свойства формирования нации. Это, например, активная социально-демографическая политика. Национальное государство не может быть людоедским по отношению к своему народу. И ещё один пример. В национальном государстве инородцам, цепляющимся за свои племенные структуры, всегда живётся хуже, чем потерявшему племенные черты организации государствообразующему народу-нации.

4. Национализм, социализм и идеологии солидарности.

«Смесь бульдога с носорогом»

Неравномерности развития цивилизаций и государств привели к появлению на земле структур с различной степенью оформления тех или иных институтов управления. Наряду со сформировавшимися государствами существовали и продолжают существовать территории, находящиеся на различных стадиях перехода от родоплеменного управления к его государственной форме. Эти общества образуют одну из составляющих т. н. «традиционных» обществ.

Следует отметить, что эти «слабоогосударствленные» племена и неразвитые государства имеют очень мало общего с кроманьонскими родами. Изобилие ресурсов, фонтаном бьющее творчество, безупречный альтруизм и чувство всеобщей любви – качества именно тех древних родов. Любое нынешнее проявление общественного «недоразвития» похоже на те яркие и красивые способы общественного бытия не более, чем недоразвитый дебил или впавший в детство маразматик похожи на талантливого ребёнка.

Все те чувства раздвоенности сознания, которые в своё время вызвало государство, присутствуют, пусть, может быть, в меньшей степени, и у людей данных «традиционных» обществ, но это чувство дополнено всем комплексом сознания «вытесненных на обочину». Ведь эти племена занимают не лучшие земли, как огненные охотники. И не изобилие, а скудость их удел. Куда уж тут до феерического творчества. Да и любовь к ближнему у них не может быть беззаветной: угроза нехватки ресурсов и перенаселённости никогда не покидает их.

Если взять нашу схему формирования древнейших государств, то эти общества просто по какой-то причине эволюционно «затормозились» на кромке долин. Они почти так же стрессированны, как и те, кто были вынуждены пройти через ад древних государств. Только те уже прошли, самые жуткие отрезки пути, а эти приостановились в «предстартовом», далеко не лучшем состоянии.

Другую часть т. н. «традиционных» обществ составляли и составляют государства, которые сохранили в качестве одного из основных древнеземледельческий уклад, незначительно улучшив его за счёт несколько большей энергообеспеченности и обеспеченности орудиями, хотя при гораздо худшем качестве ресурсов.

Этот вариант является результатом попыток консервации людоедских по сути раннегосударственных отношений путём, во-первых, минимального смягчения гнёта верхушки, которая разве что только отказалась от бессмысленного истребления низов, оставив в неприкосновенности их истощительную эксплуатацию; во-вторых, в этом варианте сформировались некие структуры взаимопомощи на местах.

Именно такой структурой взаимопомощи, этаким «лагерным самоуправлением» является крестьянская община. Заметим, что, несмотря на кажущуюся нацеленность на обеспечение выживания, «лагерное самоуправление» и община несут, прежде всего, другую функцию – функцию коллективной ответственности за повинности, назначенные хозяином, – круговой поруки. Таким образом и язык, и специфика культуры общинника – это средства в первую очередь обеспечения круговой поруки, и только во вторую – коллективного выживания.

Итак, мы уже показали, что преодоление постгосударственного раздвоения сознания чрезвычайно трудно. Биологически солидарное поведение укоренено в сознании человека только в том варианте, который был у огненных охотников. Другой вариант преодоления этого противоречия – через язык, культуру, цивилизацию и групповой интерес.

Но для этого язык, цивилизация и т. п. должны, прежде всего, стать элементом выживания, жизнеобеспечения, развития, элементом, обеспечивающим личный и творческий интерес, а не быть атрибутом давления на человека. Все это возможно только при достаточной квалификации человека в развитом обществе. У задавленного жизнью общинника этого нет. И хотя отдельные элементы групповой идентификации на культурно-языковом уровне присутствуют в традиционном обществе, они кв могут иметь такую же степень укорененности в психике, как развитые национальные чувства.

Однако некий прототип «национального» самосознания, несомненно» есть и у общинников, как есть элемент «варварского благородства» у слабоогосударствленных племенных групп. Если все это дополняется успешным идеологическим оболваниванием, то готова некая псевдонациональная идея. Совершенно очевидно, что мимо такой коварной ловушки не могли пройти политики и идеологи. В странах, по тем или иным причинам потерпевших политический крах, но по логике развития готовых к построению национальных государств, может развиться такая псевдонациональная идеология.

Именно такой идеологией мы считаем любую смесь национализма с социализмом. Социализм – это тотальное огосударствление, это государственное давление прежде всего на «своих» и, в итоге, их истощемие. Поэтому социализм органично чужд национализму как идеологии и стратегии коллективных интересов. Напомним, что нации начали формироваться только на этапе относительного ослабления государств, т. е. процесса, противоположного социализации общества.

Симптоматично, что идеология национал-социализма для своего обоснования постоянно обращается к некому варианту архаики. Но, чтобы это обращение к архаике было конструктивным и органичным, следует апеллировать, как видно из вышесказанного, только к очень древней, первобытной, догосударственной архаике. Архаика крестьянской общины, «народная» архаика – это опыт жертв, а не опыт творцов, каковыми провозглашают себя национал-социалисты.

Национальная окраска т. н. «идеологий солидарности», построенных на общинной базе, не более чем нонсенс. Наций при общинном способе организации производства ещё нет. А племён уже нет. Именно поэтому другие варианты национал-социализма обращаются к племенной архаике. Но исторические или псевдоисторические племена – это племена, уже затронутые влиянием государственных структур.

Их опыт, даже не фактический, а, допустим, мифологический, опыт ситуационной реконструкции, не может быть конструктивным для решения задач построения нации. Ведь это сугубо современные задачи. Это задачи выверенной, чётко спланированной борьбы за ресурс прежде всего для промышленности, а не для «вольной охоты», борьбы за своё научнотехническое лидерство, за своё групповое благополучие и процветание, за свободу творчества на родном языке.

Поэтому все попытки построить либо «общинную», либо «племенную» нацию, бессмысленны. Эта бессмысленность компенсируется в трудах идеологов национал-социализма и их предтеч повышенными дозами идеологического оболванивания и мистической чертовщины.

Национализм как движение за создание, процветание и развитие нации (а не племени или подданных многонациональной империи) не может иметь ничего общего с социализмом. Правы некоторые критики национализма слева, хотя эта критика лучше иного комплимента. Национализм – это буржуазное, современное, модернистское по сути движение, устремлённое в будущее. Вульгарный «лапотно-матрешечно-самоварный» национализм – это просто псевдонационализм. Национализм возможен только как интеллектуальный ракетно-компьютерный национализм.

Суть национализма в том, чтобы снять раздвоенность человеческого сознания, чтобы вернуть человеку яркость и щедрость отношений времён огненных охотников на новом, постиндустриальном этапе.

Но не правы будут те критики автора справа, которые на основании вышесказанного попытаются представить автора чуть ли не проповедником всеобщей благости. Истина состоит в том, что переход к радостному будущему невозможен для всех. И борьба наций за возможность такого перехода будет и суровой, и истребительной. Победить в ней можно будет только сообща. Но сообща – творческой нацией, а не полузадавленной общиной или полуразложившимся дебильным племенем.

5. Устойчивое развитие. В кадре и за кадром

В последнее время на страницах газет часто мелькает словосочетание «устойчивое развитие». Это понятие имеет прямое отношение к теме нашей работы. Устойчивое развитие означает развитие государств в режиме, при котором не истощаются природные ресурсы, растёт благосостояние граждан и отсутствуют политические катаклизмы.

Устойчивое развитие было ответом на многочисленные предупреждения экологов и ресурсников, раздававшиеся в 1970—1980-х годах. Согласно этим предупреждениям, на планете при существующем порядке вещей уже к 2005—2015 годам должен будет разразиться экологический кризис, выражающийся в истощении почвенных, лесных и водных ресурсов, а кроме того, в ухудшении качества проживания самих людей вследствие загрязнения воздуха, воды и пищи. Кроме экологического, планету может постигнуть и ресурсный кризис, обусловленный исчерпанием основных видов минерального сырья, прежде всего нефти и газа. Разумеется, подобный кризис должен спровоцировать кризис экономики я политическую напряжённость во всём мире. Одно время подобное развитие событий по степени опасности, вероятности наступления и катастрофичности последствий даже ставилось на первое место по сравнению с ядерной катастрофой.